Малинджи

- Эй, старик, - позвал он осипшим от волнения голосом, - Мне нужна помощь!

Малинджи не шелохнулся, и Карл, превозмогая жуть, подошел чуть ближе. Только сейчас ему пришло в голову, что придется как-то обходиться без переводчика.

- Тебе придется подняться, старик, - шептал он, - Со мной женщина. Ты должен проводить нас за Реку и обратно. Я хорошо заплачу. Слышишь? Деньги…

Карл сделал еще пару неуверенных шагов, и тут на него обрушилось зловонье. Это было настолько неожиданно после долгих часов, когда запахи совершенно отсутствовали, что он сложился пополам и выблевал свой нехитрый обед, состоящий из шоколадного батончика и воды. Запах был очень знакомый – дерьма и крови. Именно такой он ощутил вчера вечером, вернувшись в гостиничный номер. Но перекрывал его все же другой – смрад разлагающейся на жаре плоти.

Не желая верить очевидному, он накинул на нос воротник потной футболки и, обойдя Малинджи с тылу, увидел множество стрел, впившихся в его спину. Кровь, как минимум три дня назад хлынувшая из его рта, свисала с подбородка черным длинным студенистым желе. Глаза со сморщенными подсохшими белками с изумлением глядели вперед, мимо Карла, мимо леса, мимо этого мира.

Карл упал на колени и с трудом подавил крик отчаянья. Теперь ясно, почему поместье не охранялось. Он опоздал! Некоторое время он сидел, безнадежно глазея на вросшее по пояс в собственное окаменевшее дерьмо тело колдуна. Он так надеялся, что Малинджи отзовется на его мольбу и поможет ему перебраться через Реку. Он был там, и что-то вернуло его в мир – сильным и здоровым, излечившимся от туберкулеза, раз он прожил под открытым небом больше сорока лет.

С момента разговора с Ярраном в кабаке его не покидала одна фантазия, навеянная его рассказом. История Орфея и той девушки. Он был уверен, что любого из этих «зомби» можно было бы вернуть целыми, если не останавливаться на полпути, отдав тело в руки Малинджи, а рискнуть и переправить их на тот берег. Более того, он был уверен, что самые отчаянные так и поступали, только не афишировали свой поход, а потому ни одна живая душа так и не догадалась, что перед ними выходцы с «того света». Но то были знающие люди. А кто он? Чужак в незнакомом мире. Он закрыл глаза и снова представил, как идет по тропе, не оглядываясь, но чувствуя позади легкие шаги жены. Он не оглянется, даже если это не запрещено, пока не ступит за порог Пещеры. Только пожалуйста! Пусть она вернется! Целая, невредимая и без монстра внутри! Монстра, которого он породил…

Он слышал раскаты грома, шум ураганного ветра и перемежающиеся с ними отдаленные человеческие возгласы. Это было похоже на заклинания, посылаемые зычным голосом и разносимые ветром. Пилатапу! Глаза распахнулись. Если шаман успеет закрыть проход, даже тени надежды не останется! Он вскочил и проворно кинулся за угол дома, где лежала Хелена. Он рискнет и попытается сделать это сам. Или они оба сгинут по ту сторону Реки, или сумеют вернуться. Он готов был к обоим исходам. Главное – вместе! Крепко прижав жену к груди, он, как благословение, вдохнул ее дивный аромат и двинулся на зарево против ветра Кайонг.

Глава 8

Спустя пятнадцать минут он остановился и присел пышных кустах. До горы Ти оставалась еще пара десятков метров, но дальше идти он не решался. Вся территория вокруг была ярко освещена, словно по периметру врубили стадионные прожекторы. Но он видел, что свет шел от самой горы, вернее, вырывался из ее центральной пещеры. Он бился наружу вместе с ураганным ветром, грохотом обваливающихся где-то глубоко внутри камней и сопровождающим его гулким шепотом и бормотанием. Перед пещерой горели несколько больших костров, но их свет выглядел таким же тусклым, как горящая спичка рядом с солнечным диском. Там же выстроились фигурки порядка пятидесяти бушменов. Одетые лишь в замысловатые нательные рисунки, они расположились широким полукругом, взявшись за руки и склонив головы, а в центре полукруга стоял он – могучий колдун Пилатапу.

