Берег тысячи зеркал

Так тепло мне бывает теперь часто. Особенно, когда к моему плечу прижимается Ханна, а ее рука робко сжимает мою. Мне пришлось с особой аккуратностью налаживать связь с ней. Я хорошо понимаю, какое место в сердце Сана и Ханны занимает Бон Ра. Этого невозможно не видеть. Но счастье заключается и в том, что теперь в сердце этой хрупкой, изящной и красивой девочки есть особое место и для меня.

Сан поворачивается, и осматривает нас настолько долгим взглядом, будто видит такую картину впервые. В его глазах, как и всегда, сверкает черный насыщенный цвет. Он искрится каждый раз, с той самой минуты, как мы посмотрели друг на друга. Со временем, игра света в тонких гранях стала намного теплее. Я вижу это каждый раз, когда мы вот так смотрим друг на друга.

— Как не счет прогулки по Монмартру, майор Кан? — спрашиваю тихо, но Сан улавливает вопрос даже в таком бедламе.

Женя пытается снова успокоить Макса, а Ханна безуспешно отвлекает мальчика от такого интересного занятия, как скачки на одном месте. Малыш что-то самоотверженно поет, чем вызывает новый приступ смеха Лены, и бессмысленные попытки успокоить Лизу.

— Я буду ждать тебя у лестницы, — усмехаясь, отвечает Сан, и подмигивает Ханне. — Юджин, поехали, пока твой боец не привел наш транспорт в непригодность.

— Дружище, я посмотрю на тебя, когда твой боец начнет разносить дом по частям, — кисло бросает Женька, а Сан цикает:

— Вы порой дико похожи с Джеха.

— Кстати о нем, — тут же подхватывает Женя, а Лена закатывает глаза и качает головой, шипя сквозь зубы:

— Вера, как приедешь домой, предупреди Мари, что ее муж будет потерян для общества, когда получит это чертово собрание игр. Будь проклят тот день, когда я позволила купить ему "Рлау статион". У меня сразу появился третий ребенок в семье.

Как только Лена заканчивает, я едва не краснею от хохота.

— Если ты, — начинаю сквозь смех, когда мы трогаемся с места. — Если ты решишь это сделать, вам, мужчины, в живых своего дружка больше не увидеть.

— Она его прикончит, — Сан и сам издает смешок, а Женя бледнеет.

— Лена, ты, что Кан Мари покусала?

После вопроса Жени, смеются все, и даже дети. Ханна только и сдерживает смех, прикрывая рот рукой.

Вот так выглядит мое счастье.

Оно в таких мелких деталях, на которые я раньше и не обратила бы внимания. Все эти крупицы, как осколки той самой мозаики Ханны. Их стало еще больше, и теперь маяк Сана сверкает так ярко, как улыбка на лице его дочери. Каждый раз, когда он возвращается из рейса, она ждет его во дворе. А если не успевает вернуться со школы, или из студии, Сан едет сперва к ней, а уже потом домой.

Похожий маяк сверкает на холме и сегодня. Высокий храм их белого камня, снова будто горит в лучах закатного солнца. Я стою напротив огромного города, наблюдая, как Париж взрывается вечерними огнями. Правда, в этот раз, я не прощаюсь ни с кем, сидя на скамейке.

В этот раз меня обнимают со спины крепкие руки, а в волосах гуляет вовсе не ветер, а дыхание любимого мужчины. Он тихо вдыхает мой запах, и смотрит на закат так же, как я.

И мы не одни. Ведь Ханна стоит в моих объятиях, и прижимается сбоку. Я глажу ее по волосам, медленно расправляя шелковистые пряди. Они холодят пальцы, но приносят тепло.

Так же, как и прикосновения к Сану.

Вспомнив об этом, я улыбаюсь, а Сан шепчет:

— Ты ведь знаешь, где я был.

— Знаю.

— Почему молчишь?

— Потому что твой поступок не требует никаких слов. Я знала, что ты рано или поздно, это сделаешь. Я лишь волновалась о тебе, и о том, как он воспримет такой разговор. Он… пережил слишком много боли, Сан.

— Мы не оставим его. Я даю слово, чаги *(милая).

Услышав эти слова, я медленно поворачиваю лицо, и с дрожью, но с улыбкой, спрашиваю:

— Откуда ты такой идеальный, Кан Чжи Сан?

— С небес прилетел… за тобой.

Конец.