Страница 28 из 127
К этому следует добавить, что все три командующих армиями находились друг с другом не в лучших отношениях. Отношения с Мольтке у Фридриха Карла и Штайнмеца также складывались не лучшим образом. Единственным из командующих армиями, в общении с которым у шефа Большого генерального штаба не было никаких проблем, являлся прусский кронпринц. Однако это сполна компенсировалось трениями, существовавшими у Мольтке с начальником штаба 3-й армии Блументалем. Блументаль в явной форме страдал комплексом недооцененного и вечно обиженного человека, считал себя великим стратегом и еще с 1864 г. относился к шефу Большого генерального штаба со смесью зависти и пренебрежения, считая, что Мольтке присваивает себе его заслуги и ворует его славу. Это, впрочем, не отменяет того факта, что Блументаль был отличным профессионалом и во многом разделял взгляды шефа Большого генерального штаба, что и позволяло им более или менее сносно взаимодействовать на протяжении всей кампании[229]. Одним словом, высший командный состав германской армии в июле 1870 г. менее всего напоминал сплоченную команду.
Несколько лучше дела обстояли непосредственно в «мозговом центре» германской армии — Большом генеральном штабе. Здесь Мольтке мог самостоятельно принимать кадровые решения и создал вполне работоспособный коллектив, насчитывавший 13 офицеров. Заместителем Мольтке являлся генерал-квартирмейстер Т. фон Подбельски. Были сформированы три «мобильных» отделения. Начальником первого — оперативного — стал подполковник П. Бронзарт фон Шеллендорф, в его сферу ответственности входило непосредственное ведение операций. Второе, информационное отделение, возглавляемое подполковником Ю. Верди дю Вернуа, отвечало за сбор и анализ информации о противнике и ведение переговоров. Железнодорожное отделение возглавлял подполковник К. фон Бранденштейн, ответственный за коммуникации сражающейся армии. Эти три сравнительно молодых офицера (ни одному из них еще не исполнилось и сорока) дружили еще с середины 1850-х гг.[230] Один из них впоследствии вспоминал: «В штабе генерала Мольтке за все полгода кампании ни разу не возникало даже малейших разногласий. Штаб состоял из круга друзей»[231]. Эта картина, безусловно, идеализирована. Однако на фоне постоянных усобиц в других командных инстанциях Большой генеральный штаб действительно выглядел едва ли не оазисом гармонии.
План Мольтке был прост: три армии должны одновременно начать наступление и, встретив противника, охватить его с флангов. Согласно расчетам главы Большого генерального штаба, это должно было произойти еще к востоку от Мозеля. Численное превосходство делало этот замысел вполне выполнимым. 31 июля прусская главная квартира во главе с королем отправилась на театр военных действий. Ее состав была обширным: помимо военных, туда входило политическое руководство, а также представители германских правящих династий и высшей знати со своими свитами. Все они требовали достойного снабжения, а также хотели быть в курсе всех событий. Количество «военных туристов», как их презрительно называли офицеры генерального штаба, превосходило все разумные пределы и создавало порой весьма ощутимые затруднения, раздражая военных. Как писал Вальдерзее, главная квартира «угрожает принять такой размер, что ее невозможно будет ни перемещать, ни расквартировать»[232]. Мольтке среди своих называл свиту «кишкой», которую лучше бы скорее оторвать[233]. Особое недовольство вызвал у многих тот факт, что военный министр Роон отправился на театр военных действий — его должностные обязанности было гораздо целесообразнее исполнять, находясь в Берлине. Однако здесь, как и в случае с назначением командных кадров, соображения военной целесообразности были вынуждены отступить на второй план. Похожая ситуация создавалась и вокруг других командных инстанций. Так, прусский кронпринц был вынужден разделить главную квартиру 3-й армии на два эшелона, чтобы она не разрослась до неприличных размеров.
В Майнц германская главная квартира прибыла 2 августа, после 37-часового путешествия по железной дороге. В процессе не обошлось без конфликтов: один из чиновников придворного ведомства организовал размещение высокопоставленных особ в вагонах, полностью противоречившее распоряжениям Бранденштейна и ущемлявшее военных. Только с некоторым трудом офицерам генерального штаба удалось восстановить статус-кво[234]. Впоследствии им еще не раз приходилось вступать в столкновения с придворными, заботившимися о комфорте и удобстве своих сюзеренов и совершенно игнорировавшими потребности армии.
