Страница 106 из 129
Глава двадцать девятая. Эскимальт
Глава двадцать девятая. Эскимальт
Когда Дерюгин с двумя помощниками в первый раз доставил урожай в Верхний острог, вечно пьяный приказчик даже протрезвел, увидев мешки с долгожданным камчатским хлебом. Несмотря на приказы сверху, на самой Камчатке мало кто верил в успех землепашества. Не верил и приказчик, пока не потрогал зерно рукой. А тогда передал по начальству, примчался командир из Большерецка и, наградив предпринимателя рукопожатием, а мужиков полтиной, принялся строчить рапорты в Иркутск и Петербург, требуя расширения дела. Дерюгину даже подсказывать не пришлось, настолько тот уверовал в чудо.
Тем временем первая партия крестьян уже обустраивалась в Калифорнии. Для поселения мы с Варзугиным подобрали воспетую Джеком Лондоном Лунную долину, которая так походила на холмистые ландшафты Центральной России. По обеим сторонам от неё находились ещё две долины, а где-то к северу располагался так и не найденный Тропининым Форт-Росс, а также река Славянка или Русская как её назовут американцы. Но не там, а именно здесь отпрыски русских дворян заложили в нашей с Тропининым реальности основы местного виноделия.
Виноделие пока казалось лишь миражом, далекой перспективой, а пока мужики и бабы находились в состоянии недоверия и эйфории от обладания землёй. Без помещиков, без начальников, без свирепых дикарей и морозов. «Без СМС и регистрации» — как говорил в таких случаях Тропинин.
Я не удержался и решил присутствовать при историческом событии. Быстроходная «Виктория» под управлением Окунева добралась до Золотых Ворот за две недели, а я появился неделей позже, не потратив, впрочем, на путешествие и пяти минут. Шхуна к тому времени уже ушла, а Варзугин готовился к переходу и наставлял будущих землевладельцев. Ещё в прошлом году я переправил сюда дюжину шотландских железных плугов, столько же борон, полсотни кос-литовок, цепов, заступов, топоров и прочего инвентаря. На девять семей, что добрались до Калифорнии этого хватало с избытком.
На трофейном испанском поле инструменты были опробованы (климат позволял заниматься хозяйством круглый год, поэтому можно было одновременно и вспахать борозду, и накосить сена, и собрать урожай). После испытаний инвентарь торжественно вручили новым хозяевам вместе с саженцами фруктовых деревьев и семенным материалом — злаками, кукурузой, бобами и разнообразным овощем.
Получили наши крестьяне и животных. К тем, что смогли перенести дорогу через океан, Варзугин добавил коз и свиней из нашего калифорнийского стада. Общество получило вдобавок несколько коров, бычка для развода и пару волов для тяжёлых работ.
— Это на всех, — предупредил Варзугин. — А живут пусть у выборных.
Но и на этом аттракцион неслыханной щедрости не закончился. Мы готовились к историческому моменту загодя и предусмотрели всё, чтобы сельское хозяйство встало на ноги с первых же дней, а люди ощутили оптимизм и смотрели в будущее с уверенностью. Поэтому вместе с крестьянами «Виктория» доставила в Калифорнию щиты для сборки домов, простенькую готовую мебель вроде столов и лавок и даже такие предметы обихода как вёдра, кормушки и корыта.
Всё добро погрузили на баркасы, и ранним утром отправились в путь. Погода благоприятствовала походу. На баркасах подняли небольшие паруса и ещё до полудня флотилия миновала залив святого Павла (названного так, разумеется, в честь небесного покровителя наследника престола).
Для первых поселений мы облюбовали три долины к северу от залива святого Павла. Со временем мы собирались поставить здесь пристань, чтобы не перегружать грузы со шхун в Сан-Франциско, но пока берег представлял собой болотистые лиманы, отгороженные от моря отмелями. Мы вошли в один из лиманов и вскоре оказались в изрядно обмелевшей речке Сонома.
Гораздо больше времени нам потребовалось чтобы подняться вверх по течению. Само по себе оно не было сильным, но многочисленные отмели заставляли часто переходить с вёсел на шесты, а топкий берег не позволял просто протащить лодки с помощью лошадей или людей.
Наконец мы добрались до точки, где болота уже отступили, а луга не стали слишком засушливыми. Варзугин место разведал заранее и установил на берегу вешку с тряпицей. Целину покрывали пологие холмы с зарослями кустарника и рощицами низких деревьев на склонах и в низинах. Трава была ещё зеленой, не выгоревшей под калифорнийским солнцем, но земля явно выглядела сухой и люди даже забеспокоились, вырастет ли здесь что-то? Варзугин показал на ручей, что сбегал с одного из дальних горных отрогов и убедил, что воды хватит.
Ватага сразу же взялась помогать мужикам ставить дома — небольшие коробки метра три на три. Без фундамента, с земляным полом и крышей из тростниковой плетенки. На первое время. А там селяне пусть строят, что сочтут нужным.
— Вот здесь вода есть, саженях в двух под землей, — собрав мужиков, указал на яму Варзугин. — Мы копали для пробы, но особенно не крепили, и колодец обвалился. Можно из ручья брать. Вода там чистая. А в речке когда какая. Бывает и мутная, бывает и из берегов выходит. Но рыбы полно. Даже чавыча заходит.
— Земли берите, кто сколько сможет обработать, — провозгласил я. — И под пашню, и под выпас, и под застройку. Только постарайтесь обнести свои участки изгородью. Мы потом выправим документы на собственность. Индейцы здесь живут мирные, но могут прийти гишпанцы, поэтому держите связь с Варзугиным. От него будет наведываться человек. Он же будет присылать вам необходимое в обмен на зерно, бобы, лен, пеньку.
Один из мужиков не выдержал. Ещё до того, как его дом обрёл крышу из тростниковой плетенки, запряг в плуг якутскую лошадку и проложил в калифорнийской целине первую борозду. Тут и другие подорвались, а мы с парнями сложили костер, достали бочонок с самогоном и приготовились к пирушке.
— Жаль лошадок мало, — посетовал я поздно вечером, наблюдая за тлеющими углями. — Им бы по две-три на семью, мигом бы на ноги встали.
Сами крестьяне к этому времени уже разошлись по домам, а мы с ватагой ждали утра, чтобы отправиться в обратный путь.
— Видели наши лошадок, — сказал вдруг Варзугин. — Большой табун.
— Чей? Испанский?
— Да нет, не гишпанский, — покачал головой Варзугин. — Дикий табун. Ни гишпанцев ни дикарей при них не было. Тихон с ребятами, когда восточнее этой долины местность разведывал, встретил их. Говорил, голов двадцать, не меньше.
— Мустанги?