Страница 27 из 127
По другую сторону границы мобилизационные мероприятия проходили не в пример более успешно. Существует легенда о том, что в самый разгар мобилизации один из офицеров застал Мольтке за чтением Вальтера Скотта. «А почему бы и нет? — спокойно ответил тот удивленному сотруднику. — Все готово, достаточно только потянуть за шнурок»[217]. Из уст в уста передавался рассказ о том, как во время конной прогулки в Тиргартене его окликнул один любопытный горожанин:
— Как идут дела, Ваше превосходительство?
— Хорошо.
— То есть Ваше превосходительство имеет в виду, что…
— Я имею в виду урожай. Картофелем я доволен, а вот озимые уродились не очень[218].
«При объявлении войны, — написал впоследствии сам шеф Большого генерального штаба, — понадобилась лишь подпись короля, чтобы все грандиозное движение начало свой безостановочный ход. Принятые меры не потребовали никаких изменений, нужно было выполнять только наперед обдуманное и подготовленное»[219]. Гражданские перевозки были остановлены, и по девяти линиям к западной границе двинулись военные эшелоны. Каждый из них состоял из 50 вагонов и перевозил одно подразделение. Для перевозки армейского корпуса требовалось почти сто эшелонов[220].
Правда, на деле все было не настолько гладко, как об этом часто писали впоследствии. Мольтке в последний момент решил перенести развертывание на Рейн, опасаясь быстрого удара со стороны французов. 23 июля соответствующий приказ был отправлен командованию 2-й армии[221]. Шеф генерального штаба, по своей привычке, готовился к худшему из возможных вариантов; масштаб проблем на французской стороне не был ему известен в полной мере. В результате от Рейна к границе корпуса выдвигались походным порядком, что вызвало задержку по времени и определенную неразбериху в районах выгрузки (опять же, значительно меньшую, чем на французской стороне). Корпусам 2-й армии пришлось совершать форсированные марши; в условиях сильной жары это приводило к значительному числу отставших, несколько солдат погибло, получив солнечный удар. «Жара невыносима» — писал своей жене майор фон Кречман из штаба III корпуса[222]. Тем не менее, в общем и целом уроки 1866 г. оказались неплохо усвоены, и масштабных проблем удалось избежать.
В целом настроения немцев в первые дни войны были далеки от безграничного оптимизма. Зная определенные недостатки французской армии, к ней все же относились как к серьезному противнику. Вполне допускалось, что война начнется с ряда поражений и только большими усилиями удастся привести ее к благополучному завершению. «Условия сейчас другие, тяжелее, чем в 1866 году», — заявил прусский король своим офицерам[223]. Один из офицеров Большого генерального штаба ответил на вопрос знакомого о перспективах войны: «Вот увидите, мы справимся с ними; к сожалению, это будет стоить нам большой крови»[224].
Некоторые вопросы вызывала позиция южногерманских государств. Несмотря на наличие оборонительных и наступательных союзов, связывавших их с Пруссией, в Берлине существовали определенные опасения, а в Париже — надежды на их нейтралитет. Тем не менее, уже к моменту официального объявления войны стало понятно, что германские государства выступят в данном случае единым фронтом. Когда французский посланник в Гессене явился 17 июля к главе правительства Рейнгардту фон Дальвигу, известному своей враждебностью к Пруссии, тот мог лишь развести руками: Гессен не обладает необходимой свободой действий, к тому же французы действовали так грубо и неумело, что умудрились пробудить национальные чувства даже у тех, кто ненавидит пруссаков[225]. По свидетельству Вальдерзее, особенно болезненно было воспринято в Париже вступление в войну Баварии[226].
