Страница 15 из 49
— Стёпа, — срывается с её губ, когда я освобождаю хватку.
— Вернись в номер, — отдаю приказ не разрывая зрительного контакта. — Мы всё обсудим.
Ника трёт покрасневшее запястье, где секунду назад властвовали мои пальцы. У неё останется синяк на руке. Я переборщил.
— Мне страшно, — выдыхает, делая шаг назад.
— Я больше не трону тебя. Обещаю.
Испуганно моргает, недоверчиво качает головой.
— Вероника, вернись в номер. Прошу тебя, — борюсь с желанием закинуть её на плечо и силой оттащить в грёбаный лифт.
— Ладно, — выдыхает жаром, и только теперь я ощущаю капли пота на своём лице.
В номере пахнет хвоей и прохладой, как будто после дождя. После грозы и урагана.
— Садись, — указываю Веронике на постель, но она меня совсем не слушает.
Мнётся у двери, потирает раскрасневшееся запястье и посылает в мою сторону взгляд-проклятье. Ей-богу, дикая кошка, случайно залетевшая в жилой дом. Испуганная и свирепая, с вздыбленной шерстью на холке и взглядом, полным отчаяния.
— Вероника, я не трону тебя! — обещаю тихим шёпотом.
Волкова медленно качает бёдрами, туго запечатанными в дорогое платье, и, устало выдохнув, садится на мятые простыни рядом со мной.
— Я не собираюсь с тобой разводиться, — начинает она, всё ещё потирая своё раскрасневшееся запястье.
Какого чёрта на меня нашло, что я вдруг позволил себе так обращаться с девушкой?! Тем более, с матерью моего сына, с законной женой! Укол совести ощущаю физически, покалывает в грудной клетке.
— Прости, — бросаю взгляд на её руки, и тут же поднимаю его.
Впечатываюсь в её лицо с подтёками от туши для ресниц.
— Ты меня очень напугал, — мямлит. — Как в начале года, когда получил приглашение на свадьбу от бывшей.
В памяти обрывком всплывает раздавленный в ладони бокал и алая струя тёплой крови, прыснувшая фонтаном на белую рубашку.
— Ника, скоро Новый год. Отпразднуем его вместе, в семейном кругу?
Улыбается на мои слова. Мягко и ласково.
— У тебя правда проблемы на работе?
— Такие, что тебе и не снилось, — закрываю глаза.
Проблемы на работе — больная тема.
— Без поездки в Швейцарию не обойтись?
Качаю головой. Даже глаза не открываю. В сознание вновь впивается график с линиями, стремительно ползущими вниз.
— Я хочу поехать с тобой. Возьмём Олесю и Максика. Проведём время вдвоём, пока наш малыш побудет с няней.
Вероника многообещающе кладёт свою холодную ладонь на мою руку, отчего я резко распахиваю глаза. Её губы совсем близко, перепачканные розовой помадой и пересохшие от волнительного ожидания.
— Моя милая девочка, — пальцами свободной руки осторожно касаюсь её лица, будто делаю это впервые.
Бархатистая нежная кожа на её щеках вспыхивает ярким румянцем.
— Я ведь люблю тебя, Стёпа. А ты… — прикрывает глаза, и на её лицо падает тень от длинных ресниц. — Ты мне больно делаешь. Почему нельзя было всё сразу рассказать? Про работу, про проблемы! Я бы поддержала тебя!
— Я очень злился от собственных мыслей. Мой психолог сказал, что наилучшим выходом из положения будет оградить тебя от себя.
— Ты злился из-за работы? — уточняет осторожно, и трётся о мою тёплую ладонь своей холодной щекой.
Я словно дикую кошку приручил. Вот она — домашняя стала. Ластится ко мне и внимания требует, и шерсть больше не дыбом, и взгляд шальной как ветром сдуло.
— Не только из-за работы.
— Из-за того, что я Константина в гости позвала? Ты всё ещё думаешь, я могу тебе изменить? — ошарашенно отстраняется.
— У меня был горький опыт…
— И ты решил, что я такая же, как твоя бывшая? — заводится с полоборота.
— Я так не думаю, — отсекаю.
— Ладно, Стёпа, — раздосадованно шелестит. — Спокойной ночи! Я поеду к сыну.
Встаёт грациозно и, также медленно и волнующе, идёт к выходу из номера.
Как только дверь за Вероникой закрывается, я падаю назад. Чувствую под лопатками мягкую кровать, на которой мы вполне могли бы заделать второго ребёнка. И горько от этой мысли.
