Стасик

Но в назначенный день праздничной экзекуции организма Лёха получил письмо, где Людмила называла зёму из артполка «завистливым козлоёбом», выдумавшим всё от начала и до конца за то, что она ему не дала прошлой осенью на свадьбе у Ленки-продавщицы из Рухлово, а зоотехник новый в городе учился и на местных смотрит свысока, да и не интересен он ей, заморыш, она своего Лёшеньку ждёт не дождётся, и пусть он никого не слушает, а служит хорошо и спокойно, потому что впереди у них долгая счастливая жизнь, и что если у кого и появился кто новый, так это у учителки Ритки теперь роман с бригадиром Стосовым, который жену бросил с двумя детьми, – ну, там дальше неинтересно.

И Фрол снова решил украсить себя «Люсиндой», но Саня Пистунов решительно отказался, сообщив, что знает он этих баб: им наврать – что масло в картере поменять, и потому не желает, чтобы Лёха потом сводил себе ставшую ненавистной татуировку, поскольку любому мастеру жалко, если его творение отправляют на свалку истории. И младший сержант Фролов вновь вернулся к теме гранаты Ф-1, но Пистон заступал в караул, и торжественный процесс нанесения графического изображения на кожу подопытного организма был отложен на пару дней.

А потом друзья посвятили в сложную жизненную коллизию Студента и потребовали от него, как человека в высшей степени образованного и читавшего «Ромео и Джульетту», помочь Фролу сделать окончательный выбор между романтикой любви и романтикой арсенала противопехотного оборонительного боя.

Студент вспомнил светлый образ своей одногруппницы Юли Жмейчик, вышедшей замуж в самом начале второго курса за тупого гандболиста Кравчука, и так и не узнавшей о тайной в неё влюблённости Стасика Кружкова. Жалел бы он о татуировке в честь дамы своего сердца, отдавшей предпочтение другому? Пожалуй, нет: страдание облагораживает, а вечное напоминание о собственных моральных терзаниях делает человека чувствительным к страданиям других, гарантируя ему светлый путь искреннего сочувствия к окружающим индивидуумам. И неважно, праведный образ жизни вела твоя избранница или наоборот, – единственным мерилом решительных поступков должно быть только твоё чувство, а не мнение толпы или всякого там социума.

– Примерно так, – завершил свою мысль философ второго года службы, выбросив бычок в центральную круглую урну солдатской курилки.

– Зашибись ты умеешь, Стасик, – одобрил вербализацию сути межгендерных отношений младший сержант Фролов. – То есть ты точно уверен, что Люсинда не дала этому зоотехнику?

Стас подумал, что армия действительно высокая школа жизни, но не стал возражать по существу:

– Точно. Зря переживаешь.

Он действительно верил, что неизвестная ему Людмила из села Подгорское честно ждёт из армии Лёху Фролова, потому что при прочих равных всегда нужно выбирать оптимистический вариант, чем загоняться в тревожные чёрные мысли. Тем более в условиях, когда человеку взять в руки автомат, как два пальца о замок оружейной комнаты, хотя Фролу хватило бы и одного. Так что лучше так, чем эдак.

– А я не согласен! – упёрся чёрствый к человечеству Пистон. – Гуляет твоя Люська там направо и налево, зря ты зёме своему не веришь. Вон кого хочешь из роты возьми, каждый тебе такую историю расскажет. И все «эфку» хотят, а не баб этих. И я тебе гранату согласен набить хоть завтра, достал ты меня со своей Люсиндой.

– А вот так? – спросил Фрол и взял двумя пальцами Санину ладонь.

Пистон скривился от боли, но от правды жизни не отказался. И тогда Стасик с младшим сержантом стали вдвоём рассказывать ефрейтору о том, что нужно лучше думать о людях, что Людмила хорошая и верная баба и что все зоотехники козлы, в кого ни плюнь. И Пистон почти уже с ними согласился, но к курилке приближался нетрезвый с обеда начштаба батальона, и военные от греха подальше срочно покинули узаконенное уставом место перекура рядового и сержантского состава.

Тем временем чай деды уже допили, бутерброды с маслом оставили дневальным в знак поощрения за приключение с капитаном Малинкиным, а дискуссия на тему «граната против Люсинды» так и не пришла к резюмирующей части. И тут Фрол решил обратиться за помощью к коллективу.

– Духи, ко мне! – воззвал он в пространство.

Молодые срочно предъявили старослужащим помятые заспанные лица.

– Взяли табуретки, сели в ряд, – дневальные аккуратно исполнили непонятный, не сулящий ничего доброго приказ. – Раскрыли уши, слушаем. Будете этими, как их, которые в суде…

– Присяжными, – понял идею Стас.

– Вот именно, – подтвердил Фрол, отметая лёгкую панику духов. – Это у нас будет прокурор, это адвокат. И не ссыте, никто вас тут сегодня пальцем не тронет. Поехали. Начинай, Пистон.

Дедушкам понравилось свежее весёлое развлечение, придуманное младшим сержантом.

Вначале выступил с обвинительной речью Саня Пистунов, сообщивший высокому суду о низком, сука, моральном облике гражданских женщин вообще и почтальонши Людмилы в частности. Отдельно прокурор остановился на непревзойдённой элегантности изображения ручного метательного боезаряда Ф-1 в противовес сложности нахождения портретного сходства по фотографии посредством несовершенной татуажной машинки, изобретённой из механической бритвы «Спутник», и что некоторые не ценят труд художника, а наоборот, обещают потом вырвать ему, блядь, руки и нанести прочее членовредительство, ну пусть сами тогда берут и делают, и понятно, что граната на плече всяко красивше, чем чей-то портрет, потому что «эфка» навсегда, а женщины не вечны в жизни любого мужчины, сами подумайте.

В защиту варианта Люсинды адвокат Студент привёл примеры из жизни Пушкина, Дездемоны и героини актрисы Джинн Трипплхорн из «Основного инстинкта», а также вспомнил стихотворение Симонова «Жди меня» и рассказал присутствующим о том, что любовь такая штука, ради которой не жалко не только собственной кожи, но нередко и жизни, и что фроловская Людмила конечно же ему верна, за что обязательно должна быть запечатлена на теле воина, охранявшего мир в стране и в совхозе «Подгорский» в частности, и о том, как Фрол с Людмилой выйдут на песчаный речной пляж («Пруд, – поправил Лёха. – У нас пруд. Но большой»), а там все увидят на нём портрет Люсинды и станут завидовать, потому что любовь и верность всегда должны быть вознаграждены.

– Вот так вот, – подвёл черту судья Фролов. – У вас всего два варианта: «эфка» или «Люсинда». Как там тебя?

– Рядовой Чертков, – подскочил с табуретки рядовой необученный присяжный.

– Давай, Чёрт: граната или Люсинда?

Дух опасливо ощупал глазами странных сегодня старослужащих и выдавил из себя:

– Граната.

– Товарищ младший сержант, – Пистон сегодня был терпелив до невозможности.

– Товарищ младший сержант, – торопливо повторил рядовой Чертила.

Прокурор ему довольно подмигнул.

– Ладно, теперь ты, – обратился ко второму присяжному Фрол.

– Рядовой Лысенко, – представился по форме дух. – Граната, товарищ младший сержант.

Довольный Пистон и ему показал большой палец.

– Садись, Лысый. Или не садись – всё, свободны оба. Прибрать тут за нами не забудьте потом.

Дневальные покинули зал судебного заседания. Время подходило к двум часам ночи.

– Ладно, пошли спать, пацаны, – предложил Фрол.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.