Ничего не исправить

Под тоненько скулящим Пальмоном медленно растекалась пахучая лужа. Отстранённо отметилось, что теперь точно придётся выбрасывать ковёр. Да, этот мужчина враг, да, он хотел убить их, но Алекса не смогла бы запугать его до такой степени. Не физически, хотя и это тоже. Морально бы не смогла.

Пальмой же боялся. До ужаса. До сумасшествия.

— Сейчас вернусь, — коротко бросил Кольдер и исчез. Не через дверь или созданный портал, а просто исчез. Только что стоял и вдруг его не стало. Так не могли даже высшие.

— Я расскажу! Я всё расскажу! — Пальмой решил воспользоваться отсутствием своего персонального ужаса и предать себя в руки тех, кого он более или менее знает. — Только не отдавайте меня ему!

Можно бы и послушать его признания, но Кольдер уже вернулся.

— Не нужно, — остановил он готовое пролиться красноречие. — Я уже всё выяснил и обо всём позаботился.

Сказав так, он подошёл к Пальмону и коснулся того пальцами. Мужчина исчез. Алекса отчётливо поняла, что ещё миг — и исчезнет Кольдер. Или тот, кто был на его месте? В его теле? И, если это не Кольдер, то где оборотень? Ну уж нет! Кто бы это ни был, но просто так уйти он не имеет права.

— А ну стой! — Алекса ухватила его за рукав. И куда только ушли страх и банальная осторожность. — Ты ничего не хочешь нам рассказать? Кто ты? Что ты выяснил? И что всё это значило?

А ведь ему не сложно попросту испепелить удерживающую его руку. Вон как смотрит на неё. Удержался. Глянул на испачканный ковёр и тот засиял первозданными красками.

— Хорошо, поговорим, — согласился он и, аккуратно переложив руку Алексы себе на локоть, подвёл девушку к диванчику, усадил на него, после чего непринуждённо обратился к её бабушке:

— Многоуважаемая леди, у вас, случайно, не припрятано в стазисе ваших великолепных пирожков?

А вот это уже похоже на Кольдера. Алекса даже головой потрясла, прогоняя наваждение.

— В жизни так мало удовольствий, — как будто специально для неё пояснил Кольдер-Некольдер. — Вы же не возражаете, если перед серьёзным разговором мы немного перекусим?

Сил хватило только на то, чтобы отрицательно покрутить головой. Выдержка бабули оказалась крепче. Старушка развернулась и вышла из комнаты, чтобы совсем скоро вернуться с блюдом, полным горячих пирожков. Следом величественно плыл поднос со стоящим на нём горячим чайником и чашками.

Вскоре все четверо чинно расселись вокруг стола и принялись за угощение. Прямо-таки самое обычное чаепитие. И Кольдер сейчас — просто Кольдер, с проворностью хорошей рудодобывающей машины поглощающий хозяйские пирожки.

Похоже, Легран и леди Элсинора, как и сама Алекса, брали пирожки с блюда только для того, чтобы они быстрее закончились. Ведь, как уже не единожды проверено, тот, кого они считали Кольдером, не успокоится, пока не доест последний.

— Больше нет! — торжествующе объявила Алекса, глядя на обиженное лицо оборотня, когда он провожал глазами последний захваченный ею пирожок.

— Сам вижу, — тяжело вздохнул искусный манипулятор и допил остатки чая в своей чашке, — затем окинул цепким взглядом собравшуюся компанию и, словно неуверенно, спросил: — Ждёте рассказа?

— Да! — Алекса готова была прорычать это слово.

— Хорошо, — согласился он, — думаю, вы имеете право знать. — И так выделил «вы», что каждый из присутствующих понял, что это право имеют только они. Понял или знал, что не проболтаются никому? Точно знал. — Вас интересует, кто я? Тело однозначно принадлежит оборотню Кольдеру. Чаще всего. — Кольдер — или кто-то в его теле — предостерегающе поднял руку. — Я не подавлял его! Так вот, тело принадлежит Кольдеру, и его сознание ни на миг не покидало его. Он всё видит, слышит и осознаёт. Наслаждается пирожками. Принимает решения. Просто я… иногда помогаю ему.

— Когда это началось? — Алекса предполагала ответ, но если уж представился случай, нужно узнать всё наверняка.

— В первоначальном эфире, который вы называете всеобъемлющим и

всё исключающим Ничто. Оборотень имел все шансы там остаться, и тогда ваша миссия могла не исполниться, что грозило обернуться катастрофическими последствиями как для младших рас, так для и мира в целом. Равновесие должно быть восстановлено, и вы — те руки, которыми это можно сделать.

