Измени со мной

– Как может быть хорошо, если ты не подо мной сейчас? – в его голосе проскальзывают нотки с хрипотцой.

Мурашки по коже.

– Я встречалась с адвокатом.

– Отлично. И как?

– Он и правда очень нетипичный, – признаюсь.

– Не сомневайся. Он поможет.

– А откуда у тебя в знакомых завелся адвокат?

– Было дело, судьба свела, – смеется. – История на первый взгляд покажется неправдоподобной. Но парня хотели крупно подставить. Я случайно оказался свидетелем. В общем, помог чем смог. Это если в общих чертах.

– Ясно, – усмиряю свое любопытство. – В институт завтра придешь?

– Конечно. У нас же завтра две пары у тебя, – усмехается.

– Тогда до завтра.

– Спокойной ночи, конфетка.

Прощаемся. После разговора я долго не могу уснуть. Не знаю, но так привыкла, что он рядом. Засыпать в кольце его сильных рук – лучше всякого снотворного. Спустя час безуспешных попыток уснуть я поднимаюсь и иду в кухню. Завариваю себе чай с ромашкой. Сажусь за стол и включаю ноутбук. Захожу в поисковик и набираю фамилию адвоката. Открываю найденную по нему общедоступную информацию и – вау. То, что читаю действительно обнадеживает. Даже натыкаюсь на знакомую фамилию. Вчитываюсь. И вспоминаю, что у Антона есть друг. Вот его-то развод и вел Горецкий, защищая жену. И дело это выиграл.

Вадим

Гребаная хрень! Сижу в машине и закипаю. В спортзал нужно сходить. Отхерачить к чертям собачьим грушу, выпустить пар и злость. Иначе кого-нибудь прибью, ненароком.

Выхожу из тачки. Да, повреждения незначительные, но это, сука, вымораживает. Куда эта коза смотрела? В зеркальце?

– Простите, – пищит девушка, выбравшись из машины.

Чешу затылок.

– Не знаю, как так получилось.

– Но получилось, да? – невесело усмехаюсь и приседаю у заднего бампера тачки, разглядывая разбитую фару. – Чтоб тебя, – морщусь.

– Можно и повежливее, – вдруг огрызается виновница “торжества”.

Поднимаюсь и поворачиваюсь к ней. Хочу сказать пару ласковых, но на полуслове замираю.

– Ковалев? – уставляется на меня своими карими глазами.

– Поля? – не могу поверить.

Улыбается.

Охренеть.

– А ты тут как? – не понимаю. – Вы же свалили лет десять назад.

– Ага. У отца тут вопросы по бизнесу, я решила составить ему компанию. И вот, – разводит руками. – Среди миллионов тачек меня притянуло к твоей заднице, – смеется. – Иди, обниму, – разводит руки в стороны, приглашая.

– Ну привет, крыска, – смеюсь в ответ, обнимая девушку. – Да тебя не узнать. Так, что-то отдаленное совсем от той вороны.

– Ты следи за словами, – говорит, и я наконец понимаю, за что цепляется слух, когда она говорит. Акцент. Все же десять лет жизни за бугром не проходит бесследно. – Надо кого-то вызвать или как? – оглядывает повреждения авто.

– Ладно, – отмахиваюсь. – Давай по дружбе старой разъедемся.

– Я компенсирую затраты, – хватается за телефон.

– Стоп, не мельтеши. Сказал, не надо, значит не надо.

– Тогда я просто обязана тебя пригласить на кофе, или, может, пообедаем, вернее, – поглядывает на часы, – позавтракаем?

– Извини, но не сейчас. В универ тороплюсь. А вот поужинать – да, вполне можем.

– Отлично.

– Тогда давай свой номер, скину тебе адрес кафешки, – предлагаю и забиваю цифры к себе в телефон.

Прощаемся. Сажусь за руль.

В руках трезвонит телефон. Стася.

– Аид, ты не вовремя, – рычу в трубку. Завожу двигатель и, выключив аварийку, встраиваюсь в поток. Первая пара уже идет, мать его.

– Стопэ, – сразу же тормозит. – Ты там опять вымораживаешься? Когда у тебя уже девчонка заведется, а?

– Заводятся блохи у собаки, Стася.

– Бла-бла-бла, – фыркает. – У мамы завтра дэрэ, ты помнишь? – спрашивает. В трубке что-то шелестит.

– Ты конфеты жрешь, что ли? Прямо на паре?

– Угу, – мычит. – Только не на паре, мне ко второй сегодня. Так что? Что дарить бум?

– Что будешь дарить ты, я не знаю.

– Злюка.

– Во сколько мать собирает ужин? – спрашиваю.

