Круги на воде

– Я тебе сейчас дам его адрес, – сообщила старушка. – Садись, садись. Посиди немножко.

– Спасибо вам большое. – Олег уселся на старенькую кушеточку и принялся ждать.

Бабка тем временем вытащила из комода полиэтиленовый пакет, набитый какими-то бумагами.

– Понимаешь, милок.. – она осеклась. – А звать-то тебя как?

– Олег. – представился гость.

– Так вот, понимаешь, Олежик, Эдуард Вениаминович ведь на старости лет совсем один остался – жена померла, а детей так и не завели. Вот он и решил свою квартиру тут в Москве продать, а себе купить подешевше – в Подмосковье. А на оставшиеся средства жить потихоньку.

Старушка смахнула слезу.

– Ну не расстраивайтесь так, – подбодрил ее Олег.

– Да как же, как же не расстраиваться-то, милый!? – всхлипнула она. – Вона какие теперь у меня соседи. И милицию вызывала – ничего не помогает.

Олегу стало жалко старуху, и на обратном пути он непременно решил зайти к местному участковому, воспользовавшись своим писательским авторитетом.

– А вы что ищите-то? – решил спросить Олег, которому не терпелось поскорее получить адрес.

– Так письма, письма ищу. От Эдуарда Вениаминовича.

– Письма? – удивился Олег.

– Ну да, письма, – подтвердила старушка. – Он же переехал, а телефона у него тама и нету. Письма друг другу пишем… как бедные люди.

Олег подивился начитанности старушенции, отметив, что книг, вообще-то, в комнате не наблюдалось.

– А живет-то он теперь далеко?

– Да нет… Около Люберец.

Она наконец нашла то что искала. Выложив перед искателем завязанную тесемочкой стопку писем она победоносно посмотрела на гостя, давая понять, что дело почти сделано.

– Вот. – она ткнула пальцем в письма.

– Вижу. – кивнул Олег.

– Переписывай адрес с конверта, – наставнически произнесла бабушка. – Не перепутай смотри ничего. Я иногда путаюсь, так письма назад приходят.

– Хорошо. – покорно согласился Олег и нарочито медленно стал переписывать адрес Эдуарда.

Прощаясь, уже у лифта старушка опять прослезилась.

– Олег, ты от меня Эдуарду Вениаминовичу привет передавай, скажи скоро напишу!..

– Обязательно. – пообещал Олег и уже сквозь закрытые двери лифта, спохватившись, крикнул: – А зовут-то вас как?

– Алевтина Федоровна…

Выйдя из подъезда, Олег вспомнил, что хотел навестить участкового. У подъезда он заметил мужичка, выгуливавшего неуклюжую таксу.

– Уважаемый, – обратился к нему Олег. – Не подскажите, где у вас тут опорный пункт?

– Вон в том доме, – махнул рукой мужичок.

Войдя в коридорчик на первом этаже жилого дома, Олег обнаружил там пару прыщавых подростков, которых, видимо, вызвал тот самый участковый и одиноко стоящую даму, всем своим видом показывающую, что она здесь случайно и отродясь в таких местах не бывала.

– Я извиняюсь, товарищи, – оповестил Олег о своем присутствии. – Мне буквально на две минуты.

Пацаны заржали, обрадовавшись обращению 'товарищи'. Но были не против, так как свидание с милицией им явно не сулило жизненных удач. Дама же попыталась протестовать, но Олег, с милой улыбкой, прошел мимо нее и нырнул в кабинет.

– Кто!? – заорал нечеловечьим голосом жирный мент, сидевший за столом. – Кто разрешил войти!? Вышел отсюда!

Олег молча сел на свободный стул, глядя на багровую рожу стража порядка, являвшую собой прекрасную иллюстрацию для книги о вреде алкоголизма.

– Значит так, – начал Олег. – Или ты закрываешь бордель в соседнем доме, или тебе пи…ц.

Матом Олег никогда особо не ругался, но в данном случае ситуация явно требовала матерных слов.

– Чего!? – взревел участковый.

– Чего слышал. – все так же спокойно продолжил Олег. – Я известный писатель, раздавить тебя мне не будет стоить никаких усилий. Даю два дня. Не закрываешь притон – прощайся с пагонами, да и со свободой, мразь.

Олег встал и с достоинством покинул кабинет участкового, который мыча, не в силах справится то ли с гневом, то ли с испугом, и еще больше нездорово краснея лицом, в недоумении остался сидеть за столом.

Смерть Глеба нарушила планы Смолина. Такого поворота событий он никак не ожидал.

С Глебом он проработал ни один год, и у него в голове не укладывалось, что Локиев мог добровольно расстаться с жизнью. Это был не тот человек. Но факт оставался фактом.

Следователи тщательно обыскали квартиру Глеба, но так ничего и не нашли. Кругом были отпечатки хозяина и ни одного признака постороннего присутствия. Все говорило о том, что Локиев действительно добровольно одел удавку себе на шею. Но Смолин в это верить не хотел, да просто не мог. А потому, на следующий день после смерти товарища, когда в маленькой квартире покойного прошли скромные поминки и последние гости разошлись по домам, Смолин остался, сославшись на то, что он приберет все, а потом отправится домой. Кое-кто из коллег вызвался ему помочь, но Юрий Андреевич мягко отклонил подобного рода предложения и постарался как можно скорее распрощаться с припозднившимися чекистами.

Закрыв дверь, Смолин огляделся по сторонам, соображая с чего начать. Проведя за пол часа поверхностный визуальный осмотр, он пришел к выводу, что необходимо более детальное изучение места трагедии. Но облазить с лупой квартиру, хоть и такую маленькую, не представлялось никакой возможности – тут нужен был профессионал.

Юрий Андреевич уселся на табуретку, налил себе немного водки, оставшейся с поминок и, мысленно чокнувшись с Локиевым, выпил.

– Ну, что, Глеб… – прошептал Смолин в пустоту комнаты. – Что же ты так, а?

Копаться в личных вещах Глеба Смолину не хотелось, но так как до него их все равно изучили следователи, они уже не лежали так, как при жизни хозяина, а потому вмешательство Юрия Андреевича не могло никак повлиять на и так разрушенный до него порядок. Начал Смолин с письменного стола. Ничего конкретного он не искал – действовал чисто интуитивно. Интуиция вообще стала за годы работы в тринадцатом отделе неотъемлемой частью его метода разработки. Это было шестое чувство, которое помогало Смолину уже не раз. Вот и теперь он надеялся только на него.