Страница 27 из 32
— Да, сынок, я знаю. Но ты не спрашивал у меня разрешения, если ты понимаешь, о чем я, — она грустно ерошит мне макушку, — ты уже давно вырос, мой малыш Марти…
Спустя полтора месяца
«Калимэра!»
Звонкий голос, как колокольчик, и заразительный смех.
Шелковистые волосы и большие темные глаза. Они блестят как маслины и сводят с ума.
Все вокруг щедро залито солнцем, морская гладь искрится и переливается до самого горизонта.
Запахи цветущих южных кустарников кружат голову.
Мне давно не было так хорошо. Так спокойно и тепло. Даже не тепло, горячо…
Распахиваю глаза и тянусь за телефоном. До звонка будильника еще час, падаю обратно на подушку.
Снова этот сон. Он мне снится почти каждую ночь, и каждое такое утро я встречаю с мощным стояком.
С одной стороны, хорошо, что штиль все-таки неполный. С другой, справиться с ним становится все труднее.
И только потом вспоминаю, что у меня сегодня свадьба. Я женюсь на Анне, и от этого не испытываю ни радости, ни сожаления. Она носит моего ребенка, логично, что мы должны пожениться.
Торжественной церемонии не будет, у нас траур по Марку. Его похоронили пока я был в клинике, и я тогда впервые поругался с родителями.
— Тебе нельзя волноваться, сынок, — плакала мама. Отец хмурился, но молчал.
Конечно, потом мы помирились.
Звонит будильник. Подъем, душ, завтрак. Надеваю костюм, мама восхищенно всплескивает руками и вытирает уголки глаз. Отец сдержано торжественен.
Единственное, что мы себе позволили — свадебный кортеж. На нем я поеду за невестой, отвезу ее в ЗАГС, где мы распишемся. Потом в ресторан, где будем мы и родители. Все. Обычный семейный ужин.
Выхожу к машинам. Неудержимо тянет самому сесть за руль, но каждый автомобиль приехал с водителем. Да и мне пока все равно нельзя водить, и хоть я это понимаю, все равно хочется.
— Марк! Здравствуй, Марк! — слышу взволнованный оклик, и замираю.
«Калимэра!»
Это голос из моего сна? Или это галлюцинация?
— Я не дождалась тебя, сама приехала, — на меня смотрят большие темные глаза, блестящие как маслины. Смотрят взглядом полным любви и обожания.
Пристально всматриваюсь в незнакомое лицо. Незнакомое же, правда? Силюсь хоть что-то вспомнить, связанное с незнакомкой, но ничего не выходит. Скорее всего, передо мной очередная подружка Марка.
— Простите, но я вас не знаю, — вкладываю в слова как можно больше участия, и вижу как уходит жизнь с милого загорелого личика.
— Вы знали моего брата? — Марк с неподдельным участием заглядывает мне в лицо, а мне хочется его оттолкнуть. Или наоборот, обнять. Прижаться к терпко пахнущей шее и не отпускать.
Сама не знаю, чего хочу. Потому что это Марк, а никакой не Мартин.
Он смотрит как Марк. Говорит как Марк. Пахнет как Марк. Улыбается хоть и грустно, но точно как Марк. Когда верхняя губа изогнута, а кончики губ приподнимаются вверх.
Да я каждую морщинку у его глаз знаю, сколько раз их перецеловала! И теперь он будет мне говорить, что он не Марк, что он Мартин, и что он женится?
Три раза «ха».
Марк держит меня за талию, а я растерянно оглядываюсь на стоящие в ряд машины. Свадебный кортеж вытянулся вдоль забора, во главе процессии украшенный цветами белый лимузин.
Внезапно настигает догадка — у Мартина была невеста, я даже помню как ее зовут. Анна, мне Марк о ней рассказывал. Она дочь бизнес-партнера Бориса Бронского, этот брак выгоден обеим семьям. И Мартин дал на него согласие.
Так что же это получается? Мой Марк женится на невесте Мартина? Но ведь он не может на ней жениться. Потому что он обещал жениться на мне. Я его невеста, и у нас будет ребенок. Два ребенка…
Он не может так поступить со мной и нашими детьми. Он сам говорил, что будет рад любому результату. А еще говорил, что у него все под контролем, что он меня любит и что я должна ему довериться.
Я доверилась. Я влюбилась без памяти. Я считала дни до его возвращения. И что в итоге?
