Страница 124 из 129
Поэтому на этот раз я привез в подарок вождям несколько мраморных фигур, купленных на очередной распродаже разорившейся мастерской в Голландии. В основном они изображали животных, копировали античные или христианские образцы.
В ответ я традиционно получал бобровые шкуры, невольников и разрешение на использование земельного участка под пашню. Всякий индеец на побережье знал, что больше меня нечем обрадовать.
Бичевин, регулярно посещающий потлачи, лишь ухмылялся, глядя как мои приказчики распихивают по мешкам бобровые шкуры и утаскивают их в закрома компании. Сам он никому ничего не дарил, его тоже в основном игнорировали. Иркутскому купцу нравилась сама атмосфера праздника. Они со Слоном, Тунгусом, Кириллкой и Кузьмой сидели у собственного костра и пили собственное пойло из собственной тары.
Надо сказать купец быстро проникся философской сутью бренда и заказал Тропинину пробную партию в две сотни бутылок с лейблом «Бичевин». Я только радовался такому прогрессу. Вот что значит конкуренция! И пусть он теперь заботится о репутации — улучшает качество перегонки, технологию производства, ищет новые способы очистки. Но зато и его марку будут узнавать и брать даже в отдаленных кабаках или лавках, куда сам он даже не доберётся. В выигрыше останутся все.
— За тобой не угонишься, — усмехнулся купец, когда я после приглашающего жеста присел к костру. — Дикие сами тебе шкуры приносят.
Один из парней Комкова как раз промчался мимо нас к городу, сжимая в руках палку с привязанным к ней ворохом шкур, точно бунчук.
— Ничто не мешает тебе заняться тем же, Иван Степанович. Промысел хорош в море. А на суше гораздо выгоднее вести торговлю с местными.
— Не скажи, — покачал головой Бичевин. В Якутске или на Камчатке не больно-то наменяешь. Пробовал.
— Там это… в ясак лучшие меха уходят, — добавил Слон, разлива по глиняным стопкам водку. — А что не в ясак, то казаки для себя первыми собирают. Купцам пришлым только перекупать у них остаётся.
— Всё так, — согласился я. — Но здесь у нас ни ясака, ни казаков.
Я выпил. Водка оказалась не столь вонючей, как раньше. Она лишь слегка отдавала какими-то травами и дымком.
— А здесь ты на торговлю глаз положил, — пожал плечами Бичевин и тоже опрокинул стопку. — А мне тебе перечить не с руки.
— Закусите, — предложил Слон,
Он показал на миску с кислой капустой — овощем в наших краях редким. Но иркутская диаспора как-то сумела достать и квашенную капусту.
— Так ведь я могу и поделиться, Иван Степанович. Мне одному всё равно не осилить. Берег-то большой, а материк ещё больше.
— Никак в компанию зовешь? — ухмыльнулся купец.
— Можно и в компанию. И не из снисхождения, а по необходимости.
— Поясни, — нахмурился купец.
— По ту сторону гор работает одна такая. Они не собирают ватаги, а лишь ставят фактории, то есть торговые станции. Меняют шкуры у индейцев или охотников. А держат одного-единственного приказчика на сотню верст. Таким образом им быстро удалось охватить огромные территории. Вот-вот они перевалят через горы и окажутся на нашем берегу. И что мы им противопоставим?
— И кто же они будут?
— Англичане. Гудзонобейская компания. Они до того в силу вошли, что и в Петербург меха поставляют. Им с той стороны недолго океан переплыть, не как нам через Сибирь пёхать.
— И ты, стало быть, хочешь такую же компанию на нашей стороне сколотить?
— Создавать компанию не обязательно. Сложностей много, споров, дележа. Не люблю этого.
— Кто же любит-то… — заметил Слон, и потер кулак, как бы отрицая собственные слова.
— Ну вот, — кивнул я на кулак. — А мы можем заключить картельное соглашение.
— Картельное соглашение? — наморщил лоб Бичевин. — Это вроде как на войне, когда пленными меняются? Пушниной что ли предлагаешь меняться?
— Нет. Это другое. Если мы создаем картель, то остаемся как бы каждый сам по себе. Но договариваемся не перебивать цену и ставить фактории на определенном расстоянии друг от друга. Скажем, в пару дневных переходов. Или меньше, если это будут земли разных племён или разные речные системы.
— Поделить жила туземные, землю, как казаки на Камчатке, — рубанул ладонью Тунгус.
— Нет, пусть каждый ставит свободно, где захочет, — возразил я. — Так быстрее дело пойдет. А к Картелю сможет присоединиться любой, у кого средства будут для оборота. Таким образом мы торговлю развивать будем не мешая друг другу, и англичан сможем опередить. А если кто из наших ли, из иностранцев ли поперек влезет, то вместе легче урезонить будет.
Бичевин, подумав, кивнул.
— Чем больше торговцев, тем лучше, — продолжил я. — И хотелось бы тех, что сейчас на северах промышляют сюда позвать. Там-то у них толкотня такая, что режут друг друга. Но я со многими переругался, в особенности с камчатскими. А тебя, Иван Степанович, они уважают. Тебя выслушают.
— И это… катам сдадут при первой оказии, — добавил Слон.
— Обожди, Николай, — сказал Бичевин. — В Россию я и носа не суну. А на островах можно переговорить кое с кем.
— Тут множество плюсов, в смысле достоинств, — воодушевился я. — Индейцы, получается, сами будут зверя для нас добывать на своей земле, поэтому никаких претензий… э… прекословий пришлым не будет. Никакой войны, как с чукчами или коряками. Торговую станцию они не тронут, даже защищать станут. А нам, с другой стороны, не нужно будет платить ватаге, кормить её круглый год, снаряжать. Индеец же при обмене довольствуется малостью. Хорошим ножом или одеялом, или монеткой медной.
— Это я вижу, какую малость ты им подносишь, — усмехнулся Бичевин. — Но есть ведь и другая сторона, о которой ты не упомянул. Меха-то куда везти? В Охотск. А цены в Охотске и без того низкие. Добавим мехов отсюда, они вообще бросовыми станут.
— Во-первых, цены на лису и на калана с котом низкие из-за перелова, я предупреждал, что меру надо знать, но меня не слушали. А здесь другой зверь — бобёр речной, медведь. На него цена осталась прежней. А во-вторых, мы сбывать не только в Россию станем.
— А куда ещё?
— В Китай.
— Это… в Кяхте-то толкотни не меньше, — бросил Слон. — А на таможне обдирают, как иноверцев каких.
— Не в Кяхту. В Кантон. Это на юге Китая порт, откуда европейцы чай и шелка возят. Нам отсюда не так далеко получится. Немногим дальше чем до Охотска, но ни льдов по пути, ни затем перехода через Сибирь. Тот же твой Кириллка запросто на шхуне дойдёт.