Страница 102 из 129
— Я тут подумал, — не очень уверенно начал Лёшка. — Унификация дала свой выигрыш, и опыт кое-какой я приобрёл. Но, как считаешь, а не замутить ли нам поточное производство?
Я чуть вином не поперхнулся. Поточное производство, оно же потогонное. Я воспринимал его не иначе, как средство высасывать кровь из пролетариата. Сразу вспомнился фильм Чарли Чаплина, где его маленького персонажа затягивает в шестерёнки конвейера. Машина задаёт ритм и правит людьми. Выхолащивает человеческие отношения. Но даже не солидарность с пролетариатом вызывала внутренний протест. Нет его, пролетариата. И машин тоже нет. Вот в чём дело. Лёшкино предложение выглядело настолько утопическим, что я не сразу нашёл, что возразить. Похоже, первые успехи вскружили товарищу голову, и он утратил разумную меру.
— Сейчас не то время, — пожал я плечами. — Даже в двадцатом веке конвейерным способом строили разве что моторные лодки. Ну, или транспорты типа «Либерти», так то во время войны.
— Самоё то время! — горячо возразил Лёшка. — Не думай, что конвейер изобрёл Форд. На Арсенале средневековой Венеции поточным методом как раз и строили корабли. «Квантум сатис», то бишь, в любых нужных количествах.
— Откуда ты знаешь? Погоди Не отвечай! Дай-ка я догадаюсь! Увидел на канале «Дискавери»?
— Ну и незачем ёрничать, — пожал плечами Лёшка.
Пока челюсти пережёвывали сочное мясо, мозги по привычке принялись просчитывать идею, какой бы глупой она ни выглядела.
— Ну, допустим, твоя Венеция обладала избытком финансов, рабочей силы и кадрами. Она ведь в период расцвета корабли строила, а не во время чумы, так сказать? А что мы?
— Расцвет себя не заставит ждать, — провозгласил Тропинин.
— Ты собираешься организовать конвейер без механизмов? У нас ведь пока даже доски вручную трут и нет оснований считать, что дело продвинется в ближайшую сотню лет.
— Я так понимаю, что производительность повышается не столько механизацией, сколько правильной организацией труда. Не машины порождают конвейер, а конвейер машины. Ведь разложение на элементарные операции — первый шаг к механизации. Очень трудно придумать механизм, который бы за тебя строил от и до, но стоит разложить процесс на элементы и дело пойдёт.
— Ну, до механизации нам всё же далеко, а где ты собираешься брать людей?
— Так ведь в том-то и штука! — воскликнул Тропинин. — Конвейер позволяет использовать неквалифицированный труд. В этом одно из его основных преимуществ. Сколько времени нужно, чтобы выучить корабельного мастера? И десяти лет не хватит. Вон как мы мыкаемся с этими мужиками, хоть они и плотники через одного. А чтобы присобачить конкретный тимберс к конкретному шпангоуту много умения не требуется. Раза два показал человеку, он и перенял.
Значит, мы сможем привлечь кучу неквалифицированных работников. Мастеров тут взять неоткуда, а дикарей в нашем распоряжении сколько угодно. Ты выкупаешь пленников и не знаешь, куда их пристроить. Отправляешь на промысел, хотя сам желаешь его сократить, пристраиваешь к пашне, хотя обрабатывать землю у туземцев душа не лежит. Индейцам нужно потратить годы, чтобы освоить сельское хозяйство, многие поколения, чтобы воспринять городскую культуру. А поставь дикаря к конвейеру, и дело пойдёт само. Даже не заметишь, как в горожанина превратится.
Да, Лёшка явно подготовился к разговору. А у меня аргументы всплывали бессистемно, зарождаясь не логикой, но эмоциями.
— Насколько я понимаю, эта штука имеет смысл при массовом производстве, — осторожно заметил я. — Когда с конвейера изделия сходят именно что потоком. Мы же не станем выпускать по десятку шхун в день? И даже по десятку в месяц не станем.
— Почему нет? — ухмыльнулся Лёшка и отсалютовал кружкой с вином. — Знай себе доставляй шампанское, чтобы бить о носы.
— Потому что шхуны это не велосипеды, а наш кусок Америки не Амстердам, — я начал терять терпение. — Сотню кораблей мы бы со временем освоили, ещё сотню пристроили бы на стороне. Но лет эдак за десять. Учитывая, что кораблик обычно как раз лет десять и служит, получается, что выпускать по шхуне в месяц будет самое то. А при таких объёмах, дробление операций потеряет всякий смысл. Разделение труда приведёт лишь к тому, что люди будут простаивать. Приладит он этот твой тимберс к этому твоему шпангоуту, и будет курить себе целый месяц, пока к нему следующий корабль по конвейеру не приползёт.
— Ты утрируешь, — возразил Тропинин. — Во-первых, можно дробить операции не так мелко, всё равно какой-то выигрыш будет. Во-вторых, даже производя по шхуне в месяц, мы получим большое количество однообразных деталей, а значит и операций.
Но главное — ты не прав, ограничивая производство. Мы же решили, что шхуны — это основа безопасности, это основа транспорта и это локомотив экономики. Так не нужно ограничиваться полумерами. Мы поставили на шхуны, а значит нужно ломиться вперёд, напролом.
— В нашей ситуации строить корабли, означает сжигать корабли, — заметил я. — Если угрохать на это все средства, то назад пути не будет.
— Нужно решиться. А со временем вот увидишь — потребность вырастет. Ты что-нибудь придумаешь, я уверен. Организуешь лизинг или чего-то в таком роде. Я тут прикинул, мы можем довести себестоимость до тысячи рублей за штуку, а выпуск по шхуне каждые пять дней. Для начала. Это сделает кораблик доступным широким слоям населения. Как «Фольксваген Жук», как «Форд» модели «Т», как горячие пирожки. Потом понемногу нарастим объёмы, заменим ручной труд механическим и океан наш.
Подобрав карандашный набросок, я пририсовал к городскому пейзажу несколько труб и кудряшки дыма. Я попытался представить себе замыслы товарища и не сумел. При всём богатстве воображения, при всей романтике и амбициях собственных планов, мне не удалось вписать в средневековый в общем-то ландшафт корпуса судостроительного завода. Грязные от сажи кварталы, толпы рабочих встающих по гудку до рассвета и бредущих в сумерках к станкам с узелками и судками в руках.
Какие трубы? Какой гудок? Какие станки? Восемнадцатый век на дворе!