Страница 7 из 42
— Хочу довершить начатое до конца, — пожал я плечами. — В доме не хотел пачкать кровью пол и стены…
— Не надо! Не надо убивать его… Пусть он очнется и идет куда подальше. А если ты его убьешь, то пропали наши шансы поступить и вырваться отсюда… Оставь его, Аркаша, пойдем…
По делу, конечно, следовало бы вообще убить этого мордатого идиота, но тогда могли возникнуть вопросы. И могла пострадать та, которая положила мне теплую ладошку на лоб.
Да, мама осталась без мытья, но я не уверен, что мордоворот смог бы обеспечить качественное мытьё. Даже из шланга окатить толком бы не получилось.
Когда же мы с братом вернулись домой, то нас снова встретили испуганные глаза мамы. Сколько же она может бояться? Или она всю жизнь так и прожила в страхе? То за одно боялась, то за другое. Или то одного, то другого?
Может быть как раз этот страх и передался Мишке, ведь не зря он так походил на мать в трудные моменты.
Подобному страху нет места ни в сердце воина! В сердце воина есть место лишь для доблести и ненависти к врагу!
Чувствовалось, что для того, чтобы сделать Мишку хоть какой-то отдаленной копией меня, может потребоваться много сил и нервов. Ни того, ни другого я не желал тратить, поэтому решил оставить брата таким, какой он есть. Да и не брат он мне вовсе…
Всего лишь источник информации, который я сохранил для дальнейшего расспрашивания.
По возвращении домой мы прошли в небольшой закуток, который Мишка назвал «кухней». В этой самой кухне он отрезал от похожего на кирпич коричневатого вещества два ломтя, помазал их пахучей прозрачной жидкостью из бутыли, а после посыпал белыми кристаллами.
Протянул один ломоть мне:
— Держи, а то весь остаток ночи будешь желудком бурчать и спать не давать.
— Дети, а где… где папа? — раздался голос мамы из комнаты.
— Он решил сегодня заночевать во дворе, — ответил я. — Так меньше навредит окружающей среде — ветер развеет химическую атаку из полости рта.
— А если вернется?
— Если вернется, то снова провожу его на улицу, но сделаю так, чтобы возвращаться было нечем, — буркнул я в ответ и откусил кусок коричневой ноздреватой массы.
На удивление, вкус был вполне приемлемым. Мишка назвал это «нищим бутербродом». Вроде как подсолнечное масло, хлеб и соль стоили очень дешево.
Когда же я попросил второй кусок, то Мишка ответил, что это на утро. Если съесть всё сейчас, то утром останемся голодными. Да я и сейчас был голодным, но спорить не стал. Всё-таки сейчас что-то упало внутрь, надо бы оставить что-то и на потом.
Запив «нищие бутерброды» водой, мы с Мишкой улеглись на лежанки на полу. Услышав, как мама начала похрапывать, я тихо спросил у Мишки:
— Скажи, а почему мы так бедно живем?
— Потому что у нас нет денег, — пожал плечами Мишка.
— А такая скудная еда? Она почему?
— Потому что у нас нет денег, — со вздохом ответил Мишка.
— И одежда такая не очень чистая, да?
— Ну да, потому что нет денег…
— Тогда скажи, а вот где достать этот самый ресурс… «деньги»? Его откуда-то выкапывают, или ловят в воде? Откуда его можно извлечь?
— Да нет, его ниоткуда не извлекают. Деньги можно заработать.
Заработать… Странное слово. Незнакомое. Не менее незнакомое, чем деньги.
— Что такое «заработать»?
— Ну, это потратить какое-то время, силы, энергию на нужное для общества дело. Взамен получаешь деньги.
Опять деньги… Интересно, откуда они появляются?
— Ладно, а сам этот ресурс откуда берется? Откуда берутся деньги?
— Ну, их печатают…
— Печатают? Кто? — удивился я.
— Другие люди, кто обладает властью, — сказал Мишка.
— Подожди, то есть это не ресурсы, которые надо добывать в поте лица? Это не редкие металлы или не менее редкие камни? Это то, что печатают другие люди?
— Ну да. А ты этого тоже не помнишь?
