Свяжи меня

В уголках его губ мелькнула улыбка.

— Ты всегда такая прямая.

— Уильям, я серьезно! Или мне стоит называть тебя директор Фостер?

— Уильям звучит идеально.

— Ты явился, потому что нам надо поговорить. Я тебя слушаю.

— Теперь, когда я приехал, я не знаю, что сказать, — выдохнул он.

— Зашибись.

Наконец мы пришли к сараю. Взявшись за ручку, я открыла дверь. Внутри находились стойла для лошадей — по пять с каждой стороны. В задней части когда-то был кабинет отца, теперь его использовал надзиратель.

— Ну вот. Это и есть амбар, — саркастически сказала я.

Уильям благоразумно промолчал, вместо ответа, он вошел внутрь и начал оглядываться.

— А где лошади?

— Они на пастбище, там, где остальной скот. Мы их тут только ночью держим.

— А кто тут работает? Твой папа же уже не может.

— У нас есть человек, который приезжает на пару часов в день. Он кормит скот и делает все, что необходимо — тут практически все механизировано. Но почти все, что связано с лошадьми — это наша с Анселем забота.

В задней части что-то сверкнуло, привлекая внимание Уильяма, и он направился мимо пустых стойл, чтобы выяснить что это. Просто в окно чердака проник свет послеполуденного солнца и осветил мерцающим золотом висящие на стене пряжи.

— А это тут откуда?

— Это папины награды с чемпионата по владению лассо.

— Он был мастером своего дела, — заметил Уильям.

— Был. Соревноваться начал еще с детства. Самые дорогие награды он хранит в спальне, в специальной коробке.

Кивнув, Уильям продолжил осматривать стену. Потом его взгляд упал на фотографии моей семьи, стоящие на папином столе.

Указав на фото молодой женщины, скачущей на бочке (примеч.: вид соревнования, в котором побеждает тот, кто дольше удержится), Уильям спросил:

— А тут — ты?

— Нет, это мама.

— Ого, вы с ней практически одно лицо, — заметил он, приглядевшись.

Он не был первым, кто высказал подобную мысль. Учитывая, насколько красивой была мама, это точно был комплимент.

— Спасибо. Она была чемпионом езды на бочках, именно там они с папой и встретились. Оба участвовали в родео.

Уильям повернулся ко мне.

— Тебе же было три, когда она умерла, да?

— Да.

Он нахмурился, явно что-то считая в голове, и я рассмеялась.

— Ансель не мой родной брат, у нас разные мамы. Папа женился еще раз через четыре года после того, как ее не стало.

— Что, настоящая злая мачеха, как в сказке? — спросил Уильям, услышав в моем голосе отвращение.

— Не совсем. Она была одной из тех дамочек, которые выступают на родео, и рассматривала папу, как свой собственный золотой билет. Он тогда еще горевал по маме, но у мужчины есть свои потребности. И тут на него набросилась двадцатилетняя девушка.

— Давай угадаю. Она забеременела, и он попался?

— Опять же, не совсем. Не то, чтобы он не хотел детей, просто ему хотелось ребенка от женщины, которая хочет стать матерью. А Венди не хотела.

— И как долго она с ним оставалась?

— Пока папа не принес справку от врача, что больше не может участвовать в родео.

— А сколько было Анселю?

— Только три.

— Еще одна плохая тройка, да?

Он запомнил. У меня перехватило дыхание, и Уильям это увидел.

— Нет, я не забыл. И я помню, что сегодня за день.

— Третье августа, — пробормотала я.

— Да, оно самое, — Уильям повернулся посмотреть на фото, где я сидела на лошади и держала совсем маленького Анселя на руках. — Ты заменила ему маму, да?

— Да. Но бабушка очень сильно помогала.

— Это интересно, — сказал Уильям, опершись спиной на дверь стойла.

— Ты о чем?

— В Вашей жизни было много такого — да и сейчас есть — из-за чего обычно хочется передать контроль и быть сабмиссивом. Но Вы выбрали контроль и доминацию.

— Потому что я не реальный Доминант. Это все работа.

— В глубине души Вы знаете правду. Вы — Домина.

