Алая плоть

Я холодно посмотрел на нее.

— Ты с ума сошла, девочка? У меня только одна жена!

Она коротко хихикнула.

— Ты знаешь, о чем я говорю, Майк. Сперва с ума сходил из-за одной, а когда она оттолкнула тебя, недолго думая, женился на ее сестре.

— Парень может совершить за свою жизнь пару глупостей, — пожал я плечами. — Что же теперь делать?

— Знаешь, я просто ревную к ней, — она помрачнела, потом ее лицо снова прояснилось. — Но ведь ты именно ко мне вернулся из Нью-Йорка, хотя и на один день. — Она на секунду закрыла глаза. — Майк, это был лучший день в моей жизни. Я до сих пор помню каждую минуту этого дня! Ты знаешь, у тебя не было времени, полицейские шли по твоим следам, но ты, невзирая на опасность, приехал сюда только ради короткой встречи со мной.

Ее глаза снова сияли.

— Помнишь нашу поездку на побережье утром, когда ты сказал, что мы не пробудем там долго, потому что в купальнике я свожу тебя с ума? А завтрак в прекрасном ресторане на обратном пути? Тогда я первый раз попробовала шампанское!

После полудня ты повел меня в парк и потратил двадцать долларов, стреляя по мишеням на воде, чтобы получить для меня приз. А потом, ночью, когда мы пришли в отель, помнишь, какую ты нам придумал фамилию? Мистер и миссис Уайт. Я чуть не рассмеялась, когда клерк нас записывал.

— Конечно, — кивнул я. — Это был чудесный день.

— И ночь была не менее чудесной, — нежно пропела она. — До этого я не знала, что секс так приятен. Майк, я думала, что умру от наслаждения!

— И я чувствовал то же самое, девочка, — сказал я.

— Я ждала, так долго ждала, когда ты вернешься, Майк, — прошептала она. — Мечтала о том времени, когда снова увижу тебя, и теперь ты здесь, сидишь напротив меня, а я не могу в это поверить. Скажи мне, повторится ли снова та ночь?

— Конечно, ты же знаешь, что повторится. Иначе, я бы не пришел сюда.

Посмотрев на часы, висящие над баром, она улыбнулась мне.

— Мне пора, дорогой.

Платье с блестками, чрезмерная косметика, телефонный разговор, в котором она упоминала о полуторачасовом перерыве — даже дураку было бы понятно, что она выступает в каком-то шоу. Но в каком именно?

— Где ты сейчас работаешь, детка? — небрежно спросил я.

— «Голубой гусь». Я работала в другом месте, но когда узнала, что ты выходишь из тюрьмы, перебралась сюда. — Она секунду подумала. — Я заканчиваю около двух тридцати. Я увижу тебя после выступления?

— О чем ты спрашиваешь! — воскликнул я. Увидев, что она уходит, я, наконец, спросил:

— А с пакетом, который я просил сохранить для меня, ничего не случилось?

Ее глаза непонимающе уставились на меня.

— Ты не давал мне никакого пакета, Майк!

— Нет? — после небольшой паузы я попытался улыбнуться. — Ты не помнишь этот пакет? Я отдал тебе пакет с моей любовью, чтобы ты хранила его до моего возвращения.

— О, Майк, я не понимаю, о чем ты говоришь, но ты задерживаешь меня, и мистер Эдвардс будет недоволен.

— Крис Эдвардс?

— Конечно. — Она удивленно посмотрела на меня. — Ведь это его заведение.

— Я считал, что он продал его, — заявил я. — Ладно, дорогая, лучше не задевать ни его, ни посетителей. Увидимся ночью.

— Я сняла небольшую квартиру на время, пока работаю здесь, Майк, — пробормотала она. — Она такая миленькая и тебе должна понравиться.

После ее ухода, я заказал бармену второй бокал и досмотрел на часы. Было полпервого, так что в «Голубой гусь» можно было не спешить. Я потягивал напиток из бокала, и вдруг на стул, еще теплый от ее тела, присел другой посетитель.

Это был полноватый парень с твердым взглядом и короткими коричневыми волосами. Нечто неуловимое выдавало в нем полицейского.

— Наслаждаешься свободой, Клюгер? — холодно спросил он.

— А что, разве мне это запрещено?

— Вовсе нет, — проговорил он. — Я удивлен тем, что ты меня не помнишь.

— Разве можно забыть лицо, вроде вашего, лейтенант? — Я усмехнулся. Детальное описание внешности лейтенанта Кромби, арестовавшего Клюгера в Нью-Йорке и доставившего его на Западное побережье, хорошо отпечаталось в моем мозгу.

