Страница 242 из 303
— Боюсь, что все те десять дней и десять ночей тебя было бы не отогнать от Учителя.
Мо Жань тихо рассмеялся.
— Хм, и чего ты ржешь? — Сюэ Мэн изменил положение: поставил на бамбуковую скамейку одну ногу, лениво оперся на нее локтем и, запрокинув голову, уставился на своего двоюродного брата сияющими глазами. — Сейчас мы с тобой одинаково тепло относимся к Учителю, и теперь мне кажется, что наши мысли и намерения не должны сильно разниться.
Мо Жань опустил глаза:
— Хм.
Сюэ Мэн отвел взгляд и, изучая ветряные колокольчики, висящие на коньке крыши, сказал:
— Это хорошо. Изначально, когда Учитель умер, я ненавидел сам факт того, что он обменял свою жизнь на твою, но сегодня мне кажется, что ты не такой уж пропащий и бессовестный.
Мо Жань не знал, что тут можно сказать, поэтому снова ограничился неопределенным:
— Хм.
Ветряные колокольчики тихо зазвенели под порывом ветра.
После нескольких минут тишины Сюэ Мэн не сдержался и с нескрываемым интересом в глазах внезапно обратился к нему:
— Кхе-кхе, на самом деле есть кое-что, о чем я хочу тебя спросить.
— Ну так спрашивай.
— Скажи мне честно, тогда на горе Хоу, вы двое…
На самом деле Мо Жань знал, что Сюэ Мэн все это время хотел поговорить об этом.
Он долго обходил этот неудобный вопрос[191.2], но так и не смог его избежать, поэтому теперь ему оставалось только ждать, что скажет ему Сюэ Мэн.
Но Сюэ Мэн только шевелил губами, не в силах выговорить крамольные слова. Его лицо то краснело, то бледнело, то краснело опять, и, в конце концов, в упор глядя на Мо Жаня, он сказал совсем не то, что собирался изначально:
— Вы двое на самом деле… искали там дух новогоднего рисового пирога с османтусом, а?
Вода начала закипать. Тонкие нити пара, сплетаясь и закручиваясь, поднимались над чайником, растворяясь во мраке холодной ночи.
Их взгляды встретились. Полыхающие жаром глаза Сюэ Мэна были полны тревоги и томительного ожидания, черные зрачки Мо Жаня — бесстрастны и спокойны, как вода в древних бездонных колодцах.
— Пей свой чай.
Сюэ Мэн внезапно схватил его за запястье и, уставившись на него в упор, повторил:
— Вы двое правда искали там дух новогоднего пирога?!
— …
Чуть замешкавшись, Мо Жань высвободил руку из его хватки и, подойдя к столу, взял черный как смоль чугунный чайник, чтобы наполнить до краев две чашки.
Только после этого он поднял взгляд и сказал:
— Если мы не искали дух новогоднего пирога, что еще мы могли там делать?
— Ты…
— Без веской причины Учитель никогда не стал бы обманывать тебя. Если не веришь мне, во всяком случае ему-то ты должен верить.
Казалось, Сюэ Мэн окончательно зашел в тупик[191.3]. Его рука слегка сжалась на колене, затем он низко склонил голову и сказал:
— Я не могу не верить ему.
— Тогда пей чай, — вздохнул Мо Жань. — Зачем тебе вообще столько думать, если по итогу в голове один мусор.
Он опустил голову и подул на поднимающийся над чашкой пар. В клубящейся дымке его лицо было затуманенным и неясным, словно отражение луны в воде, которое, даже если захочешь, не ухватить и не рассмотреть.
Теплый чай «Восемь Сокровищ» имел солоноватый вкус выдержанного вина. Сюэ Мэн неспешно сделал несколько глотков, чувствуя, как это ласковое тепло успокаивает его бешено колотящееся сердце. Он выпил весь чай, но от сохранившей тепло чашки все еще шел пар.
Сюэ Мэн потупился и с совершенно растерянным выражением лица вдруг произнес так, что было непонятно, обращается он к Мо Жаню или разговаривает сам с собой:
— Я на самом деле слишком беспокоюсь за него и поэтому так много надумываю. Малейшее дуновение ветра и я уже…
— Знаю, — ответил Мо Жань, — ведь я такой же.
Сюэ Мэн повернул голову и посмотрел на него.
Мо Жань стоял, опираясь спиной на столб беседки. Чай в его чашке еще не закончился, и он, сделав глоток, сказал:
— Только что из-за этого я несправедливо обидел Ши Мэя. Ты, по крайней мере, лучше меня, не настолько импульсивный.
Сюэ Мэн немного удивился:
— Неудивительно, что он перебросился с тобой парой слов и сразу ушел. Что за кошка между вами пробежала?
— …Давай не будем об этом, — Мо Жань горько усмехнулся, — я еще больший фантазер, чем ты.
