Фата-Моргана 3

Пес зевнул и спрыгнул со стула. Он сделал два или три круга, обнюхал две-три вещи, затем толкнул другую дверь и выбежал наружу, не сказав "до свидания".

Почти сразу же после этого через другую дверь вошел официант и спросил Гюбернатиса, не хочет ли он поужинать.

Он хотел.

Вот еще!

Его и обслуживали как случайного посетителя.

Слава Богу, Гюбернатис не был изысканным гурманом.

Девушка накрыла скатертью стол перед ним, поставила столовый прибор и чуть позже вернулась с миской супа. Ужин состоял из супа, омлета, салата и фруктов. Все подавали очень быстро и так же быстро убирали. Кельнерша попыталась флиртовать с гостем, но тот не проявил к ней никакого интереса, по крайней мере не показал его. Вскоре после того, как странник очистил яблоко, в таверну вошел одноглазый старик в бархатных штанах.

– Гортензия, горячий пикон, – потребовал он.

Он глянул на странника своим единственным глазом.

– Ну, как дела, месье Бланди? – спросила кельнерша. – Как всегда, ни шатко ни валко, старый увалень?

Странник понял, что вновь пришедший был глух. Кельнерша поставила на стойку пикон, а возле него – горячую воду и остановилась, вперив руки в бедра.

– Совсем не так плохо, Гортензия, – продолжил одноглазый старик. – Конечно, я как всегда мучаюсь ревматизмом. Но ха! Это еще ни о чем не говорит. Это ни о чем не говорит. Сегодня дождь, гм, гм! Черви выползают наружу.

Он снова посмотрел на странника.

– Погода не подходящая для прогулок, – сказал он. – Нет ничего приятного в такой погоде, не правда ли?

Хотя этот вопрос был направлен прямо ему, странник ничего не ответил.

– Грибы протухнут, – продолжил одноглазый, – и виноград уже не будет так хорош. Совсем не хорош. Шампиньоны протухнут, виноград обвалится, вот так.

– Ну и старый увалень, – улыбнувшись, сказала Гортензия.

Она подтянула резинку, которая резала ей бедро. Она по-прежнему стояла на месте. Странник доел свое яблоко.

– Кофе?

– Нет, спасибо.

– Тут невозможно спать, – сказал старик.

– Займись лучше своими делами, старый оборванец, – сказала Гортензия и, повернувшись к страннику, произнесла: – Это мой дядя. Он себе на уме,

– Она так думает, – ответил одноглазый, который оказался совсем не глух. – Она так считает. Если бы у меня не было ревматизма, я был бы бодр, как юноша. Как настоящий юноша.

– Он что-то замышляет, – сказала Гортензия. – Несмотря на свой почтенный возраст, он все еще способен на шальные проделки. Кое-кто считает его колдуном. Он вправляет вывихи и гадает на огне. Он знает названия всех трав и знает, для чего их можно использовать. Раньше поговаривали, что он может беседовать с умершими.

– Россказни, – буркнул одноглазый.

– У него дома есть говорящая голова, которая рассказывает ему обо всем, что происходит в мире, – продолжила Гортензия, вытирая стол. Когда она это делала, ее мощная грудь уперлась в плечо мужчины, а ее колено коснулось его руки. – Но ее никто не видел, только я однажды, когда была маленькой и испытывала перед этим языческий страх; были люди, которые утверждали, что это было радио, а не голова, но я заверяю вас, что когда я была маленькой, не было еще никакого радио – а я еще не старая, месье, мне двадцать лет; мне также говорили, что все это мне приснилось. Но я видела эту голову, да!

– Случайно, – сказал одноглазый.

– У него есть еще два ворона, которые шпионят за мной, они летают повсюду, садятся на подоконники, осматривают все вокруг, а потом рассказывают ему обо всем, что видели и слышали. Некоторые из местных молодых людей пытались их убить, но им это не удалось; напротив, юношей находили либо ранеными, либо вообще мертвыми.

– Совершенно верно, – произнес одноглазый.

Гортензия двинулась с места.

– Он единственный оставшийся в живых из всей моей семьи.

Странник раскурил трубку.

– Вы странствуете пешком? – спросил его старик. – Это гораздо более познавательно, чем на поезде или на автомобиле. Есть вещи, которых на большой скорости просто не заметишь.

– Да, это так.

– Вы будете ночевать здесь?

– Да.

– Тогда утром зайдите ко мне, и я покажу вам много интересных вещей. Вы же ученый и имеете дело как с числами, так и со статистикой.

– Откуда вы это знаете?

– Гортензия ведь сказала вам, что один из моих воронов видел, как вы пришли, а вы вполголоса про себя бормотали цифры. Странник улыбнулся.

– Итак, утром зайдите ко мне, – еще раз сказал старик и встал.

– Пикон я оставляю господину, – добавил он.

– Старый мошенник, – пробормотала Гортензия. – Он совершенно выжил из ума, совершенно. Но то, что я видела говорящую голову, когда была маленькой, правда.

Наступила тишина.

– Я отведу вас в вашу комнату, – сказала Гортензия.

Странник уже хотел было встать, чтобы последовать за ней, когда появился хозяин.

– Хорошо поужинали, месье Гюбернатис? А ты отправишься в постель, когда покончишь с посудой, – это Гортензии. – Так хорошо поужинали, месье Гюбернатис? В это время года ввиду незначительного, весьма незначительного количества посетителей возникают затруднения с поварами; трудность также в том, что сам я готовить не умею и без повара не могу приготовить ничего, кроме омлета. Так что у меня нет ни припасов, ни поваров. Короче, вы хорошо поужинали, месье Гюбернатис?

– Вполне достаточно. Я непривередлив в еде.

– Да-да, за этими словами скрывается упрек.

– Ни в коем случае. Я поужинал весьма неплохо.

– Удался ли этот небольшой омлет?

– Он великолепен.

– Гм.

Хозяин осмотрел странника сверху донизу.

– Если верить вашему удостоверению, вы мистер Гюбернатис?

– Да, это я. Вы в этом сомневаетесь?

– Ни в коем случае, ни в коем случае. Вы депутат?

– Да.

– Мой дом ждал вашего посещения, месье депутат. И… но… есть еще кое-что. Вы здесь никогда не были?

– Никогда.

– Вы в этом уверены?

– Конечно. Абсолютно уверен.

– Вы здесь никогда не были?

– Я же говорил вам, никогда.

– Даже во сне?

Гюбернатис задумался.

– Даже во сне, – ответил он.

Затем заметил:

– Странный допрос.

Толстощекий хозяин, озабоченно задававший вопросы, снова с огорчением посмотрел на него.