Сколько язвительных комментариев вертелось на языке. Алекса точно знала, что у бабули их не меньше, но если леди Элсинора молчит, стоит помолчать и ей. Кольдер-Некольдер меж тем продолжил: — На тот момент оборотень почти растворился в эфире, и тогда я подселил в него мельчайшую частичку своей сущности.

Тут же всплыл в памяти разговор, состоявшийся во всеобъемлющем и всё исключающем Ничто.

«— Меня… кто-то держит за ногу.

— Вряд ли это Первотворец», — ответил ей тогда Легран.

И насколько он был тогда неправ? Кто ещё мог так свободно чувствовать себя в, как он назвал, первоначальном эфире, как не сам Первотворец?

— Мельчайшую частицу? — всё же решила уточнить Алекса?

— Да, совсем малую часть своей сущности. Это как… попытаться вылить океан в чашку, — Кольдер-Некольдер взял со стола чашку и покрутил её в руках. На дне плеснулись несколько оставшихся капель. — Точно всё не поместится, а если даже попытаться втиснуть, то чашка просто взорвётся. Ну и то, что в ней было, наверняка навсегда исчезнет.

Удостоверившись, что слушатели поняли его аналогию и готовы внимать дальше, продолжил.

— Как правило, оборотень принимал решения сам, я лишь иногда корректировал его действия. И да, предвосхищая возмущение, спешу сообщить, что он был в курсе и дал согласие на такое подселение. И я ему за это очень благодарен. Впрочем, это он тоже знает.

Ну да, кто бы не дал согласие, осознавая перспективу раствориться в том самом Ничто. Тем более Кольдер вообще по жизни парень рисковый.

Странно видеть и понимать, что в теле, сидящем напротив, сейчас помещаются две как бы равноправные сущности. Вот и сейчас Кольдер в своей манере часто-часто закивал головой, подтверждая, что да, знает, что подселенец ему благодарен, причём эта благодарность взаимна.

— А зачем вам нужны были такие сложности? — Алекса не могла не задать этот вопрос. — Вы же… Творец? Значит, можете всё?

— Зачем? — а вот сейчас оборотень усмехнулся совсем не так, как Кольдер.

Мудро и немного горько. — Дело в том, что прямое влияние на мир и его обитателей, я имею в виду такое, которое не уничтожило бы этот самый мир, можно оказать только изнутри. И лучше всего это делать самим обитателям. Кольдер и делал всё сам, я лишь иногда добавлял толику силы. И потом, — его глаза сверкнули знакомым азартным блеском, — перемены и новые впечатления нужны всем. Даже сверхмогущественным существам. Скука свойственна и нам. Всё это время я не просто существовал, а жил. Ну, и помог решить некоторые проблемы созданного мира.

«Созданного мира». Сомнения, что они разговаривают если не с самим Первотворцом, то с его частью, отпали. И даже мысли ни у кого не возникло, что Кольдер их дурит. Всё же многие его поступки и деяния, особенно в последние полчаса, превосходили не только возможности оборотней, но и возможности старших рас.

«Помог решить некоторые проблемы»? Да, так и сказал: «Решить». То есть проблемы больше нет, она решена? Значит ли это, что чужое сознание скоро покинет Кольдера и их?

— Да, я ухожу, — подтвердил он мысли Алексы, а может, и не только её одной. — И я благодарен вам всем, что напомнили мне, как это чудесно — просто жить.

— Постойте-постойте! — Алекса даже подскочила с диванчика, ведь и правда сейчас исчезнет. — Но как же Пальмой? И вообще? Там и внизу у нас лежат. В Управлении, опять же… С ними-то что?

— Наш сегодняшний гость знал достаточно, чтобы, пройдя по цепочке его мыслей, выяснить всех участников заговора вплоть до того, кто всё это придумал. Подтвердилось, это был тот самый даон, которого мы отправили из Блуждающей Пустоши в первоначальный эфир. Древнейший из всех ныне существующих. И да, леди Алексинта, вы верно думали, возраст наложил отпечаток на его умственные способности. Впрочем, организатор уже никогда не вернётся ни в Оранг, ни куда-либо. Он своё уже прожил, — какое точное определение: «Прожил своё». — А обманутые им исполнители забыли поставленные перед ними цели. Забыли цели, но не свою вину перед жителями. Потому всю оставшуюся жизнь будут рьяно трудится на благо Оранга. Здесь вам опасаться нечего, — оборотень глянул на свои раскрытые ладони, сжал и разжал их, даже потянулся, словно последний раз наслаждаясь ощущениями настоящего, а не божественного тела и, совсем по-Кольдеровски махнув рукой, резко закончил: — Жаль с вами расставаться, но ничто не может длиться вечно. Прощайте!