Цугцванг

— Платье на кровати, книга там же. Приведи себя в порядок и спускайся вниз, не заставляй подниматься за тобой, потому что тебе не понравится то, как я заставлю тебя спуститься. Марина приедет через два часа.

Я делаю, как мне велено. Принимаю душ, сушу волосы, собирая передние пряди в две небольшие косички, которые закалываю сзади, потом платье. Оно представляет собой…ничего особенного и не представляет. Обычное, черное платье, полностью закрытого фасона, то есть никакого декольте, но с голыми руками. Оно длинное, слегка пышное, и только нижняя юбка хоть немного, но радует — из бежевой ткани, в меру твердое и с узором-кружочками. Туфли тоже предусмотрены, и это обычные, черные лодочки с каблуком сантиметров десять.

Мне совершенно не хочется туда идти, и я, присев на край кресла, на котором спала, даю себе еще мгновение. Опираюсь на колени корпусом, закрываю лицо руками и стараюсь глубоко дышать.

«Зачем мне вообще встречаться с этой тупой Мариной?! Зачем я здесь нахожусь?! Что происходит?!»

Момент жалости к себе был прерван грубо открытой дверью. Я тут же вскакиваю, а заметив на пороге Максимилиана, неловко сжимаю руки внизу живота. Он зол, рот уже открыл, чтобы что-то сказать, но не говорит. Замечает другое:

— А. Ты готова.

Слегка пожимаю плечами, и стойко наблюдаю за тем, как он приближается, потом тщательно осматривает меня. Это неприятно, как будто оценивает лошадь перед покупкой, но я терплю и это.

— Не трогай больше свои волосы, — наконец говорит, а потом берет за тонкую цепочку и тянет на свет из под одежды, — Если будешь такой же тихой при Марине, возможно все кончится неплохо, м?

Кулон занимает законное место у меня на груди, как знак отличия: все сразу поймут, чья я собственность — вот что это за «медаль». Отворачиваюсь, смотрю в никуда, но мне и это недозволенно. Наследник берет за подбородок и поворачивает голову на себя и с легкой улыбкой говорит:

— Ты так ничего и не сказала про него. Тебе нравится?

«Я его ненавижу!» — молчу, но слегка киваю.

Вижу в его глазах всполох злости, который правда быстро тушится хладнокровием. Максимилиан приближается, продолжая удерживать голову, касается моего носа своим и шепчет.

— Никогда не крути ничего у меня за спиной, Амелия. Не смей строить заговоры, врать мне и изворачиваться. Я серьезно сейчас, предупреждаю в первый и последний раз, потому что так просто, как вчера, это для тебя не кончится…

Принц собирается меня поцеловать, но я вовремя вырываюсь и отворачиваюсь, получая еще одну «печать» в щеку. Не знаю ожидал ли он этого, и по далее следующему смеху не могу определить, но прикрывая глаза, внутри готовясь ко всему.

— О, ты ранила меня в самое сердце.

Отстраняется спокойно, смотрит на меня снова холодно, а потом берет под руку и направляет к двери, как бы говоря: вперед. И я иду…как на плаху, но не отступаю.

«Некуда отступать, позади Москва…»

Напряжение дошло до той отметки, когда никто уже не пытается притворяться. Гостиную наполняет молчание и редкое звяканье стекла. Я совсем не понимаю, что происходит, но понимаю определенно точно, что что-то грядет. Естественно я не задаю никаких вопросов, сижу в углу и отдалении ото всех, но так, чтобы всех их видеть. Крис сидит на краешке дивана, теребит пальцы и хмурится — волнуется и очень сильно, а еще чувствует себя некомфортно, словно не в своей тарелке. Адель и Рома сидят в обнимку рядом с ней, и даже не сидят, а почти лежат. Рома у подлокотника, по которому стучит пальцами и тоже хмурит брови — он о чем-то старательно думает.

«Выбивает битлов. Yesterday[4]? Интересно, что тебя так волнует, милый?»