– В семь.

– Гости?

– А черт знает. Кого-то пригласила, я не знаю. Закопалась в учебе, что не участвую в организации.

– Ясно, – мысленно прикидываю, как выстроить план на завтра.

– Ты бы ей позвонил.

– Звоню, каждые выхи.

– Ладно, – отмахивается. – Завтра, в семь. И приоденься что ли. А то опять в своем дранье притопаешь. Ты же примерный сын и хороший мальчик, – злит эта коза.

– Хороший мальчик будет ждать тебя под входной дверью родительского дома и петь тебе серенады, – отвечаю и отбиваю звонок.

В институт вваливаюсь под конец пары. Идти в аудиторию нет смысла. Осталось каких-то пятнадцать минут. Занимаю место на подоконнике, откуда видно двери двести второй. Копаюсь в телефоне. Нахожу адрес кафе и, как обещал, скидываю его Польке. Договариваемся пересечься в восемь.

Когда из аудитории начинает вываливаться народ, жду, когда покажется знакомая фигурка Жданы. И как только поток одногруппников иссякает, выходит она. Впиваюсь в нее взглядом. С этими гребаными гонками, клубом и прочей херней, которую приходится периодически разгребать, не смог к ней вчера приехать. Соскучился. Понимаю это, когда вижу ее. В юбке-карандаш, на высоких каблуках – ножки просто бомба. Попка, обтянутая тканью… у меня слюни вот-вот закапают. В штанах уже тесно. А если представить ее, принимающую меня, в штаны кончить можно.

Поднимаюсь и иду за ней. Подстраиваюсь под ее шаг. Держу дистанцию. Пялюсь на ее задницу. Черт! Дождаться вечера будет архисложно. Но я жутко хочу поздороваться сейчас. Примечаю дверь, не заметную. Не аудитория, не кабинет. Какая-то техническая подсобка. Ускоряю шаг, дергаю дверную ручку, она поддается. Успеваю схватить Ждану за локоть и втаскиваю в небольшую каморку, закрывая дверь, погружая нас в полную темноту.

– Т-ш-ш, – предотвращаю какие-либо возмущения. – Это я, – шепчу.

– Вадик? – спрашивает. – Напугал.

Обнимаю ее, нахожу губы и целую.

– М-м-м, – стонет.

– Пиздец, как хочу тебя, – снова сминаю ее губы.

– С ума сошел? – начинает сопротивляться, когда я начинаю задирать ее юбку и понимаю, что на ней чулки.

– Это я с ума сошел? – усмехаюсь. – Для кого чулки?

– Для тебя, – шепчет в ответ.

Задираю юбку до пояса, сдвигаю ткань уже намокших трусиков и, целуя в сладкие губы, ввожу в ее киску палец.

Выгибается.

– А-х-х, – стонет мне в губы.

Ввожу, чуть надавливая на переднюю стеночку. Вынимаю пальцы, размазывая ее сок по губкам.

– Вадик, – шепчет, цепляясь в мои руки пальчиками.

Ввожу два пальца и начинаю активно ими двигать. Течет, она пиздец как течет, и у меня начинает рвать нижний кран. Член больно упирается в ширинку, но сейчас главное – ее удовольствие.

Большим пальцем надавливаю на бугорок, пальцы мои внутри нее цепляют самые эрогенные точки. Еще пара движений, и она кончает, тихо поскуливая, содрогаясь в моих руках.

В тишине каморки только наше тяжелое дыхание. Ее дрожь передается мне. Колбасит от неудовлетворения, но какой кайф от того, что его получила она.

– Дурак, – ругается, одергивая юбку.

– И я рад тебя видеть, – усмехаюсь.

– Это неправильно. Так нельзя…

– Больше не буду, – соглашаюсь. – Извини, но не смог сдержаться.

– А если нас увидят? Меня могут уволить, ты же понимаешь? – ощущаю ее дыхание на шее.

– Извини. Не подумал, – выдыхаю, понимая, что мое нетерпение может навредить и в первую очередь ей. – Косяк.

– Сегодня приедешь? – в голосе надежда.

Матерю себя.

– Я постараюсь, – целую в висок.

– У меня пара, Вадим.

– И у меня, – усмехаюсь. – Выходи первая, я минут через десять после тебя. Чуть задержусь, сильно не ругайте, Ждана Игоревна.

– Дурачок, – целует и все же выходит в коридор.

Слушаю, как удаляется стук каблуков. Приваливаюсь к стене и зажмуриваюсь. Охрененная.

Через десять минут покидаю это темное местечко. Направляюсь в аудиторию. Стучу, открываю дверь. Извиняюсь и занимаю свое место рядом с Седым.