Высоко воздев над гладко выбритой головой ритуальный посох, он сильным голосом читал заклинания. Ни гроза, ни шум ветра Кайонг, ни скрежет крошащейся скалы не могли заглушить этот медный глас. Невольно зачарованный открывшимся ему зрелищем, Карл на несколько минут забыл о цели своего похода и во все глаза наблюдал за ритуалом. В себя он пришел от того, что свет вдруг замигал и несколько потускнел, а следом послышался одобрительный гул множества голосов. Через мгновенье до него дошло – проем начал закрываться! Времени совсем не осталось. Трясущимися руками он вынул из кармана чехол, в котором оставалось несколько шприцов, и сделал Хелене последний укол. Он понимал, что эта доза вдогонку к недавней вполне может ее убить, но это был оправданный риск. Умрет она или нет, он вернет ее, если успеет попасть в Кайонгуни. Но если она вдруг внезапно подаст голос и ее услышат…

Низко пригибаясь, Карл двинулся по широкой дуге, на самой границе света и тени влево – туда, где по словам Айяботпу были еще пещеры. Каждую секунду ожидая услышать грозный окрик и копье в спину, он обогнул гору и, оказавшись в кромешной темноте, принялся ждать молнию. Сборища у центральной пещеры он больше не видел, но слышал. Звуки обрушения не прекращались и даже усилились, а вслед за каждым оглушительным обвалом, от которого у него под ногами вздрагивала земля, слышался хор ликующих возгласов. Необычайное серебристое зарево, клубящееся над горой, все больше меркло, истончалось, а молний, как на зло, все не было. Он закинул тело жены на плечо и, придерживая ее бедра одной рукой, другой стал вслепую шарить по погруженной во мрак стене.

«Наврал!», - пронеслась у него исступленная мысль после нескольких минут заполошного слепого ощупывания, но небо внезапно озарила ярчайшая вспышка, и он увидел, что менее, чем в метре от него чернеет проем. Облегченно всхлипнув, он перехватил поудобнее жену, вытащил заранее приготовленный фонарик и с трудом протиснулся в брешь, ободрав спину об острые зазубрины.

Ему казалось, что целую вечность он пробирается узкими переходами, борясь ураганным ветром, валящим с ног. Гора продолжала рушиться, и он крепко стиснул зубы, ожидая, что в любую секунду впереди может оказаться непреодолимый завал, или они сами окажутся под завалом. Но этого не случилось. Некоторое время спустя он понял, что фонарик больше ни к чему, переход слабо замерцал отблесками неземного света, а в лицо помимо бешеного ветра полетели клочки тумана, похожие на мокрую вату. Он ускорил шаг. Все еще оставался шанс попасть в Кайонгуни до того, как Пилатапу закроет его. Последний отрезок пути он двигался, крепко зажмурившись, и переступил порог в тот самый миг, когда колдун преломил свой посох.

…

Оглушенный внезапно обрушившейся на него тишиной, Карл оказался посреди бескрайнего тумана - на широкой тропе, выложенной из древнего гладкого камня. Ноги задрожали, он опустился на колени и, прижимая к себе жену, послал неведомым богам бессвязную благодарственную молитву. Он успел! Что бы ни ждало их впереди, он успел! Возможно, кто-то мудрый и добрый помог ему. Значит, поможет и за Рекой. Оглянувшись назад он с трудом различил слабую морщинку на молочном теле тумана, которая быстро разглаживалась. Примерно такой же след может оставить нож, разрезающий жидкую сметану. Эфемерный и мимолетный. Пути назад не было, но беспокоится об этом не имело смысла.

«В Кайонгуни много ходов по всему миру», - вспомнились ему слова Яррана. Значит, много и выходов. Он поглядел на лицо Хелены. Она выглядела старой и мертвой, но на шее едва заметно пульсировала синеватая жилка.

Прежде, чем идти дальше, он решил немного отдохнуть и осмотреться, хотя смотреть было особенно не на что. Кайонгуни был именно таким, каким его описывал Ярран - пустое, молчаливое пространство, наполненное лишь туманом. Ветер стих. Он не слышал ни криков, ни шорохов, ни бормотания. Кайонгуни успокоился и стал тем, чем и призван был быть – местом отдыха усопших. Лишь где-то на периферии, в такой перспективе, которую не мог уловить человеческий глаз, ощущалось движение. Карлу казалось, что к Тропе с обеих сторон подходят едва угадывающиеся молчаливые фигуры, смотрят на него и с печальными вздохами отступают прочь. Кто это? Хранители? Впрочем, ему было все равно.