Страница 18 из 44
Делопроизводство в Нижнекамчатске было не на высоте. Класть под сукно документы не требовалось, они запросто терялись сами. За исключением папки с особо важными делами, за которые приказчику могли снести голову, всё остальное хранилось грудой без какой-либо систематизации. И копилось годами.
— Вот! — обрадовался приказчик, выуживая большой пакет с имперским гербом и протягивая его мне.
Пакет уже был распечатан, а значит чёртов казнокрад знал содержимое. Я вытащил несколько листов плотной бумаги, заполненных размашистым почерком. Это оказались всего лишь копии, сделанные в Иркутской канцелярии.
Бюрократический аппарат империи действует неторопливо. Только теперь довелось узнать о реакции властей на давнюю заварушку в Калифорнии.Почта, которую мы отправляли после дела с испанцами, всё же дошла до адресатов. И вот теперь, несколько лет спустя, старая история получила неожиданное продолжение.
Нас не обвинили в самоуправстве, развязывании войны с нейтральной державой, что уже выглядело победой. Нас даже не велели допросить с пристрастием, дабы выяснить подробности. На нас неожиданно обрушились милости.
Окунев, Рытов и Кривов как «зейманы», а Комков, как «прикащик», были пожалованы золотыми медалями. Мещанин Тропинин удостоился монаршей благодарности. А мой «племяш», как человек служивый, получил «по особому Высочайшему усмотрению» личное дворянство.
— Так что с тебя, Иван, магарыч, — довольно произнес приказчик.
Это было смешно. Я был ненастоящим. Мой племянник был ещё более ненастоящим. И вот теперь он, то есть я, получил дворянство, которое на фронтире не имело никакого значения. Хорошо, что ни в какую родословную книгу запись о личном статусе не вносили, не то могли бы возникнуть проблемы.
— А медали где? — спохватился я.
Даже в конверт заглянул, хотя судя по весу там и медной монетки не могло заваляться.
— А грамота на дворянства? Чего обмывать-то будем?
— То вам всем в Иркутск надо топать, — развел руками приказчик. — Лежит дожидается, ежели не стащил кто.
— С меня магарыч, — согласился я.
Сформировав основной костяк экспедиции, Лёшка созвал военный совет в гостинице «Императрица». В патио (так мы с лёгкой руки Хавьера стали называть атриум) витал запах пряностей. Источником его пока была не кухня, а воображение участников встречи. Лёшка постарался пробудить у всех жажду наживы.
Он развесил на специальных подставках карты и схемы, объявил маршрут, цели похода и проблемы, с которыми предстоит столкнуться. Каждый солдат должен знать свой маневр, считал он, а что лучше живого обсуждения позволит изучить все нюансы?
Гавайские острова сами просились на роль первой станции, разделяя Тихий океан на две части. Тем более, что всё равно следовало спуститься к югу, чтобы поймать пассат. Дальше следовали моря Южного Китая и Голландской Индии, после чего оставалось обогнуть Индокитай. Где-то здесь требовалось сделать ещё одну остановку, так как Яшка настаивал на минимум трёх переходах. После драматического плавания в Китай он тщательнее просчитывал варианты и, несмотря на возросшую скорость шхун, без дополнительной остановки идти не хотел.
— Умнее всего будет сделать остановку в Макао или Кантоне, — предложил я. — Там можно продать часть шкур и получить монету или чай для продажи в Индии. Половину экспедиции окупите, если не всю.
— Лучше бы не заходить в иностранные порты, — высказал пожелание Лёшка. — Ни в Макао, ни в Манилу, ни в Малакку. Мало ли какие проблемы возникнут с властями, да и вообще, экспедиция секретная, незачем предупреждать конкурентов.
— Ты всё равно пройдёшь мимо какого-нибудь из портов. Там всего два пролива и оба контролируют голландцы.
— Пройти мимо совсем другое дело. Кто мы, откуда и куда идём, пусть себе гадают.
Яшка предложил завернуть к знакомым пиратам. Эти уж точно не донесут.
— Мне они нравятся ещё меньше, чем англичане с голландцами, — поморщился Лёшка. — Зачем вводить в лишний соблазн симпатичных китайских парней кучей серебра и мехами?
Вопрос с местом второй стоянки отложили до лучших времен. На тот случай если шхуны потеряют друг друга, рандеву можно было назначить на Винг-Боо. Ну а если паче чаяния пройдут весь океан борт о борт, то там на месте и решат, где лучше остановиться.
— Следующая загвоздка вот в чём, — перешёл Тропинин к основному вопросу. — Наша цель — Банкибазар. Он стоит на реке Хугли, это рукав Ганга. Но путь к цели преграждают владения британцев. Форт-Вильям и большой город Калькутта. Чтобы предъявить права, следует сперва как-то оказаться в Банкибазаре, иначе нас и слушать не станут. Просто погонят пинками обратно в море, а то и потопят. Посему, главное — прорваться к городку. Это вроде игры в царя горы. Заберись наверх, и пусть попробуют оттуда спихнуть.
Народ оживился. Сразу же набросал несколько тактических вариантов, каждый из которых страдал существенными изъянами. Молодой Лёшкин приказчик Храмцов, которого он собирался оставить в Индии на хозяйстве, предложил высадить десант в устье реки и пробираться до места сушей.
— Такую сушу ещё поискать, — возразил я. — Тропики, болота, заросли; змеи, тигры, маугли. А если рисовыми полями топать, то другая забота — увидят, загонят в какую-нибудь дыру, окружат и прихлопнут. Лично я с большей охотой пересёк бы пешком всю Сибирь, чем кусок южной Бенгалии. Но головы на кону ваши и решать вам.
— Тогда тайно на малых лодках, — не сдавался Храмцов.
— А куда мы денем шхуны? — возмутился Яшка. — Без прикрытия они станут легкой добычей.
— Укроем где-нибудь в прибрежных зарослях.
— А пушки и припасы на себе потащите?
Яшка наотрез отказался оставаться на берегу и предложил прорываться нахрапом, самым коротким путём — по Хугли.
— Воспользуемся приливом. Он ведь поднимается до Калькутты?
— И даже выше, — кивнул я.
Этот вариант отверг Лёшка.
— Там у британцев крепость с пушками, куча кораблей на рейде. А «индийцы» вооружены получше других купцов. Они только рады будут в стрельбе поупражняться.
— Проскочим тайно, — предложил Яшка. — Под покровом ночи.
— Кабы мы знали акваторию, фарватер… — махнул рукой Лёшка. — А так сядем на мель или на скрытую батарею нарвёмся.
Мы долго спорили, перебирая раз за разом уже прозвучавшие варианты, и упирались в непреодолимые трудности. Пока вдруг Ныркова не осенила довольно странная и неожиданная идея.