Страница 73 из 303
Однако самой восхитительной и совершенной частью этого лица были глаза, похожие на крепкое вино, приправленное такими острыми пряностями, как врожденная страстность, дерзость и уверенность в своих силах.
Даже если такое вино налить в чайные чаши из белоснежного нефрита, это не изменит сути такого человека: он останется все таким же категоричным в суждениях и никогда не научится признавать свои ошибки.
Надо же, ведь в самом деле прошло целых пять лет. Когда Чу Ваньнин погиб, Сюэ Мэну было шестнадцать, а теперь он уже отметил свой двадцать первый день рождения.
Шестнадцать лет — это возраст, в котором мужчина меняется сильнее всего. Бывает, что его уже и через полгода не узнать, а Чу Ваньнин пропустил целых пять лет, поэтому неудивительно, что он сразу не признал его.
Чу Ваньнин долго и пристально смотрел на молодого человека перед собой, прежде чем неуверенно окликнуть:
— ...Сюэ Мэн…
Было не совсем ясно, зовет он его или просто озвучивает тот факт, что перед ним его ученик.
Это был Сюэ Мэн, но он уже не был тем ребенком из его воспоминаний. Мальчик вырос, раздался в плечах, да и рост...
Чу Ваньнин решительно потянул его вверх, заставляя подняться на ноги.
— Почему ты стоишь на коленях? Вставай.
—...
Оказалось, что разница в росте между ними была не так уж велика.
Годы у молодых не идут, а летят. Их тела меняются очень быстро, и двух-трех лет достаточно, чтобы, словно по росчерку, ребенок стал выглядеть как взрослый. Первым, кого увидел Чу Ваньнин после того как очнулся, был Сюэ Чжэнъюн, который почти не изменился с годами, поэтому он не почувствовал течение времени. Но теперь, после встречи с Сюэ Мэном, к нему пришло осознание того, что за прошедшие пять лет многие вещи и люди сильно изменились.
— Учитель, то собрание на горе Линшань, я... — чтобы успокоиться, Сюэ Мэн решил поговорить с Чу Ваньнином, и, конечно, первой была тема, что волновала его больше всего. — Я занял первое место.
Чу Ваньнин внимательно посмотрел на него, а потом уголки его рта поднялись в легкой улыбке:
— Само собой разумеется.
Сюэ Мэн залился румянцем:
— Я сражался с Наньгуном Сы. У него было божественное оружие, а у меня нет, но я... — он почувствовал, что его слова звучат как бахвальство и просьба о похвале, и, устыдившись, опустил голову. Теребя в пальцах край рукава, он закончил, — я не опозорил Учителя.
Чу Ваньнин с улыбкой кивнул и вдруг спросил:
— Должно быть, тебе пришлось хлебнуть немало горечи.
— Это было совсем не горько[125.5]! — Сюэ Мэн помолчал, а потом добавил. — Сладко[125.6]!
Чу Ваньнин протянул руку, чтобы погладить его по голове, как делал много лет назад, но вовремя вспомнил, что Сюэ Мэн уже не ребенок, а значит это теперь будет выглядеть неуместно, на полпути поменял направление движения и похлопал его по плечу.
Книги рассыпались по полу, поэтому учитель и ученик вместе собрали их и сложили в стопку на столе.
— Ты купил так много? — удивился Чу Ваньнин, — Когда, по-твоему, я прочту все это?
— Нет, это совсем немного. Учитель, вы ведь читаете очень бегло[125.7], так что закончите за одну ночь.
— ...
Даже годы спустя Сюэ Мэн не перестал идеализировать и превозносить своего Учителя. Чу Ваньнин просто потерял дар речи. Не зная, что сказать, он зажег свечу и пролистал несколько книг.
— В Палате Цзяндун новый глава?
— Да, точно. Их новый глава — женщина, и говорят, у нее очень скверный характер.
Книга, которую он читал, была посвящена истории Палаты Цзяндун. Чу Ваньнин очень внимательно изучал статью, посвященную новому руководителю школы, пока не дошел до раздела, озаглавленного «Личные ученики последней главы Палаты Цзяндун», и вдруг, как будто между прочим, спросил:
— Мо Жань... как он жил все эти годы?
Вопрос звучал очень сдержанно, почти небрежно, поэтому Сюэ Мэн не почувствовал себя обделенным и ответил честно:
— Сносно.
Чу Ваньнин вопросительно приподнял брови:
— Сносно? В каком смысле?
Взвешивая[125.8] каждое слово, Сюэ Мэн ответил:
— Стал похож на человека[125.9].
— А раньше он не был похож на человека?
