Страница 62 из 76
— А он многое уничтожил до основания.
Такого откровения я никак не ожидала, если честно. Наблюдая за тем, как девушка снимает с огня свое творение, я пытаюсь срастить услышанное с тоном.
«Кажется, Петеньку ненавидят и внутри его семьи…хм…»
Нет, мне это известно, конечно. Адель бывало и сама бросала неоднозначные фразы, правда я никогда не думала, что все настолько запущено. Наверно поэтому неожиданно мне приходит лихая идея, и, недолго думая, я решаюсь ее воплотить. Не знаю откуда взялась такая смелость и, что важнее, такое доверие, но в следующий выпаливаю, как на духу.
— Что случилось с Матвеем?
Из рук Жени выпадает ложка, а я жалею, что спросила, особенно когда встречаю ее долгий, непонятный взгляд. Мне не то чтобы неловко, я хочу провалиться сквозь землю, краснею, бледнею, и молчу, как дура. Жалею-жалею-жалею. Ругаю себя, даю ментальные пощечины, и от увечья меня спасает именно эта хрупкая девушка, даря слабую улыбку в ответ.
— Матвей хороший парень, но слишком вольный. За это его наказали.
— Но он…жив?
— Если можно так сказать, — с горечью отвечает, наблюдая за тем, как молоко разливается по чашкам, — Мой тесть его спрятал, а для Матвея жить внутри тесных рамок очень и очень непросто.
— Спрятал?
— Петр Геннадьевич так наказал его, и это просто ужасно! Матвей совсем ребенок, но это быстро забылось.
— Зря я спросила? — с тихо надеждой спрашиваю, в ответ получая чашку с молоком и еще одну ласковую улыбку.
— У меня не зря, но лучше не поднимай эту тему в присутствии его братьев — они очень остро реагируют. Сядем?
Я соглашаюсь, а пока иду к столу вслед за хозяйкой, размышляю. Не только о Матвее, но и о ней самой. Меня слишком уж сильно напрягает эта странная связь, и украдкой за ней наблюдая, я наконец понимаю, откуда она взялась: Женя очень похожа на Розу. С ней рядом так тепло, она буквально заражает своей добротой и мягкостью, а так было только с Розой. Я невольно задумываюсь, как необычно все это. Жизнь — такая странная штука. Я сижу в доме женщины, которая как две капли воды похожа на мою ушедшую сестру, и которая является родственницей тех, кто в этом повинен.
«И она могла бы быть здесь. Сидеть, варить мне что-то вкусное, иметь мужа и много-много детей…»
Отвожу взгляд, чтобы скрыть свои снова назревающие слезы, и сразу же отвлекаюсь на происходящее на улице. Там рядом с бассейном стоят трое мужчин и один, самый крупный и самый старший, откровенно отчитывает двух других. Меня это беспокоит. Ладно Алексей, ему ничего и не будет, но вот Алекс…
— Ему влетит, да? — тихо спрашиваю, Женя сначала не понимает, но проследив за моим взглядом только улыбается.
— Ты волнуешься за него?
— Ну…эм…Он во все это влип из-за меня и…
Я так мямлю, что сама себя готова убить, а вот Женю это веселит. Она хитро смотрит на меня, а потом не менее хитро протягивает.
— Ну понятно-понятно…Я сразу это увидела, даже не смотря на ситуацию. Подметила, как он смотрит на тебя, как ведет себя рядом…
— И как же? — жалобно пищу, получая уверенный, но дико неожиданный ответ.
— Как будто хочет уберечь и защитить. Вы очень красивая пара.
Дальше происходит сразу несколько вещей. Во-первых, Алекс понимает, что за ним наблюдают и резко переводит глаза точно на меня. Во-вторых от этого факта и от услышанного я роняю свою чашку, и содержимое растекается по красивому, мраморному столу. Ну а в-третьих я смачно выругиваюсь, резко вскочив и расставив руки в стороны. Женя прямо в восторге! Она хохочет так звонко, что у меня зубы сводит, а сама я краснею так сильно, что еще секунда и точно вспыхну.
Это. Просто. Какой-то. Кошмар!
Но становится еще хуже, когда на кухне появляется это двухметровое чудо и нагло так протягивает.
— Что, котенок, продолжаешь бесчинствовать?
— Котенок? У-у-у… — дразнит Женя, а я одариваю Алекса супер-злобным взглядом и шиплю сквозь зубы.
— Хватит меня так называть! И вообще…заткнись!