— Планируешь новую жизнь, Клюгер? — спросил он. — Расскажи мне об этом. У меня болит сердце за тебя. Я просыпаюсь ночами от страха за парня, сполна уплатившего свой долг обществу.

— У вас странный юмор, лейтенант.

— Я проснулся сегодня ночью и подумал, займешься ли ты снова камнями? А?

— У меня есть кое-какие мысли, — серьезно ответил я. — Я считал, что парни, вроде вас, не дадут мне возможности снова заняться этим делом.

Он откинулся назад и поманил пальцем бармена.

— Верни их нам, Клюгер, — мягко сказал он. — Ты достаточно умен, чтобы заработать на жизнь, и, думаю, не хочешь снова в Сан-Квентин.

Бармен принес пиво, и Кромби отхлебнул глоток.

— Чтобы снова очутиться в камере, тебе достаточно протянуть руки к этим алмазам.

— Откуда вы знаете, что меня не ждет приличный счет в банке Южной Америки?

— Потому, что ты не поехал в Южную Америку, а приехал сюда, — ответил он.

— Может, я появился здесь, чтобы встретиться с друзьями перед отъездом.

— Если бы ты избавился от этих камней, мы бы знали об этом, — сказал он доверительно. — Невозможно продать такую кучу драгоценностей незаметно. Кроме того, у тебя не было времени. Так что, приятель, ты вернулся, чтобы забрать камни, и в тот момент, когда ты возьмешь их, мы возьмем тебя.

Он сделал еще несколько глотков, потом вопросительно посмотрел на меня.

— Видел уже свою жену, Клюгер?

— Конечно, — кивнул я. — Она в порядке.

— Рассказала ли она о том, что случилось? — спросил он.

— О том, что она потеряла зрение? — Я усмехнулся. — Конечно, она рассказала мне.

— Не понимаю, как тебе удалось увлечь такую славную женщину, — проворчал он. — Ты хочешь сказать мне, что после семилетней отсидки возвращаешься домой, находишь свою жену слепой, и поэтому опять смываешься от нее, чтобы встретиться с этой дешевкой, сидевшей здесь пять минут назад?

— Вы дали мне кучу советов, хотя я у вас их не просил, Кромби. Теперь я вам кое-что посоветую. Подумайте о своих поганых делах!

На секунду гнев блеснул в его глазах. Потом он взял свою шляпу и встал.

— Ты прав, приятель, — тихо произнес он. — Зачем давать глупые советы. Ты пойдешь за камнями и возьмешь с собой оружие на всякий случай. А если рядом окажется полицейский, ты воспользуешься оружием.

— Лейтенант, — сказал я зло, — вы не допили свое пиво.

— Я поговорю с барменом о его качестве, — холодно произнес он. — Этот невыносимый запах любого может вывернуть наизнанку!

Голубая неоновая вывеска гласила — «Голубой гусь». Под ней была доска, на которой красовался портрет блондинки. «Джанис О’Брайен поет здесь каждую ночь» — было написано большими буквами прямо под портретом, и я внимательно изучил каждое слово, особенно два первых. Она нашла выключатель, и я вошел в мягко освещенный холл. Стоило мне сделать еще один шаг, и потолок обрушился на мою голову. Я почувствовал, как что-то твердое сильно ударило меня в затылок. Боль заполнила мой мозг, и я моментально погрузился в темноту.

Я сел за столик в алькове, и официант извиняющимся тоном объяснил, что я на пять минут опоздал к последнему представлению. Я заказал бурбон и сэндвич, которые вскоре мне принесли.

Пока я расправлялся с сэндвичем, передо мной, заслонив всю комнату, внезапно выросла массивная фигура Криса Эдвардса.

— Майк, малыш! — пророкотал он. — Почему же ты не сказал, что выберешься сюда?

— Это внезапный импульс, Крис, — улыбнулся я. — Почувствовал дома себя неуютно и отправился прогуляться.

Он опустился в кресло, стоящее рядом со мной и подозвал официанта.

— Это будет настоящий праздник, мальчик! — Он повернулся к официанту. — Дай-ка нам бутылку импортного шампанского — самого лучшего!

Официант, выслушав приказ, моментально исчез.

— Настоящий праздник? Точь-в-точь, как в старые времена… Эй! Кстати о старом времени, у меня есть потрясающая, убийственная для тебя новость, малыш. Твоя последняя любовь снова работает здесь, в этом клубе. Джанис О’Брайен пела у меня первый раз семь лет назад, и, теперь, кто бы мог подумать…