Страница 282 из 303
— … — тембр голоса Хуа Биньаня немного изменился, — что бы ни делал мертвец здесь, тело человека там в точности это повторит.
— Как это можно прекратить?
— Никак, кроме смерти самца ничего не поможет.
Мо Жань кивнул и сказал:
— Господа, разойдитесь немного. Будьте осторожны и смотрите.
Сказав это, он с холодной решимостью в глазах внезапно нанес удар, пытаясь уничтожить черный камень вместе с сидевшим на нем жуком-шихунь. В тот же миг земля под ним задрожала и, разорвав каменистую почву, на свет вырвалась лоза, которая тут же яростно атаковала Мо Жаня. Испуганные люди поспешили отступить, но Мо Жань успел уклониться от атаки и поторопился мысленно погасить свое намерение уничтожить жука-шихунь и шашку Чжэньлун.
Выровняв дыхание, он заложил руку за спину и, встав на прежнее место, объявил:
— Теперь вы все видели своими глазами. Магия горы Хуан защищает жизни этих жуков-шихунь, не давая нам уничтожить их. Если кто-то и сейчас будет настаивать на том, что появление жуков-шихунь на шашках Чжэньлун — это просто совпадение... или что они на них только ради украшения, то мне больше нечего вам сказать.
Повисла тишина. Люди размышляли о его словах, пытаясь переварить догадку Мо Жаня.
Это предположение переходило все пределы разумного, но почему-то никто не смог найти в этой теории ни одного изъяна.
Образ мыслей Мо Жаня казался безумным, но взгляд его был тверд, а в словах звучала абсолютная уверенность в своей правоте.
Казалось, что он на сто процентов знал, о чем думает и как действует Сюй Шуанлинь, и теперь изо всех сил старался убедить их.
Но такого рода глубокая убежденность не могла не пугать людей, и даже Чу Ваньнин начал испытывать тревогу относительно душевного состояния своего ученика. Нахмурив брови, он издали внимательно изучал бледное лицо Мо Жаня, и в какой-то момент у него вдруг екнуло сердце от странного ощущения, будто он почти получил ключ к двери, за которой его ждет свирепое чудовище… которое разорвет его в клочья.
Возможно, Сюэ Чжэнъюн был единственным человеком, чьи мысли были сравнительно просты. Он не придал никакого значения тому факту, что Мо Жань за столь короткий отрезок времени смог додуматься до такой странной и подозрительной «марионеточной техники», а всего лишь серьезно обдумал эту версию и вдруг, хлопнув себя по лбу, воскликнул:
— Так выходит, что Сюй Шуанлиня на этой горе может и не быть?!
— Я полагаю, что его здесь нет, — подтвердил его догадку Мо Жань.
Старейшина Сюаньцзи тут же обеспокоился тем, о чем большинство людей даже не подумало. Озабоченно нахмурив брови, он спросил:
— Поднимаясь сюда мы истребили не менее десяти тысяч оживших трупов, откуда он взял столько тел? Гибель такого количества людей не могла не привлечь внимания Десяти Великих орденов.
Мо Жань со вздохом произнес:
— Есть место, где в один день умерло куда больше. Вы что, забыли?
— Где это могло умереть сразу столько людей?
Видя недоумение людей, Мо Жань не стал вдаваться в долгие объяснения и произнес лишь одно слово:
— Линьи.
— Невозможно!
Тут же кто-то поспешил возразить:
— В поглотившем Линьи огненном море все сгорело дотла. Какие тела там могли остаться?
— Их забрали через пространственный разрыв, — ответил Мо Жань, — У Сюй Шуанлиня ведь есть сообщник, который может разрывать пространство.
На этот раз никто не стал спорить с ним, но не потому, что он смог их убедить, а лишь из-за того, что все это звучало слишком абсурдно и нелепо.
После долгой паузы Цзян Си сказал:
— Это первая запрещенная техника, которая была утрачена столетия назад…
— Первая запрещенная техника — это «пространственно-временной раскол», а я говорю о «разрыве пространства», — перебил Мо Жань.
— Здесь несколько десятков тысяч трупов. Пусть даже Сюй Шуанлинь действовал не один, — выражение лица Цзян Си стало совсем уж ледяным, — это же насколько велики должны быть способности этого человека, чтобы перенести всех этих людей на гору Хуан, прежде чем их поглотило огненное море?
