Огненные цветы

На отце было традиционное для людей его круга одеяние. Цилиндр, фрак, под ним белый жилет. Рубашка с кружевными манжетами, шелковый галстук.

Многие мужчины были одеты так же. Но на большинстве – яркие костюмы, вполне достойные соперничать с женскими нарядами. Карминовые, ярко-красные, зеленые, лиловые, бледно-голубые цвета – обладатели этих форменных одежд были похожи на петухов, собравшихся потанцевать. Черные шелковые чулки. Короткие, до колен, панталоны. Равене казалось, что она при дворе французского короля Людовика Пятнадцатого.

Все вокруг так и мелькает в цветном калейдоскопе.

– Это государственные служащие, – пояснил отец. – У них так принято – нечто вроде формы. Вон тот малый в оранжевом – гофмейстер. Нет, префект. Гофмейстеры носят красное.

Подошел лорд Кларендон и обнял Равену за плечи:

– Самая красивая здесь девушка. Мой кандидат на звание королевы бала.

– Благодарю вас, милорд, – вспыхнула Равена.

Лорд Кларендон, крупный мужчина с бакенбардами, был, наверное, самым популярным у местной публики в череде вице-королей. Подобно герцогу Ольстерскому, графу Тайрону и другим вельможам, принявшим на себя груз ответственности, налагаемой большими земельными владениями, наместник британской короны жил среди ирландцев уже многие годы. Все эти люди куда лучше понимали и куда больше уважали местные традиции, чем соотечественники-помещики, оставшиеся в Англии. Они были здесь выразителями тех особенностей английского самосознания, на которые как на козырную карту рассчитывали в борьбе за независимость воинственные ирландские националисты наподобие Дана О’Коннела, Уилла Смита О’Брайена, Джона Митчела[2] и Джона Блейка Диллона.

– Хочу тебя кое с кем познакомить, дорогая, – улыбнулся лорд Кларендон. – Если точнее, то их двое.

Он повел девочку в противоположный конец зала.

– Я бы пригласил тебя потанцевать, Равена, но, полагаю, ты предпочтешь кого-нибудь помоложе.

– Ах, что вы, сэр, я с удовольствием потанцую с вами, – робко запротестовала Равена.

– Ну разумеется, разумеется. Ага, вот они. – Лорд Кларендон подвел Равену к двум молодым людям в красных мундирах и темных панталонах. На ногах у них были кожаные башмаки – тоже форменные.

На вид Равена дала юношам лет по тринадцать-четырнадцать. На самом деле им было двенадцать, просто из-за высокого роста они выглядели взрослее.

Это были близнецы, похожие друг на друга как две капли воды, отличающиеся разве что цветом волос. Равена, хоть дамам это и не пристало, разглядывала их с откровенным любопытством. У одного волосы были вьющиеся и темные, почти как у нее самой. У другого – копна золотистых кудрей. Во всем остальном, как уже говорилось, они были словно отлиты в одной и той же форме. Одинаковые пронзительно-зеленые глаза. Одинаковые, с аристократическим изгибом, брови и орлиные носы. Одинаковая линия скул.

Какие красивые мальчики, подумала она.

При виде вице-короля оба разом подобрались.

– Молодые люди, это мисс Равена О’Коннел Уайлдинг, дочь герцога Ольстерского. Равена, позволь познакомить тебя с Роджером и Брайеном О’Нил, сыновьями графа Тайрона. Полагаю, нынешним летом вам всем придется много времени проводить вместе. Ваши отцы изъявили согласие участвовать в работе специального комитета, который будет заниматься распределением продовольствия и одежды в соответствии с Актом о бедных, только что принятым в парламенте.

– Мисс Уайлдинг. – Роджер, златокудрый, отвесил ей вежливый поклон.

– Равена – какое необычное имя. – Брайен, темноволосый, решительно оглядел ее с головы до ног.

– Прошу извинить, – сказал вице-король, – по-моему, меня разыскивает леди Кларендон. Может, удастся затеряться в толпе. – С этими словами он поспешно удалился.

– А что, чудесное имя, Брайен, – укоризненно заметил Роджер.

– Испанское, – пояснила Равена.

– Точно. Только увидел тебя, как сразу подумал: вот испанская милашка, – произнес Брайен на деревенский манер.