Войска Северогерманского союза — и присоединившиеся к ним южногерманские контингенты — были сосредоточены в рамках трех армий, развернутых на пространстве протяженностью 150 километров по фронту и 80 километров в глубину. Три прусских корпуса (I, II и VI) были временно оставлены на востоке страны на случай враждебных действий со стороны Вены; распоряжение об их переброске на театр военных действий было отдано в первых числах августа. 1-я армия под командованием генерала фон Штайнмеца (VII, VIII армейские корпуса и две кавалерийские дивизии, позднее также I корпус — 75 тыс. пехоты, 10 тыс. кавалерии, 270 орудий) была сконцентрирована к юго-востоку от Трира. 2-я, дислоцированная к югу от Майнца, находилась под командованием принца Фридриха Карла и была самой мощной (гвардейский, III, IV, IX, X, XII корпуса, две кавалерийские дивизии, позднее II корпус — 181 тыс. пехоты, 23 тыс. кавалерии, 630 орудий). 3-я армия прусского кронпринца Фридриха Вильгельма, сконцентрированная в районе Ландау, уступала ей ненамного (V, XI, I баварский, II баварский корпуса, две отдельные пехотные (баденская и вюртембергская) и две кавалерийские дивизии, позднее к ним добавился VI корпус — 153 тыс. пехоты, 20 тыс. кавалерии, 576 орудий)[227]. Окончательное сосредоточение должно было быть осуществлено на территории Рейнской области Пруссии и баварского Пфальца, граничивших с Францией.
Полная численность была достигнута только в начале августа, однако уже в последних числах июля в составе трех немецких армий находились 300 тысяч человек. Отдельная группировка, ядром которой являлась 17-я пехотная дивизия, была оставлена у побережья Северного моря. Немцы справедливо опасались десантной операции противника — господство французского флота на море было неоспоримым, и планы высадки на севере Германии всерьез рассматривались в Париже.
КАРТА 1. Развертывание германской и французской армии в конце июля 1870 г.
Источник: Иссерсон Г. С. Военное искусство эпохи национальных войн второй половины XIX века. М., 1933. С. 150.
Выбор командующих армиями определялся не в последнюю очередь политическими соображениями. Так, наследник прусского престола был единственным приемлемым вариантом для южногерманских монархов, передававших под его руководство свои контингенты. Сам Фридрих Вильгельм был не слишком доволен своим назначением, считая баденские, баварские и вюртембергские дивизии слишком ненадежными. Он предпочел бы командовать доброй прусской пехотой. «Мне неоднократно выражали сочувствие, — писал он в своем дневнике, — в связи с тем, что мне выпал жребий командовать южными немцами — не слишком надежной армией»[228]. Снисходительное отношение к союзникам сохранится у пруссаков на протяжении всей войны.
Назначение принца Фридриха Карла, известного как «красный принц», командующим одной из армий даже не обсуждалось. После того как он успешно выступал в аналогичной роли в войне 1866 г., любая альтернатива выглядела бы незаслуженной опалой. Правда, уже тогда сложилась репутация принца как весьма осторожного командующего, которого постоянно сравнивали (иногда в лестном ключе, иногда в качестве острой критики) со знаменитым римским полководцем Фабием Кунктатором, известным своей медлительностью.
Штайнмец в той же кампании 1866 г. приобрел репутацию «Находского льва», самого успешного и энергичного из командующих корпусами. Вильгельм I всегда питал слабость к офицерам, безудержно и храбро рвавшимся в бой; насколько рациональным был этот порыв, интересовало короля намного меньше. В преклонном возрасте характер Штайнмеца, и без того непростой, испортился еще больше, а успех окончательно вскружил ему голову; он не признавал никаких авторитетов и не собирался никому подчиняться.
217
Herre F. Moltke. Stuttgart, 1984. S. 283.
218
Hohenlohe-Ingelfingen K. Aus meinem Leben. Bd. 4. Der Krieg 1870/71. Die Reise nach Rußland. Berlin, 1907. S. 6.
219
Мольтке Г. Указ. соч. С. 11.
220
Bucholz A. Op. cit. P. 163.
221
Moltkes Militärische Werke… S. 160.
222
Kretschman H.v. Kriegsbriefe aus den Jahren 1870/71. Stuttgart, 1904. S. 60.
223
Fransecky E.v. Denkwürdigkeiten des preußischen Generals der Infanterie Eduard von Fransecky. Bielefeld — Leipzig, 1926. S. 484.
224
Verdy du Vernois J.v. Im Großen Hauptquartier 1870/71. Berlin, 1896. S. 33.
225
Dalwigk zu Lichtenfels R.v. Die Tagebücher des Freiherrs Reinhardt von Dalwigk zu Lichtenfels aus den Jahren 1860–71. Osnabrück, 1967. S. 433.
226
Waldersee A.v. Op. cit. S. 82.
227
Helmert H., Usczeck H. Op. cit. S. 174.
228
Kaiser Friedrich III. Das Kriegstagebuch von 1870/71. Berlin — Leipzig, 1926. S. 9.