Страница 3 из 15
Потушив сигарету, он продолжает:
– Потом была уже настоящая работёнка. Мы прибыли на Самир. Поганое место. Дождь лил там неделями. Влажность, духота. Насекомые. Ненавижу этих гадов, – передёргивает плечами. – Линии фронта не существовало. Постоянные нападения, обстрелы. Конвои пропадали и не выходили на связь. Мы носились по своему сектору как угорелые. Неделю назад над городом или деревней установили полный контроль, а сегодня в ней находят только мёртвые тела наших и немногих местных жителей, которые жмутся по своим домам и боятся поднять взгляд. Мы знали, что половина из них в «Сопротивлении» и при любом удобном случае достанут оружие и начнут по нам палить. Если отряд большой, да ещё и с техникой эти засранцы только выкатывали глаза и клялись, что ничего не знают и не видели. Мол появились повстанцы, завязался бой, наших перебили и ушли. Врали, конечно… Но у нас был приказ – местных не трогать. Дерьмо, а не приказ. Как можно взять планету под свой контроль, если днём ты разговариваешь с местным, он жалуется тебе на войну, знакомит тебя со своими детьми, просит немного продуктов, а ночью, с такими же, как он, залазит в твою палатку и перерезает тебя горло?
Зак кидает смятую пивную банку в угол и тычет в меня пальцем:
– Вам бы понравилась такая война?
– Мне она вообще не нравится. – отвечаю я.
– Вот, вот. Дерьмо это. И мы ничего не могли сделать. Восемь недель. Прошло всего восемь недель, и от полка осталась половина. А толку ноль, – собеседник фыркает и гладит бритую голову. – Дальше нас отвели на переформирование и отдых. Нам дали нового командира. Помню, он построил нас во временном лагере и толкнул речь про наше очередное задание. С первых слов стало ясно, что теперь мы воюем иначе. Идиотский приказ не трогать местных остался в прошлом. Он употребил слово «террор».
Мистер Черезку ехидно смотрит на меня. Закидывает ногу на ногу и кивает:
– Тут и начинается «Новый Пекин»!
С Ли Во Джонгом мы встречаемся в фойе отеля «Самаритен». Он немного опаздывает. Я не против, чашка кофе и сэндвич, после долгого перелёта будет для меня кстати.
Здание практически не пострадало во время войны, несколько снарядов, разорвались на соседней улице и ударной волной выбило стёкла на фасадной части. Небольшой пожар по вине персонала в ресторане, вот и весь урон. «Самаритен» принимал гостей и постояльцев всю войну. По большей части дипломатов и чиновников. Сейчас он вновь самый популярный и роскошный отель на побережье. Сезон в разгаре. От туристов нет отбоя.
Мистер Джонг жмёт мне руку, извиняется за опоздание и напоминает, что у него мало времени.
– Постараюсь не задерживать Вас, – уверяю я. – Я хотел бы услышать о вашей работе в дипломатической миссии в годы войны.
– Вы имеете в виду «комитет»?
– Да.
Он устраивается поудобнее на стуле и поправляет пиджак.
– Я попал туда случайно. Мой предшественник погиб в авиакатастрофе, через несколько дней после назначения. Начальник позвонил мне и велел вылетать первым же шаттлом. Я стал помощником консула и его референтом. Мы жили и работали здесь в «Самаритен», по большей части. Комитету, с первых же дней его образования, поставили задачу наладить контакт с правительствами колоний, и попытаться дипломатическими методами уговорить их сложить оружие и остановить войну. Легче сказать, чем сделать. Двадцать четыре колонии. Двадцать четыре причины отколоться от метрополии и в два раза больше причин не идти на контакт.
Он вздыхает:
– Как человек, обыватель я понимал их, мог согласиться с несправедливостью, жадностью или надменностью политики метрополии. Хорошо представлял себе, что богатство внутренних миров, строится на выкачивании всего необходимого из колоний. Мог понять их мотивы и цели. В истории человечества такое бывало не раз, всегда по одному и тому же сценарию. Загляните в учебники истории, вы увидите там другие даты, услышите название стран и континентов нашей материнской планеты, имена давно умерших людей, их истории, поступки и деяния, и поразитесь сходством с событиями шестилетней давности. Ничего не поменялось. Люди не поменялись. Можно спорить о мелочах, но суть подобных конфликтов остаётся неизменной.