— Только с тобой. Больше ни с кем это так не ощущалось. — Уильям сделал шаг навстречу, но я отступила. — Нам нельзя. Мы не можем.

— Но вчера же смогли.

— Вчера ты не был моим начальником. Все поменялось.

— Для меня ничего не изменилось, — возразил он.

В отчаянии я запустила пальцы в собственные волосы.

— Есть границы, которые нельзя пересекать. И это — одна из таких границ. Если кто-то узнает, это может разрушить мою и твою репутацию. Это то, что я вбила себе в голову на уроках преподавания — на работе репутация слишком важна. И я слишком долго работала, чтобы все это потерять.

— И что теперь делать? Притворяться, что ничего не было?

— Да.

— Не знаю, смогу ли я.

— Ты должен. — Уильям открыл рот, чтобы возразить, но я его перебила. — В глубине души ты знаешь, что я права. Ты прошел ту же школу и знаешь, насколько это все опасно для нас обоих.

— Знаю. Но я пришел сюда, надеясь, что — не знаю каким образом — но ты дашь шанс этим отношениям. Дашь шанс нам обоим.

— Никаких «нас» нет.

Уильям вздрогнул.

— Ты серьезно сейчас?

— Перепихон в выходные вряд ли сильно много значит.

— И ты, и я знаем, что это был гораздо больше, чем просто перепихон, — покачал головой он.

Я пожала плечами.

— Может да, а может и нет. Может, если бы ты не был моим боссом, через пару недель мы бы выяснили, что это просто физическое влечение.

На лице Уильяма мелькнуло отвращение.

— Ну, если ты в это веришь, то я ничего не могу поделать. — Он шагнул к двери сарая, но остановился. — И если ты беспокоишься, что я скажу или сделаю что-то странное на работе, то не стоит. Ты заслуживаешь самого лучшего первого года работы, и я не собираюсь делать что-то, чтобы помешать.

— Спасибо, — пробормотала я.

— До свидания, Софи.

— До свидания, Уильям.

Когда я смотрела, как он выходит из сарая, мою грудь пронзила боль, на секунду парализовав легкие. Дышать стало чертовски сложно. Я знала, что иного выхода, кроме как попрощаться не было, но все это было чертовски больно.

Глава 14

Следующие несколько недель пролетели быстро. С каждым днем в классе я ощущала себя все увереннее, чувствуя, что нашла дело всей жизни. Безусловно, практикуя как Домина, я получила те самые навыки, которые позволили мне уверенно стоять перед классом. А студентам потребовалось всего несколько дней, чтобы понять, что я под них не прогнусь — не смотря на возраст и отсутствие опыта.

Конечно, был кое-кто, кто мог пошатнуть мою уверенность. Уильям. Требовалась железная воля, чтобы сохранять контроль всякий раз, когда я его видела.

После того, как он пришел ко мне домой, мы старательно держались друг от друга подальше. Но, несмотря на то что он обещал, ситуация выглядела максимально странной.

Было что-то крайне раздражающее в том, что мы виделись вне клуба. И причина была не только в том, что Уильям являлся постоянным напоминанием о прошлой жизни, которую я желала оставить позади. Я ощущала его присутствие физически.

Вспоминать его губы и язык на моей груди и между ног, и то, как он наполнял и растягивал меня своим членом, оказалось почти болезненно. А как еще реагировать на мужчину, с которым у тебя был лучший в жизни секс? Тем более он тот, кто каким-то образом сумел разрушить стену, которую я старательно строила вокруг себя.

В общем, нам весьма успешно удалось перейти на профессиональное общение.

Если мы сталкивались в офисе или в коридорах, Уильям всегда вежливо улыбался мне и здоровался — как и с любым другим сотрудником. Но за тщательно выстроенным фасадом я видела все. Он боролся с этими чувствами так же, как и я.

В окна моего класса стучал дождь. Но единственным звуком, эхом, разносившимся по комнате, был скрип моей ручки — я пробиралась через гору повествовательных эссе. Последний урок закончился около десяти минут назад, и сейчас шли утренние планерки у учителей.