— Нет, я бы запомнил такую глупость… Надо же — люди живут в нищете, холоде и голоде потому, что им не дали напечатанных денег другие люди. Получается, что вы просто рабы, которых поставили в определенные рамки условностей?
— Получается, что так… Деньги правят миром.
— Но это же глупо! Что вам мешает самим напечатать эти самые деньги?
— Да ты что! Это считается преступлением и за это полиция сажает в темницу!
— Полиция сажает людей в темницу за то, что они хотят есть и пить? Хотят жить в нормальных условиях? — искренне удивился я.
— Да, потому что если бы все могли печатать деньги, то тогда аристократы стали бы не нужны. А так как все бразды правления находятся в руках аристократов, они могут чувствовать себя выше других людей. Вот поэтому мы и должны радоваться, что у нас появился шанс стать ближе к аристократам!
— Так это аристократы печатают деньги?
— Не совсем так, но с их участием, — уклончиво ответил Мишка.
— Значит, они могут участвовать в печатании, но других не допускают? А вы тратите жизни, силы и здоровье в обмен на напечатанные фантики только потому, что кто-то так решил?
— Получается что так…
— Завтра покажешь мне эти самые деньги? Я может что-нибудь и придумаю…
— Аркашка? Чего ты придумаешь? Ты хочешь сам печатать деньги? Да тебя же посадят!
— Ну что ты, я всего лишь хочу взглянуть на то, чего нам так катастрофически не хватает, — улыбнулся я в ответ.
Ну да, не буду же я раскрывать свои планы Мишке. Слишком уж ненадежный мой брат в этом плане. А если деньги правят миром, то нужно их всего лишь себе подчинить и возвыситься над этими самыми деньгами. Тогда я буду править миром!
С этими мыслями я только закрыл глаза и тут же раздался стук в дверь.
Глава 4
Вроде бы, когда я закрывал глаза в комнате было темно, а сейчас свет пробивался сквозь задернутые тканью окна. Я даже сам не заметил, что уснул?
Так как остальные сжались от звуков требовательного стука, то я решил снова сыграть в героя и открыть дверь. Одеваться я не стал — стук раздавался всё громче и предупреждал о перерождении в гром.
— Ивановы, открывайте! — вдобавок к стуку прибавился голос. — Это Марина!
Знакомый голос. Его обладательница вчера носила полые цилиндры в волосах. Я дошлепал босыми ногами до двери, а после открыл.
— Ой, а ты чего голый-то? — вытаращила на меня глаза соседка. — Ты чего?
— Чего? — не понял я.
— Да хоть закройся, что ли! — она покраснела и отвернулась.
Что это за цветовая реакция? Что она должна означать?
Вчера у отчима морда тоже была красная. Значит, соседка злится на меня? Может ей тоже с ноги в живот пробить?
Я перенес вес тела на левую ногу, а правую чуть отставил в сторону.
— Ой, Аркаша, а чего ты в самом деле голый? — раздался голос мамы, а после мне на плечи был накинут плед, под которым я спал.
Зачем этот плед? Что за странные традиции?
Я не стал перечить, если тут так принято, то пусть. Пусть плед свисает с плеч, если так уж нужно.
— Да ты хоть бы бубулёк свой спрятал, а то выставил на всеобщее обозрение, — хихикнула Марина, искоса поглядывая на мой низ живота.
Красная краска понемногу покидала щеки Марины. Сегодня на её голове уже не было полых цилиндров, зато чуть подрагивали рыжие кудряшки. Да чего же она туда всё смотрит-то? Мама кашлянула и бровями тоже показала на них живота. Ясно, нужно спрятать шланг для сброса переработанной жидкости. Я подтянул плед ниже и укрылся тканью, закрепив на плече.
Похоже, что тут принято скрывать подобные вещи. Недаром же носят одежду, которая прячет кожу и остальные атрибуты.
— Во, прямо как римский оратор, — улыбнулась мама.
— Оратор… это потому что орут часто? — попытался я разобраться в незнакомом слове.
— Совершенно верно. Но ты ступай, я сама уже встала. Марин, чего ты долбишься с утра пораньше? — спросила мама у гостьи.
— Так вы же сами просили меня стукнуть вам в дверь. Вроде как мальчишки за одеждой к портному собирались, — пожала плечами соседка.