Но прежде чем Сюэ Мэн успел открыть рот, Чу Ваньнин кивнул:
— И правда не слишком похож. Продолжай.
— ... — насколько Сюэ Мэн красочно и живо рассказывал о своих достижениях, настолько краток и лаконичен был при описании жизни других людей, и особенно Мо Жаня.
— Все эти годы он бегал тут и там, но стал разумнее. Больше ничего.
— Он не участвовал в собрании на горе Линшань?
— Нет, в то время он совершенствовался в Снежной долине.
Чу Ваньнин не стал расспрашивать дальше.
Они еще немного поболтали о других вещах. Сюэ Мэн боялся утомить Учителя, поэтому, хотя ему хотелось многое сказать, он все же сдержался и, попрощавшись, откланялся.
После его ухода Чу Ваньнин, не раздеваясь, лег на постель.
Он помнил все, что случилось в Призрачном Царстве, поэтому не был удивлен переменами в личности Мо Жаня. Просто ему все еще было странно, если за эти годы Сюэ Мэн так изменился. Он с трудом смог узнать своего ученика, не случится ли то же самое при встрече с Мо Жанем?
Он помнил, что Сюэ Чжэнъюн сегодня перед уходом сказал ему: «Юйхэн, завтра мы устраиваем пир в Зале Мэнпо в честь твоего выхода из уединения. Даже не пытайся отказаться. Я уже написал А-Жаню. Ты же не допустишь, чтобы твой ученик, преодолев тысячи ли, по возвращению домой остался без еды и вина?»
Поэтому Чу Ваньнин не отказался. Хотя ему и не нравились шумные праздники, Мо Жань всегда был его слабым местом.
Со слов Сюэ Чжэнъюна, после последнего Раскола Небес, не только город Цайде, но и многие деревни в окрестностях горы Байтоу[125.10] были разрушены. Выжившие мужчины или стали инвалидами, или восстанавливались после тяжелых ранений, поэтому многие поселения все еще лежали в руинах. А с наступлением холодов те места превратились для их обитателей в ад на земле.
Мо Жань отправился туда, чтобы помочь людям восстанавливать их дома.
Чу Ваньнин какое-то время читал книгу при свете свечи, но в итоге мысли его все время крутились вокруг этого. Не выдержав, он отложил книгу, взмахнув рукавом, создал передающий звук цветок хайтана и, чуть подумав, передал через него следующее сообщение:
— Глава, мне придется побеспокоить вас и попросить отправить еще одно письмо Мо Жаню. Пожалуйста, напишите, чтобы он не беспокоился и возвращался без спешки. Если по какой-то причине он не сможет быстро вернуться, я не буду в обиде на него. Становится холоднее, а зимы в окрестностях горы Байтоу суровы. Пусть не срывается с места, а найдет убежище в деревне и переждет холода.
Отправив цветок, Чу Ваньнин удовлетворенно вздохнул, снова лег на кровать, взял книгу «Хроники мира совершенствования» и вновь погрузился в чтение.
Утверждая что он может прочесть все эти объемные тома за одну ночь, Сюэ Мэн, конечно, сильно преувеличил его возможности, но все же несколько исторических хроник за вечер он мог прочесть без труда.
Была поздняя ночь, капли воска от догорающей свечи стекали по подсвечнику. Чу Ваньнин закрыл книгу, прикрыл веки и слегка нахмурился.
Он ознакомился со всем, что случилось в мире совершенствующихся за последние пять лет. Сначала содержание Хроники было не слишком увлекательным, но как только речь пошла о событиях, связанных с открытием второго Небесного Разлома в Цайде, на страницах появилось много описаний, связанных с Мо Жанем.
Изначально Чу Ваньнин лежал на боку, подперев голову рукой, и лениво перелистывал страницы, но дойдя до этого места он тут же сел и поднес книгу поближе, чтобы не пропустить ни одну деталь.
125.5
[125.5] 苦 kǔ ку — горько; терпко; трудно, мучительно; терпеть невзгоды и печали.
125.6
[125.6] 甜 tián тянь — сладко, вкусно; хорошо, весело; счастливо.
125.7
[125.7]一目十行 yīmù shíháng иму шисин «одним взглядом десять строк» — обр. в знач.: очень быстро читать.
125.8
[125.8] 斟酌 zhēnzhuó чжэньчжо «наливать и пить» [о вине] — обр. в знач.: обдумывать, соразмерять.
125.9
[125.9] 个人 gèrén гэжэнь — отдельный человек, личность, индивидуум.
125.10
[125.10] 白头山 báitóushān байтоушань «гора белая голова» — гора Байтоу, кор. Пэктусан гора на границе Китая и Кореи.