– У нас это имя в роду, – рассмеялась Равена. – Мой прапрапрадед – может, одно или два «пра» я упустила – служил в Непобедимой Армаде, потерпевшей крушение в Ирландском море. Его вынесло на берег без сознания, и его нашла дочь Великого Ши – мой отец происходит из гэльского королевского рода. Она выходила его, и они поженились.

У Брайена в глазах заплясали огоньки.

– Итак, у вас в жилах течет горячая испанская кровь, мисс Равена?

– Брайен! – Брат бросил на него испепеляющий взгляд. – Что у тебя за манеры?

– Извини, милашка, он прав. Я просто неотесанный мужлан. Видишь ли, братишке вместе с его собственными хорошими манерами достались и мои. Он у нас настоящий денди. Родился на полчаса раньше меня, так что номер первый достался ему.

У Роджера сжались кулаки. Он с такой откровенной ненавистью посмотрел на брата, что Равене даже страшно стало. Да, эти двое не очень-то любят друг друга, подумала она.

– У вас потрясающая форма, – сказала Равена, меняя тему. – Вы из какой школы?

– Дублинская королевская кавалерийская академия, – сказал Роджер. – Второй класс. А вы учитесь в школе?

Равена почувствовала, что снова краснеет.

– Нет, у меня домашние учителя. Но когда исполнится четырнадцать, пойду в старшие классы. Сейчас мне двенадцать, – приврала она.

– Ну как же, ври больше, двенадцать, – насмешливо фыркнул Брайен. – Смех да и только. Это нам с Роджером по двенадцать, а ты рядом с нами ребенок.

Равена надменно вздернула подбородок и сморщила нос:

– Не могу не согласиться, Брайен, вы действительно неотесанный мужлан. Не пригласите меня потанцевать, Роджер?

Тот поклонился и предложил ей руку:

– Почту за честь.

Глядя, как эти двое входят в круг пар, кружащихся под звуки вальса Штрауса, Брайен снова презрительно фыркнул.

– Посмотрим, какова ты будешь через пару-тройку лет, – негромко пробурчал он, не спуская с Равены глаз, до тех пор пока она не исчезла из виду где-то в районе возвышения, на котором играл оркестр.

Итак, с самой первой встречи отношения в этом треугольнике установились на долгие годы вперед.

Роджер, златокудрый, всегда был вежлив и предупредителен – настоящий джентльмен в полном смысле этого слова.

Брайен, темноволосый, – буян, невежа, неукротимый задира, – совершенно не умел прилично вести себя в обществе. Все лето он, казалось Равене, с каким-то садистским удовольствием всячески задирал и преследовал ее; доходило даже до того, что, разыгравшись, таскал за волосы и швырял на землю. Тогда Равена этого не понимала, но Брайен вел себя отвратительно не только ради того, чтобы позлить ее, но и пытаясь произвести впечатление. Особенно это касалось его совершенно немыслимой речи.

Вот он смеется, забавляется вовсю, а мгновение спустя становится мрачен и задумчив.

Когда Равена как-то спросила, откуда эти необъяснимые перепады в настроении, он серьезно ответил:

– Я – ирландец. Мой предок – Рыжий Хью О’Нил, первый граф Тайрон, ты у нас не одна королевской крови. Мы – странный народ и любим предаваться темным мечтаниям.

Поднимаясь некоторое время спустя в дамскую комнату, расположенную на втором этаже резиденции вице-короля, Равена увидела Брайена, приникшего ухом к соседней двери. Заметив ее, он прижал палец к губам:

– Тихо, у них там сэр Чарлз Тревельян, канцлер английского казначейства. Гнусная, доложу тебе, личность.

Равена заглянула в узкую щель между косяком и неплотно прикрытой дверью.

– Это как раз он сейчас говорит, – пояснил Брайен.

Сэр Чарлз был высоким мужчиной с пышными усами, в мундире бригадира драгунского полка.

– Я лично против этого Акта о бедных. Он только поощряет лентяев и бездельников.

– Сэр Чарлз, – вежливо возразил герцог Ольстерский, – неплохо бы вам поездить по сельским районам, особенно на западе. Возьмите хоть Голуэй – да это же просто сплошное кладбище. Люди там мрут как мухи. Их хоронят в общих могилах. Куда ни глянь, мужчины и женщины на себе волокут покойников.

2

Уильям Смит О’Брайен (1803–1864) – один из руководителей ирландской оппозиции в английском парламенте; Митчел Джон (1817–1875) – деятель ирландского национального движения, историк.