Чужак из ниоткуда

Что выбрать? Подчинение или попробовать эти права качнуть? Если что, я несовершеннолетний. К тому же, советский пионер. Мне сама партия велела. С комсомолом. Как там? Пионер — честный и верный товарищ, всегда смело стоит за правду, — вспомнил я законы пионеров Советского Союза, которые висели у нас в Кушке в пионерской комнате. Правда на моей стороне. С другой стороны, что это даст? Рано или поздно мне всё равно придётся столкнуться с КГБ, от этого никуда не деться, если ты изобрёл и даже уже построил такую штуку как антиграв. Так лучше рано. Но как, однако, быстро работают! Молодцы, нечего сказать. Уважаю.

Я встретился глазами с Наташей, успокаивающе кивнул ей головой. Мол, всё нормально, не беспокойся.

— Хорошо, — сказал. — Пошли, побеседуем. Но только и впрямь недолго. Напоминаю, если забыли, что я несовершеннолетний.

— Я совершеннолетняя, — сказала Наташа. — Но должна заявить, что мне всё это совершенно не нравится.

— Не беспокойтесь, Наталья Ильинична, — заверил капитан Петров, красиво выговаривая «ш» вместо «ч». — Абсолютно ничего незаконного, уверяю вас. Просто поговорим. Поверьте, это в ваших же интересах.

Белая, сияющая на солнце «Волга» ГАЗ-24 — новинка отечественного автопрома, словно только что сошедшая с конвейера, ждала у выхода из парка.

Мы с Наташей и старший лейтенант Боширов сели сзади. Капитан Петров впереди, рядом с водителем и тут же взял в руки микрофон рации:

— Первый, это третий, без происшествий, готов выдвигаться.

— Жду, третий, — послышалось сквозь треск помех.

— Поехали, — скомандовал капитан.

«Волга» тронулась. На перекрёстке с улицей Ленина повернула налево и направилась в сторону моего дома. Однако, поворот на Металлургов проскочила, нырнула под виадук и, набирая скорость, устремилась прочь из города.

— Куда это мы? — спросила Наташа. — Меня дома ждут, вообще-то.

— Ваши родители на работе, Наталья Ильинична, — сказал капитан. — Будут дома к вечеру. Мы вас домой к этому времени доставим в целости и сохранности, не беспокойтесь. И вас, и Серёжу.

Что-то не понравилось мне в ответе капитана. Не знаю, что именно. Тень интонации. Поворот головы. Сигарета, которую он тут же достал из пачки и закурил.

Как там, бережёного бог бережёт, а не бережёного конвой стережёт?

Я вошёл в орно.

Наташа, сидящая слева от меня так, что я не без волнения чувствую её бедро, слегка встревожена. Это видно по её красивой ауре нежно-бежевого цвета, по которой время от времени словно пробегают волны. Аура водителя тусклая, светло-коричневая, можно сказать, нейтральная. Этот человек вообще ничего не знает, делает, что приказано. Живой автомат. Старший лейтенант Боширов, сидящий справа, озабочен сексуально. Причём Наташей. Хочет её. Ничего странного, но и ничего хорошего. Главное, держите себя в руках, товарищ старший лейтенант, вы на службе. И вообще, Наташа моя. Теперь товарищ капитан. Ровная зеленоватая аура. С оранжевым свечением в районе груди. Оранжевое переплетается с зелёным, но не смешивается с ним, образуя постоянно меняющийся узор. Эге, да вы охвачены какими-то внутренними противоречиями, товарищ капитан. С чем-то, чему подчиняется ваш ум, не согласно ваше сердце. Ум пытается одержать верх, но это не так просто. Сердце всё равно не согласно и стоит крепко. Не знаю, в чём дело, но есть большая вероятность, что оно непосредственно связано с нами. То есть, мной и Наташей. Что-то товарищу капитану приказали, а он теперь сомневается, стоило ли приказ выполнять. Нет, не так. Он не мог его не выполнить. Но сомнения в справедливости и правильности этого приказа у капитана имеются. Очень большие сомнения. Это хорошо, товарищ капитан. Сомневайтесь. Это может мне пригодиться.

Я вышел из орно, посмотрел в окно. «Волга» летела по шоссе, лихо обгоняя попутные машины. Стрелка спидометра дрожала между «130» и «140». Неплохо для отечественного автопрома. Хотя я, конечно, не специалист. Справа, за равниной, покрытой выгоревшей жухлой августовской травой, таяли в жаркой дымке горы. Те самые, в которых мы с дедом и дядей Юзиком ещё совсем недавно искали и нашли золото. Впереди, над городом Ташкентом, который ещё не было видно, висело грязноватое облако смога.

Всё-таки душатся земляне в своих городах, плюют и на здоровье своё, и на природу. Кто ж размещает вредные производства в городской черте? Думать же надо, хоть немного.

Я вспомнил чистые, наполненные светом, зеленью и свежим воздухом города Гарада и вздохнул. Увижу ли я их снова хоть когда-нибудь?

Не доезжая Ташкента, машина свернула направо, промчалась вдоль реки Чирчик, переехала её по мосту, опять свернула направо, попетляла между полей и виноградников и, наконец, остановилась у металлических ворот в высоком бетонном заборе, глубоко спрятанном за разросшимися тополями и чинарами.

— Мы на месте, — сообщил товарищ капитан по рации.

Прошло секунд пять. Никого.

Ворота дрогнули и откатились в сторону.

Водитель тронул машину, «волга» въехала внутрь. Я посмотрел в зеркало заднего вида, и увидел, как ворота за нами автоматически закрылись.

На второй скорости машина проехала по неширокому, покрытому красноватой терракотовой крошкой подъездному пути (справа и слева — кусты цветущих роз, чей аромат тут же наполнил салон автомобиля) и остановилась перед небольшим фонтаном у ступеней одноэтажного особняка.

— Приехали, — сказал капитан Петров. — Выходим.