— Глава Цзян Си, а не могли бы вы взглянуть на ситуацию под другим углом, — ответил Мо Жань. — А что, если эти люди во время переноса уже сгорели заживо, но еще не превратились в пепел. При помощи этой техники проще перемещать мертвые тела, чем возиться с живыми.
Цзян Си пришлось не по вкусу, что представитель молодого поколения так явно ведет в их разговоре. Он прищурился, готовясь взять реванш, но не успел ничего сказать, так как бледная тонкая рука остановила его. С едва заметной улыбкой на губах божественный мастер Ханьлинь, Хуа Биньань, вступил в разговор, обратившись к Мо Жаню:
— Образцовый наставник Мо, вы так уверенно говорите, словно видели все своими глазами. А есть ли у вас доказательства?
Мо Жань никак не ожидал, что этот известный своей скромностью целитель выйдет вперед и задаст ему подобный вопрос. На миг он ошеломленно замер, но все же смог собраться и ответить:
— Вряд ли кто-то лучше, чем образцовый наставник Хуа сможет определить, обгорела плоть этих окоченевших трупов или сгнила.
Хуа Биньань обернулся и взглянул на несколько расчлененных трупов поблизости, которые, несмотря на отрезанные руки и ноги, продолжали пытаться подняться. Наконец, он повернулся обратно и холодно ответил:
— Даже если тела обгорели, что позволяет вам утверждать, что эти трупы стали такими из-за обрушившегося на Линьи бедствия?
Но Мо Жань не собирался отступать и, в упор уставившись на него своими черными глазами, спокойно сказал:
— Это не более чем предположение. Если образцовый наставник Хуа считает, что это вздор, то он может придумать другой способ, при помощи которого Сюй Шуанлинь смог протащить на гору Хуан тысячи свежих трупов прямо под носом разыскивающих его духовных школ мира совершенствования.
Хуа Биньань весело рассмеялся:
— Я не силен в темной магии, так что даже гадать не буду.
— …
На несколько секунд на горе Хуан воцарилась мертвая тишина.
Эти слова божественного мастера Ханьлиня, словно отравленная стрела вонзились в сердца и отравили души людей ядом недоверия.
После рассказа Мо Жаня о том, как можно использовать связь между личинкой и самцом жука-шихунь, в сердца многих закрался невыразимый словами первобытный ужас, от которого волосы вставали дыбом.
Не зря в народе есть поговорка: «Скажи, что видят твои глаза, и я скажу кто ты».
Многих из присутствующих никак нельзя было назвать наивными и простодушными людьми и, естественно, рано или поздно они должны были задаться вопросом: как вышло, что Мо Жань смог за такое короткое время обдумать такую безумную и страшную по сути своей гипотезу?
Конечно, его сложно было обвинить в том, что он является прихвостнем Сюй Шуанлиня, ведь в таком случае он точно не стал бы выдвигать такое предположение.
Следовательно, может статься, что этот праведный и честный на словах образцовый наставник Мо на самом деле тайно изучает темную магию и, возможно, даже практикует некоторые запрещенные техники?
Подхваченная ветром легкая вуаль на лице Хуа Биньаня чуть приподнялась, обнажив изогнутые в легкой улыбке губы:
— Если уж зрить в корень, когда дело касается предположений о замыслах Сюй Шуанлиня, должен признать, что мне вряд ли удастся сравниться с образцовым наставником Мо.
Мо Жань в какой-то момент хотел возразить, но вдруг осознал, что своими речами сам выбил опору у себя из-под ног и при такой постановке вопроса ответить-то ему было нечего. Он приложил столько сил, чтобы убедить этих людей, и теперь просто не мог сказать: «На самом деле я тоже не силен в черной магии, просто вот решил пофантазировать на тему».
В этот критический момент он вдруг услышал знакомый ясный и холодный голос:
— Образцовый наставник Хуа, к чему эти ядовитые намеки[204.6]?
— А? — с улыбкой откликнулся Хуа Биньань. — Образцовый наставник Чу...
204.6
[204.6] 含沙射影 hánshā shèyǐng ханьша шэин «стрелять в тень человека песком изо рта» — вредить исподтишка, бросать ядовитые намеки, клеветать. Истоки идиомы: в море жила рогатая трехногая черепаха Юй, у которой не было глаз, поэтому когда она слышала шаги людей, то начинала плеваться в них песком. Человек, на тень которого попадал песок, мог серьезно заболеть.