А в итоге нужная для бизнеса свадьба с правильной, выбранной дедом Бронским невеста. Мое ненужное разбитое сердце. Ненужные дети от неправильной меня. И Марк, который зачем-то притворяется Мартином.
Не зачем-то. В голове всплывают фразы, сказанные им в те короткие минуты отдыха, когда мы не любили друг друга.
«Там все завязано на Мартине, малыш, я только получаю дивиденды. В бизнесе я полный лузер».
Значит, семья Громовых решила, что дивиденды Марку пора отрабатывать, и он стал Мартином. Но… так честно лгать? Как у него получается?
Искренне мне сочувствовать, выражать самое трогательное участие. Не дрогнув ни на секунду.
Да ты не лузер, дорогой, ты лицедей. Потрясающе талантливый многогранный актер. Главный герой блокбастера и герой-любовник в одном флаконе. По тебе обрыдался не только Голливуд, а все съемочные площадки мира.
Вглядываюсь в озабоченное, участливое лицо, склонившееся надо мной. И у него еще хватает наглости спрашивать, знаю ли я его! Да я все его родинки ниже пояса по памяти нарисовать могу. С закрытыми глазами.
Но стаскивать штаны с Громова на глазах у его близких и прислуги я пока еще не готова. Зато у меня есть кое-что другое.
Снимаю с шеи цепочку с кулоном, подаренные Марком в качестве обручального кольца. Если я ему брошу их в лицо, он тоже не дрогнет? Так и будет продолжать меня разглядывать с сочувствием и затаенной грустью в глазах? Или хотя бы крикнет «Каро, ты сумасшедшая идиотка»?
— Мартин, сын, что у тебя там? — слышу резкий голос и вздрагиваю, как от удара хлыста.
Нет, меня никогда не били, тем более хлыстом, но я слышала, как они щелкают, когда папа несколько раз водил меня в манеж смотреть на лошадей. Он в молодости занимался конным спортом, но потом пришлось бросить. А любовь к лошадям осталась.
Оборачиваюсь. Марк забирает руки с моей талии, а я сразу узнаю мужчину, который подходит к нам вплотную.
Марат Громов, отец Марка и Мартина. Тот самый, который из кожи вон лез, чтобы заслужить признание тестя, а тот лихо прокатил его, оставив наследство внукам.
Понимаю, что заранее настроена предвзято к по сути незнакомому человеку. Но он по уши замешан в афере по выдаче Марка за Мартина, поэтому откуда тут взяться лояльности? А Марк тем временем блестяще отыгрывает свою оскароносную роль.
— Знакомься, пап, это Каро, — подлый лицемер кладет руки мне на плечи и подталкивает к Марату Громову, — подруга Марка.
— Вот как, — их отец хоть и чуть растягивает губы в подобии улыбки, но выходит она довольно гаденькой, — вы подружка моего сына?
Подтекст этого его «подружка» чувствуется в каждой букве, в выразительной интонации и пренебрежительном блеске в глазах. Прозвучало больше как «шлюшка».
Набираю в грудь побольше воздуха. Сейчас я скажу им все. Я расскажу, как Марк убивался по Мартину, как стискивал зубы и грозился наказать всех врагов. Как клялся, что мы поженимся и строил планы, которые даже мне тогда казались фантастическими. Как сделал мне детей — сто процентов двоих, я просто уверена, — и обещал, что у нас будет самая прекрасная на свете семья.
А теперь влез в шкуру своего брата как мерзкий оборотень. Женится на его невесте и морочит головы бизнес-партнерам и налоговой. Выдает себя за бизнесмена Мартина Громова, тогда как настоящего Марти похоронили в закрытом гробу еще в прошлом месяце.
Я всем расскажу, всем открою глаза на эту семейку мошенников. Пусть знают, с кем имеют дело. Если надо, подключу журналистов, работников медиа и сми. Это самый настоящий подлог, уголовное, между прочим, дело.
Но одновременно с тем, как я открываю рот, к воротам подъезжает до дрожи знакомая бронированная машина, и в ней открываются двери. Из машины выходят мои старые знакомые, упакованные в безупречно сидящие черные костюмы — Босс, Лысая Башка, Квадратная Челюсть и Хорек.
Возмущение застревает в горле, и из него вылетает лишь слабый беспомощный писк.