Сюэ Мэн наморщил нос:
— Его судьба достойна жалости. В голодный год, когда семьи обменивались детьми, чтобы съесть их, если бы папа не спас его, он бы точно оказался в общем котле… Ши Мэй всегда относится к тебе лучше всех, так что ты не должен его обижать.
— Да, я знаю. Тогда я просто погорячился[191.4], такого больше не повторится.
Так, вдвоем охраняя медитирующего в беседке Чу Ваньнина, они еще долго болтали о том о сем и ни о чем.
Это было очень странное чувство. Мо Жань смотрел на подсвеченное луной надменное и красивое лицо Сюэ Мэна и думал о том, что именно этот человек в прошлой жизни пробил дыру в его груди, и в дальнейшем каждая их новая встреча сопровождалась слезами и кровопролитием.
Тогда он и подумать не мог, что они все еще смогут вот так заваривать чай и греть вино, ведя долгие беседы под луной у пруда с лотосами.
Кстати, о подогретом вине.
Чай закончился, а Сюэ Мэн и не думал уходить, так что Мо Жань подогрел чайник вина, и они распили несколько чашек, не столько для того, чтобы напиться, а скорее чтобы поддержать беседу, не нарушая приличий.
Однако, кажется, он все-таки переоценил умение Сюэ Мэна пить.
Если говорить об устойчивости к алкоголю, лучшим среди них был Учитель, который мог запросто выпить тысячу чарок. Сам он почти не уступал Учителю, Ши Мэй значительно отставал от них обоих, но самым безнадежным, конечно же, был Сюэ Мэн.
Хватило и пары чарок «Белых Цветов Груши», чтобы у него все поплыло перед глазами, а язык начал заплетаться.
Заметив его состояние и опасаясь навлечь беду на свою голову, Мо Жань поторопился убрать вино от греха подальше.
Пусть сознание Сюэ Мэна было неясным, но он еще не полностью его утратил. Понимая к чему все идет, он улыбнулся и, покраснев от смущения, сказал:
— Убери его, хорошо? Я… я больше не могу пить.
— Ну да, — отозвался Мо Жань. — Тебе бы вернуться к себе и отдохнуть. Сам сможешь дойти? Я не могу уйти, но могу позвать дядю, чтобы пришел и помог тебе.
— А? Мгм… незачем ему приходить, не надо его звать, – Сюэ Мэн, улыбаясь во весь рот, замахал руками. — Сам смогу вернуться, я ведь все еще помню дорогу.
Ничуть не успокоенный этим заявлением, Мо Жань выставил палец перед его лицом:
— Сколько?
— Один.
Он показал на Чу Ваньнина:
— Это кто?
Сюэ Мэн улыбнулся:
— Старший братик-небожитель.
— …Скажи нормально.
— Ха-ха-ха, это Учитель, конечно, я его узнал, — со смехом сказал Сюэ Мэн, обнимая столб беседки.
Мо Жань нахмурился, мысленно браня Сюэ Мэна последними словами. Почему с каждым годом проблема с алкоголем у этого парня только усугубляется? Так как его ответы на предыдущие вопросы Мо Жаня совсем не успокоили, он спросил:
— Тогда скажи, кто я? Только давай без шуток! Так кто я такой?
Несколько секунд Сюэ Мэн просто тупо пялился на него.
Казалось, что на этот момент наложились тени их общего прошлого, когда в канун Нового года в Зале Мэнпо Сюэ Мэн точно так же напился и с трудом смог узнать Ши Мэя, Чу Ваньнина назвал старшим братиком-небожителем, а потом захихикал и обозвал Мо Жаня «псиной».
Мо Жань спокойно смотрел на него, подготовившись к тому, что как только Сюэ Мэн откроет рот и назовет его псиной, он сначала по-тихому накостыляет ему, а потом позовет Сюэ Чжэнъюна, чтобы тот забрал этого пьянчужку недоделанного домой.
Однако Сюэ Мэн с очень странным выражением лица в оцепенении тупо уставился на него. В конце концов, он чуть открыл рот, и его губы сложились так, словно он собирался произнести слово «псина».
191.2
[191.2] 七弯八绕 qī wān bā rào циваньбажао «семь изгибов и восемь поворотов» — сгибаться во многих местах и постоянно менять направление, обр. непростая задача, требующая изворотливости (идиома из китайского комикса 1981 г.в. «Похищение звезд в сентябре»).
191.3
[191.3] 捏住了七寸 niē zhùle qī cùn не чжулэ ци цунь «схватить змею на семь цунь» — обр. ситуация, когда любое действие может привести к неблагоприятным последствиям. Истоки идиомы: считается, что если схватить змею на семь цунь (23,3 см) от головы, то можно ее полностью обездвижить, однако это очень рискованно, ведь если схватить ее чуть ниже, то она сможет поднять голову и укусить, а если выше, это может убить ее, а ловцу змей она обычно нужна живой.
191.4
[191.4] 一时激动 yīshí jīdòng иши цзыдун — минутная горячность; сиюминутный порыв.