Из-за проблем на работе я вовсе забыл, что у меня есть мужские потребности.
И вспомнить о них сейчас — одно из худшего, что могло случиться.
_21_
_Вероника_
Чемоданы собраны и уже убраны в огромный багажник чёрного внедорожника. Назад пути нет.
Зачем я вообще всё это придумала?
На улице гололёд. Вчера днём всё таяло и плыло, а сегодня ударил колючий мороз.
Осторожно сажаю в детское кресло Максимку, завёрнутого в зимний комбинезон. Сынок выразительно смотрит по сторонам, рассматривая окружающий мир.
— Снег идёт! Скоро Новый год, Максик. Дед Мороз обязательно принесёт тебе подарки! — рассказываю себе под нос, пристёгивая ремни безопасности на кресле сына.
Обнимаю Лизу, слишком сильно и нервозно.
— Вероника Алексеевна, вы чего это? — непонимающе хмурится домоправительница.
— До свидания, мои хорошие! Я буду по вам скучать! — следом за Лизой в мои объятия попадает хрупкая уборщица Настя.
Ладошки потеют и краснеют от всколыхнувшихся нервов.
— Счастливого пути! — Виктор мнётся рядом со своей внучатой племянницей, мямлит себе под нос.
Я обхватываю его и сжимаю так, что позвонки хрустят.
Всю ночь меня мучали кошмары.
Я не могла уснуть, долго ворочалась, представляя себе предстоящий перелёт. Если огромная железная птица рухнет с высоты на землю, то этот день станет моим последним. И от этой мысли меня мучает жажда. Я отпиваю из бутылочки прозрачную воду, прочищаю горло и смотрю на Олесю.
Няня мирно стоит возле машины. По её выражению лица не скажешь, что она взволнована.
Видимо, только я так сильно боюсь летать.
— Ну всё, Вероника, поехали! — Стёпа торопит меня, распахивая дверь тачки.
Я даже маме не стала говорить о том, что куда-то собралась лететь. Да ещё и с маленьким ребёнком! Она бы вся моментально покрылась сединой от волнения. Да я и сама вот-вот поседею!
Сажусь в машину, пару секунд рассматриваю собственные руки, будто вижу в них нечто интересное. Сплетаю пальцы между собой и поднимаю глаза.
— Вы никогда не летали? — осторожно осведомляется Олеся, завидев моё волнение.
— К сожалению, нет, — отзываюсь тихо.
— Ника, тебе нечего бояться, — встревает Волков, а у меня от его электрического голоса пот бежит по спине.
Уж успокоил, так успокоил…
Внедорожник плавно въезжает на территорию аэропорта после нескольких изнурительных часов в пути. Самолёты стоят в ряд, блестят на морозном солнце отполированными крыльями. А у меня вновь подлые змейки из неприятных мыслей в голове вьются.
— Добрый день, Степан Ефимович! Вероника Алексеевна! — мужчина в форме встречает нас у машины, учтиво улыбается и головой кивает. — Ваш самолёт уже готов!
Кажется, всё пространство вокруг пропиталось моим страхом. Я лихорадочно смотрю на Волкова, раскинувшегося в кресле напротив. Олеся сидит страва от нас на соседних креслах, расплывается в довольной улыбке при взгляде на Максика.
— У нас опытный пилот, Ника. Он меня уже сто раз возил по миру. Расслабься. Смотри в окошко и дыши полной грудью.
Было бы всё так просто!
В горле пересохло, и мои попытки набрать в лёгкие побольше воздуха оборачиваются сильным кашлем.
— Может, воды? — Олеся смотрит на меня в упор, не мигая.
— Вероника, ты очень бледная, — шепчет Стёпа.
Сознание шатает, будто маятник, и перед глазами скачут тёмные пятна.
— Всё нормально, — успеваю пробормотать, прежде чем пилот даёт команду на взлёт.
Закрываю глаза и зажмуриваюсь, сильно вцепившись ногтями в кожаное кресло.
Частный самолёт — это круто. Наверно. Я не могу оценить всей обстановки, потому что страх связал меня невидимыми путами.
— Вероника, посмотри уже в окно! Красота! — голос мужа эхом врывается в сознание.
И я осторожно наклоняю голову к иллюминатору, сильнее сжав пальцы на подлокотниках. Далеко внизу остался город, его видно весь, как на ладони. Заворожённо замираю, даже моргать не хочу.