Это веселит теперь не только Женю, но и двух других мужчин, которые пришли следом, а меня прямо таки калит. Смотрю на Евгению, вытирая свое «бесчинство» непонятно откуда взявшимся полотенцем, и мотаю головой.
— То что ты сказала — не так. Это не так!
— О чем речь? — весело интересуется Алекс, и я жалобно выдыхаю.
— Боже, да заткнись!
— Я как раз говорила, что вы — красивая пара.
Из меня рвется писк. Я резко закрываю лицо руками, слушая смешки, а Алекс, клянусь всеми святыми, открывает рот, чтобы вставить еще один свой «остроумный комментарий», но я резко перебиваю.
— Мы не пара! Поехали!
— А указывает, как девушка… — тихо, но достаточно громко, комментирует Алексей, за что я просто мечтаю запустить в него кружкой, но лишь одариваю говорящим взглядом, который его смешит, — Ой, я это в слух сказал?
— Ты козел, а Адель врунья!
Семейство снова смеется, вот только я не желаю во всем этом участвовать и делаю шаг от стола, кивая.
— Пора бы и честь знать. Эм…Михаил?
— М?
— Могу попросить…
— …Чтобы о том, что здесь было, никто не узнал?
— Если можно.
— Понимаю. Я — могила.
— Круто-классно. Поехали!
К нему я обращаюсь исключительно сквозь зубы, и Алекс улыбается, указывая мне дорогу к выходу. Пулей вылетаю в коридор, а когда чувствую спиной его присутствие, краснею сильнее и отскакиваю в сторону.
— Не трогай меня!
— Сегодня утром ты была не против, котенок.
— Сегодня утром я была еще бухая!
— А-га…
И мне снова хочется его убить…
Глава 17. Дыши свободно. Амелия
17; Июнь
Мы возвращаемся домой глубокой ночью, поэтому долго ищем место для парковки. Я ни о чем с ним не говорю, потому что слишком сильно концентрируюсь на листке, который сжимаю в руках. Алекс понимает. Он не лезет ко мне больше, не достает, не подкалывает — просто молчит, и я ему благодарна за это. Боюсь, что меня просто не хватило бы на два дела сразу, особенно когда меня так мандражирует.
А меня ведь действительно трясет. Когда мы поднимаемся на этаж, я смотрю в одну точку на створки лифта, потом на первую дверь, ведущую в тамбур с нашей квартирой, потом и на входную дверь. Алекс открывает все сам, но на последнем этапе, держа ключи в замке, ненадолго замирает, будто давая мне возможность собраться, а потом тихо спрашивает.
— Все нормально?
Он дает этот момент на «сборы себя в кучу», потому что вопрос этот означает «ты готова?», и я это понимаю без пояснений. Поднимаю на него глаза, медлю, но все же коротко киваю, только после чего он открывает для меня проход к свободе.
Это ведь действительно свобода, вот что означает этот листок с координатами. Я чувствую облегчение, потому что понимаю: все кончено. Зная Костю, я уверена, что это так, и это чувство просто великолепно. Носить на душе столько лет этот тяжелый камень, который тянет тебя вниз, в прошлое, в ту страшную, ужасную ночь — невероятно тяжело. Сейчас я чувствую себя по-настоящему свободной и счастливой, когда захожу на кухню и вижу Костю, весь этот потрясающий коктейль только множится.
Он сидит на подоконнике, наверно выглядывал меня в окно, а когда наконец увидел, застыл. Его сигарета медленно тлеет, поднимая тонкую струйку дыма к потолку, и вообще, обычно, такое здесь вытворять нельзя. Кристина не разрешает курить в квартире, а сейчас молчит. Она тоже здесь, сегодня в нашем доме никто не спит. На столе стоят четыре кружки кофе, а стены взрываются от тишины и напряжения. Оно занимает место кислорода, вот какое впечатление складывается, и им явно было не до шуток, потому что никто не смеется и даже не улыбается.
«Интересно, сколько часов они здесь провели?» — на подсознательно уровне думаю, но мысль быстро ускользает.
Мне на самом деле сейчас неинтересно это. Меня ничего не волнует, кроме этой победы, а Костя не решается спросить. Я вижу, как ему страшно, как он волнуется. Клянусь, я даже слышу, как бешено отбивает его сердце ритм этого самого волнения, и срываюсь с места. Обнимаю его крепко, утыкаясь в грудь, и первую секунду он не понимает, что происходит. Я плачу, и это вгоняет его в тупик, но потом, спустя каких-то пару мгновений, он тоже обнимает меня и тяжело вздыхает.