Баллады влюблённого дракона

Глава 15 - На губах её имя

Воспоминания Безымянного схлынули. Но тёплое, щемящее чувство в груди быстро сменилось холодом и болью потери.

Он не помнил её имени! Он не помнил себя. Она была сама Любовь? Или лишь кусочек счастья?

Да, он любил. Но куда исчезла таинственная гостья? Почему он снова один в этом дивном саду? Где Его женщина?

Как же её звали? Почему в голове нет имени?

– Кто она? – спросил он.

– «Женщина, которая она». Сокращённо – жена, – ответила незнакомка в саду.

Её не было рядом, но голос звучал так, словно сидела на боку, рядом на траве. Это даже походило на внутренний голос. Если бы он был из тех психов, что разговаривают сами с собой.

Жена? Определенно, у него была жена. Но зачем? Чтобы быть счастливым? Или чтобы было как у всех? К чему привёл тот союз?

Цветущий сад мгновенно сменился мрачным, серым кладбищем с обилием гранита, мрамора и потертых фигурок ангелов. Когда-то яркие, чёрные, белые, золотистые и красные краски плит, надгробий, статуэток и надписей вездесущие годы переделали в одинаково-безразличный серый цвет. Он сливался с выцветшими листьями поздней осени и навевал ещё большую тоску.

Душа Безымянного помрачнела. Город мёртвых погружал в уныние и смирение. Вместе это можно было назвать «успением». Спокойное ровное ощущения потери, тишины и покоя, когда тебе уже ничего не нужно и ничего не имеет значения.

– Я не хочу здесь быть, – обронил мужчина.

Он не знал почему, но что-то внутри подсказывало, что лучше цветущий сад, чем это мрачное кладбище. Кладбищ вообще не должно быть. Все лучше остается в воспоминаниях. Каждый ушедший должен быть развеян по ветру, чтобы у природы был шанс возродить его в нечто большее.

– Разве не хочешь? – вновь раздался голос незнакомки. – А что, если отринуть форму и углубиться в содержание. Присмотрись.

Мужчина застыл перед надгробной плитой со стертым именем и датой смерти погребенного. Фотография отсутствовала, не было и надписей. Кто был под плитой, можно было только гадать. Но размеры залитой в бетон могилки и небольшое надгробие с надписью «с тобой ушла сама жизнь» давали представление о том, что там покоится кто-то близкий.

– Как ужасно! – воскликнул мужчина.

Если у него была жена, то наверняка был и плод их любви? Но он не помнил имен. Почему они умерли? Или умер он? Кто внизу?

Сердце мужчины сжало в непонятном приступе боли. На глаза навернулись слёзы и потекли по щекам. Он не мог их сдержать, да и не видел необходимости. Человечек под плитой был ему безумно дорог

Он ощущал это всем сердцем. Всей вновь запущенной «мышцей жизни», которую ему подарил… кто? Бог-Творец? Мать-Природа? Этот безымянный ангел?

Какая в сущности разница, что это были за высшие силы? Главное, что они заставляли его чувствовать, вспоминать и верить. Вот только в кого?

Мужчина долго стоял перед могилкой, не ощущая ничего вокруг. Он не заметил новой одежды на своем теле. Строгий чёрный костюм-тройка с лакированными туфлями появились сами по себе.

Безымянный понял, что одет лишь тогда, когда полосатый галстук заявил о себе, сдавливая горло удавкой. Но та удавка, что душила сердце, была прочнее, ощутимее. Она была настоящей. А одежда – пыль. Ослабив галстук, он просто выкинул его в грязь и забыл о нём. А внутреннюю удавку так просто не ослабить.

Мужчина расстегнул верхнюю рубашку, бешено хватая ртом воздух и хватаясь за запущенное сердце. Стало душно и нечем дышать. Осенний холод обернулся адским жаром в груди. Страх новой внезапной смерти стеганул по венам адреналином. Посетитель кладбища упал на колени, впившись пальцами в надгробие. Он принялся ковырять появившуюся грязь на монументе, чтобы прочесть заметное имя. На плите даже проявилось отдельные буквы, но они так и не сложились в единое целое.

– Почему? Почему я не вижу имени? Скажи мне ее имя! Молю! – закричал он в истерике.

Ангелоподобная дева обозначила свое присутствие. Вновь мелькнуло её плечико. Но глаза заволокло чёрной пеленой. Безымянный упал на надгробие, в последний миг жизни ощутив удар лбом о чёрный мрамор.

На секунду у ангела появилась улыбка.

Смеялась ли она над ним? Или над ситуацией, в которую он себя загнал?

Как яркий свет от сотен солнц в глазах, она заставила закричать его от нестерпимой боли. Как человек, долго блуждающий по пещерам и вышедший в полдень под светило, мужчина испытывал нестерпимую боль в глазах, а затем и во всём теле. Не в силах ни закрыться, ни спрятаться от этого всепроникающего света, он мог лишь принять эти муки непонятной трансформации.

Свет был повсюду!

– Не-е-ет, прекрати-и-и-и, – протянул он в мольбах.

– Прекратить? – раздался рядом голос. – Почему? Тебе больно?

– Да-а-а!

– Но эта боль нужна тебе. Свет изгоняет тьму из твоей души. Ты не остановился в роковой миг. Рука не дрогнула. Не может остановиться и свет, даруя знания. Вы оба доводите свою работу до конца. Терпи или отрекись от своей души, коль не желаешь мучений.

– Как может болеть душа? Она не материальна!

– Тогда что у тебя болит? – ответил неумолимый ангел или тот, кто им прикидывался. – Выбор за тобой. Спокойствие праха или муки души.

Голос собеседницы стал холодным как лед и вместо детской непосредственности теперь в нём явственно читались нотки умудренной годами наставницы. Только совсем не доброй, седой старушки, а строгой как сама жизнь. Голос стервы с комплексом доминирования. Жестокой и беспощадной.

– За что караешь меня? Я что – самоубийца? – добавил Безымянный, вспоминая. – Я же не терял душу, если она болит?

– Беспокоишься только за душу?

Её смех зазвучал уже не только в ушах. Он прошелся волной по всему телу. От этого замутило и стало ещё хуже.

Он словно умирал тысячи раз в одно мгновение. Но всё же жил. Или хотя бы существовал.

Жутко болела голова. Вместе с выжигаемыми глазами светом, под черепную коробку словно пробрались змеи и принялись впиваться зубами в мозг, изливая в него яд. Этот яд расходился по телу холодной волной. И очень скоро она оказывалась кислотой, разъедая его изнутри.

– Ты не в силах потерять то, что тебе не принадлежит, человек, – раздался ответ. – Не ты давал. Не тебе терять. Гордость человеческая не дает увидеть, что вашего ничего нет. Вам всё дают на время. Для опыта. Но вместо того, чтобы играть свою роль, вы постоянно стремитесь забрать с собой никому не нужные никому кроме вас игрушки. Как неразумные дети, честное слово. Дети, что не желают взрослеть. Что же скажете вы, когда придётся давать ответ?

– Я ничего не помню! Какие уж тут игрушки?! – вскричал мужчина.

Ответа не последовало. А свет лишь усилился. От всесильного потока боли мужчина отключился.

Щелчок. Непонятный писк в ушах.