Хотя нет, мне неинтересно. Перевожу аккуратный взгляд на Адель, и почему-то мне кажется, что она единственная, кто так сильно ждет последнюю гостью. Смотрит на дверь, вся подобралась, как будто на низком старте. Оставляю это на потом, отмечаю на в подсознании, и перевожу взгляд дальше. Максимилиан и Алексей стоят у самого камина. Первый облокотился на него одной рукой, смотрит в огонь не мигая и цедит уже третий стакан виски, а второй задумчиво разглядывает ровный ряд книг, делая медленные затяжки. На самом деле они оба как будто не здесь, летают где-то далеко, и это мне лично очевидно, как и то, что они достаточно близки. Я все думала, гадала, а теперь точно это вижу:

«Наверно они даже ближе, чем с Мишей…»

Арай отвлекает меня, да и многих заставляет встрепенуться и посмотреть в его сторону, когда роняет стеклянную крышку графина на железный поднос. Крис зло выдыхает, особенно когда «ее наследник» неловко улыбается и жмет плечами:

— Простите…

Вижу в его глазах веселье, а в голосе слышу хитрость, и понимаю: он рад тому, что происходит. Его все устраивает, он не напряжен, как почти все здесь, кроме Адель, он не боится встречи с Мариной, как я — у него все просто прекрасно.

— Извините, что опоздали.

Михаил и Евгения заходят последними. Не могу не отметить, что вместе они смотрятся просто прекрасно, как будто были созданы друг для друга. Он — крупный, большой мужчина, похожий чем-то на медведя, но спокойный и добрый. Она — хрупкая, маленькая женщина, которая в нужный момент может стать бесстрашной фурией. Она действительно нравится мне больше остальных, особенно ее смелость. Я это знаю не только по вчерашнему вечеру, но и по тому, как она пыталась заслонить собой своего мужчину, когда пришел Костя. Вижу, как Михаил тоже ее защищает, даже сейчас оберегает. Они идут, а он неосознанно, думаю, что именно так, ограждает ее, прикрывая своей рукой даже от косяка двери…

«Они по-настоящему друг друга…» — в этот момент я начинаю верить, что и договорные браки действительно бывают счастливыми.

— Привет, — шепчет Женя, садясь рядом со мной на мягкий диван, на что я слегка киваю, — Как ты?

— Все нормально, спасибо. А ты? — неловко поднимаю глаза, но сразу же их опускаю и еще тише добавляю, — У тебя же не было проблем из-за того, что случилось вчера?

— О, нет, брось. За меня не переживай, Миша не даст меня в обиду…

— Я знаю.

— Правда? — улыбается открыто, слегка краснеет, но продолжает смотреть мне в глаза, — Откуда?

— Вижу, что он тебя очень сильно любит. Вы очень красивая пара.

— Ох, спасибо, конечно, но поверь…так было далеко не всегда.

Я удивленно смотрю на нее, а Женя вдруг тянет руку, с нежностью глядя мне за спину, и когда я оборачиваюсь, резко краснею — Михаил стоит прямо за мной.

«Так неловко…» — Евгения еще и накидывает…

— О да…по началу нам тоже было сложно.

— О чем речь?

Молюсь, чтобы она не отвечала на этот вопрос, чтобы не усложняла и не утрировала мое состояние, но она и не слышит вовсе. Женя смотрит только на мужа, глазами полными любви, уважения и страсти?

«О боже…» — краснею сильнее, потому что понимаю, что это я точно видеть не должна, — «Это абсолютно понятно, что не для моих глаз…»

— О нас с тобой. Амелия не верит, что по началу нам было сложно вместе…

Жмурюсь и слегка мотаю головой, надеясь, что Михаил пропустит мимо ушей, но он улыбается. Я точно знаю, хоть и не вижу, зато слышу. В его голосе фонит именно улыбка…

— Амелия, все стоящее дается очень непросто…

— Это что Боб Келсо[5]? — вырывается раньше, чем я это понимаю, и через мгновение комната заполняется смехом этой парочки.

Особенно Жениным. Она так хохочет, что я чувствую себя неловко, смотрю на Мишу. Он слегка пожимает плечами, потом переводит влюбленный взгляд на жену и отвечает.

— Это наш любимый сериал. Можно сказать, что именно он лежит в основе наших отношений.

— Эээ…

— Как-нибудь я тебе все расскажу, — вмешивается Женя, махая руками, — Но если кратко: когда Миша только привез меня к себе домой, нам было сложно общаться, но я смотрела этот сериал, и ему приходилось тоже. Так мы становились ближе.

4

Yesterday (с англ. — «Вчера») — песня группы The Beatles из альбома Help! («На помощь!»), выпущенного в августе 1965 года.

5

Роберт «Боб» Келсо, доктор медицины, — вымышленный персонаж, которого играет Кен Дженкинс в американской комедии-драме «Клиника».