Наступает момент, когда кто-то скажет – «хватит».
«Мы слишком много им отдаём» или «наши ресурсы должны принадлежать нам» или «мы хотим всё решать сами». Список можно продолжать долго. И это, не принимая в расчёт простую и понятную причину – власть и амбиции, отдельных людей. Я и это понимал.
Что я не понимал и с чем был не согласен, так это с тем какую форму и размах получила эта идея. Из двух с лишним десятков колоний большая часть разорвала все контакты с Землёй. Вспомните, сколько граждан метрополии пропало без вести, были убиты или захвачены в первые недели войны. Гарнизоны, туристы и чиновники. Все эти люди, стали случайными жертвами конфликта только потому, что выполняли свою работу, оказались в неподходящем месте в не то время или имели несчастье быть обладателями паспорта метрополии. Бессмысленно. Жестоко. Бесчеловечно…
Ненависть прорвалась неожиданно и таким потоком, что остановить её было невозможно. Нам потребовалось время, чтобы осознать происходящее.
Мы принялись за работу. Связь не действовала. Её глушили сепаратисты. Личные каналы бесполезны, не скажу, что имел друзей в колониях, но знакомых было множество, никто не вышел на связь, никто не попытался связаться с нами, на первых порах. Полная информационная блокада. Какое-то время единственной возможностью для контакта была высадка наших войск на планету и поиск вероятных связей на месте.
Комитету нужны были контакты, любые представители власти или правительств, полевые командиры, лояльные. Просто люди, которые сохранили трезвый рассудок в этом безумии и могли принимать решения. Как можно больше таких людей. Как это и бывает, первые удачные шаги удалось сделать на передовой.
Первые обмены пленными, первые договорённости об эвакуации гражданских. Временное прекращение огня…Агенты комитета пытались пролезть везде, где только могли. Часто рискуя жизнью.
Наша работа, дипломатия. Хоть мы и представляли одну из сторон конфликта, но смотрели и воспринимали это иначе, чем военные. Для них существовал только враг, которого нужно уничтожить или привести к покорности. Цель оправдывает средства. Армию содержат чтобы воевать, солдат должен выполнять приказ и не рассуждать о политике, забыть, что он человек, не думать о противнике как о себе подобном. Враг, неприятель, одетый в форму манекен, без души и рассудка. Так им проще. Так не нужно думать о совести.
Комитет, мы все, искали возможность понять тех людей. Увидеть их мотивы. Убедить. Помочь, в конце концов. Человечность – стремление к взаимопониманию и вера в людей, двигала нами. Я не говорю о фанатиках и преступниках, о возомнивших себя не пойми кем, психопатах, упивающихся властью и кровью. Нет. Они не стоили нашего внимания. Простые люди, обиженные, гордые, обманутые, недовольные, но сохранившие в себе человеческие качества. Люди, попавшие в ловушку истории и обстоятельств.
– Когда вам удалось наладить постоянные дипломатические контакты?
– Сложно сказать. Мне кажется, это случилось, когда многие поняли, насколько далеко всё зашло. Те дни проходили в хаосе. Внезапная отмена договорённостей, предательства, ловушки, ложь с обеих сторон… Упущенные возможности. Бюрократия. Огромные расстояния и меняющаяся обстановка на фронтах. Задержка во времени, ошибки, плохое взаимодействие, упорство военных, их ограниченность… Представьте себе вашего знакомого, у которого есть к вам обида, мнимая или реальная, неважно. Вы встречаете его на улице и пытаетесь поговорить. В ответ он отворачивается и уходит. Что вы будете делать? Догоните его? Схватите за руку? Он не хочет, неспособен с вами разговаривать, а вам нужны правильные и уместные именно сейчас слова. Только до него они не доходят сквозь шум автомобилей и крики толпы. Вы надрываетесь, но говорите в пустоту… А на войне, мнимых обид нет… Ненависть порождает ненависть.