Тем временем события стали разворачиваться своим чередом.
Уже в конце июля кавалерия обеих сторон начала прощупывать силы противника. Впрочем, эти действия не отличались активностью. Более того, кавалерия часто была попросту не готова к задачам, которые перед ней ставили. Так, подразделение прусского 7-го уланского полка, получившее в ночь на 21 июля приказ произвести разрушения на французской железнодорожной линии Саргёмин — Агно, сначала двое суток плутало на вражеской территории, а потом, найдя-таки железную дорогу, ограничилось снятием нескольких рельсов и организацией импровизированной баррикады. К выполнению задач подобного рода бравых улан никто не готовил, поэтому ни соответствующих специалистов, ни технических средств у них попросту не было[235].
Еще более примечательная история произошла с графом Фердинандом фон Цеппелином (впоследствии прославившимся благодаря своим гигантским дирижаблям). 24 июля он с группой кавалеристов отправился в разведывательный рейд по территории противника. Собрав ценную информацию, граф вместе со своими спутниками не нашел ничего лучшего, как остановиться на обед в таверне одной из французских деревушек. Местные жители немедленно отправили гонца в ближайший городок, и вскоре эскадрон французских конных егерей нарушил мирную трапезу немцев. Спастись удалось только графу, все его товарищи были убиты или попали в плен[236].
С французской стороны также были предприняты усилия по прояснению намерений противника. 16 июля военный министр телеграфировал генералу Фроссару, командующему передовым 2-м армейским корпусом: «Пусть основная масса ваших войск не идет дальше Сент-Авольда, но проводите разведку вплоть до самой границы <…> в особенности, организуйте шпионаж, я выделяю вам соответствующие денежные средства; вы — глаза армии»[237]. Лучшие офицеры французского Генштаба, в предвоенные годы специально изучавшие Германию, вошли под началом полковника Леваля в состав штаба армии маршала Базена. Основными источниками информации являлись выдвинутые вперед кавалерийские части и созванные в Эльзасе батальоны мобильной гвардии, местное население и платные агенты, пытавшиеся собирать сведения на вражеской территории[238].
Подполковник Фэ, занимавшийся разведкой в составе Рейнской армии, однако, отмечал, что «в искусстве шпионажа мы были крайне неискушенны», и, имея в конце июля сведения о концентрации войск противника в отдельных городах, «нам не удалось раскрыть точный состав прусских армий и предугадать их планы»[239]. В начале августа сведения французской разведки оставались весьма неполны, ограничивались точным местоположением отдельных армейских корпусов и лишь предположениями о дальнейших маневрах трех вражеских армий. Описание условий работы штаба Базена в гостинице «Европа» в Меце, оставленное Фэем, было весьма красноречивым: «Я никогда не забуду беспорядок и возбуждение, царившие в небольшом зале, предназначенном принимать, с возрастающей горячностью, тридцать офицеров, которым было поручено передавать армии импульс командования <…> Лестницы, залы и двор гостиницы были абсолютно открыты для публики, и мы, жили, таким образом, в окружении иностранцев и журналистов, чье соседство явно не способствовало секрету операций»[240].
229
Barry Q. Moltke and his generals. A study in leadership. Solihull, 2015. Р. 123.
230
Ibid. P. 261.
231
Verdy du Vernois J. Im Großen Hauptquartier. S. 31.
232
Waldersee A. v. Op. cit. S. 85.
233
Bronsart von Schellendorf P. Geheimes Kriegstagebuch 1870–1871. Bo
234
Verdy du Vernois J. In Großen Hauptquartier. S. 45.
235
Kunz H. Op. cit. S. 41.
236
Ibid. S. 42.
237
Цит. по: Fay Ch. Journal d’un officier de l’armée du Rhin. Bruxelles; Paris, 1871. P. 23.
238
См. подробнее: Laurent S. Politiques de l’ombre… P. 224–227.
239
Fay Ch. Op. cit. P. 36, 41–42.
240
Ibid. P. 40.