Страница 3 из 6
Откристализованный воздух заполнил меха лёгких, при этом щекотал в носу так, что невозможно было не обратить на него снимание. Кстати, сосредоточенное внимание – это прожектор, которым из среды обитания мы высвечиваем отдельные детали. Мой луч заскользил сквозь прозрачный и чистый воздух и высветил на острове белые башни и стены монастыря. Доставшиеся ГУЛИТ в наследство от монахов. Говорят, достался бесплатно, – какое наивное заблуждение! Много кровушки богомольных праведников за него было пролито! Да и накопленных богатств изъято. «Не копите сокровищ на земле, где моль и ржавчина их разрушают, где воры могут проникнуть в дом и украсть их…Копите сокровища на небесах; там, где ваши сокровища, там будет и ваше сердце…» Такую мысль высказал апостол Матфей. Почему же церковь нарушила такую непреложную истину? Значит, не следует мне бездумно принимать религиозные учения: многие из них искажены фарисеями.
Беспокойные волны, которые о чём-то шумели почти у самых ног, не дали мне сосредоточиться на изречениях Библии, а также на родословной этого монастыря. Можно только предположить, что летопись у него идёт из глубин веков. Такие знания взяты мной не из литературных источников, а посредством интуиции. Поэтому я могу утверждать в точности выводов, так как своей интуиции я доверяю, а также в то, что вижу своими глазами. И я видел, что солнце в этот момент было на своём рабочем месте. И посылаю свою животворную энергию и свет. Этот нюанс следует подчеркнуть особо. Этот факт для общей картины имеет существенное значение.
Время на мгновенье остановилось.
Я, вообще-то, не замечал за собой чудодейственных способностей. Проще разгонять тучи руками или вызвать на иссохшуюся, жаждущую землю дождь, чем остановить время. А я его попросил: «Остановись, мгновенье – ты прекрасно!»
И оно отозвалось, оно откликнулось на просьбу. Я очарованно любовался великолепием красавицы и полной грудью вдыхал дурманящий аромат, исходящий от этой прелести. Пахло увянувшим летом, немного прелью, словно находишься в комнате престарелого человека. Но в этих запахах преобладало ещё то-то неуловимое и трудновыразимое, что нахально вторгалось в моё тело по каким-то своим каналам, без шлюзов и плотин. И моё существо распирало, как сильно надутый воздушный шар, от чувств: блаженства, трепетности, очарования и покоя…
Пушкин со своей лирикой стал входить в моё сознание. И в этот момент, когда я готовился к торжественному приёму Александра Сергеевича Пушкина, сильный толчок в спину вывел меня из задумчивости и равновесия. А если писать конкретно, соответствуя действительности, то дал мне такое ускорение, что против воли пришлось сделать маленькую пробежку.
Прекрасно то, что направление было в сторону движущегося этапа, а не в противоположную. А то бы пришлось услышать скрежетание затворов автоматов, свист пуль и оглушающие выстрелы. Или услышать лязг затворов, но не услышать ни свиста пуль, ни выстрелов…А где гарантия того, что не промахнутся? Оказывается, наш дружный коллектив начал движение. А я «проспал», и никто вовремя не «разбудил».
В институт или на работу проспать – куда ни шло. Но ни в какие ворота не лезет, когда этапируют солдаты В.В.(эта аббревиатура мне невольно напоминает что-то давно знакомое, а вам?..) Когда я ускоренным стартом достиг колонны, тогда только меня догнал голос, очень похожий на незабываемый голос Преснякова-младшего, выражающий типичную в подобной ситуации фразу: «Что, идиот, глухой что ли?» Я оглянулся на любителя Достоевского и увидел зверское, оскалённое хайло. Лица разглядеть не смог, как ни старался. «Да нет, командир, всё намного сложнее: я находился в другом измерении», – доброжелательно ответил, обращаясь к ярко выраженному маленькому дракончику. Он не выразил удовольствия моему миролюбивому тону, и, разлился, как курский соловей в своих отшлифованных сольных коленцах. У меня слабое познание в качестве соловьиных трелей, но этому соловью можно отдать должное за мастерство. «Богом обиженный! Что с него взять?» – я совершенно не хотел портить такой замечательный вечер. Такая красота кругом! И поэтому пропустил мимо своего сознания весь его отборный лексикон, состоящий из набора двух десятков проперченных и просоленных выразительных слов. Пристроился в кильватер к нашей полосатой команде и, стараясь не отстать, крутил своей головой, как сова, во все стороны. Впечатления были значительнее, чем грубые окрики конвоя, а до пинков дело пока не доходило.
Нас вели к причалу, где сиротливо болталась на привязи какая-то маленькая шаланда (правда, без кефали). И чуть побольше, что-то вроде плота, на котором предстояло… «сквозь бури, дождь и грозы, взяв только сны и грёзы» уплыть к острову своей мечты. Всю жизнь мечтал стать графом Монте-Кристо. Как видите, половина моих голубых желаний уже исполнилась: впереди ждал замок Иф. А будет ли аббат Фарио со своим кладом, это подскажет будущее.
При виде романтического водного транспорта у всех полосатых вырвался вздох облегчения. Вот и решение очень сложной проблемы, которую мы пытались определить заранее. Странно всё-таки устроен человек: мы не могли её разрешить, но столько спорили по поводу того, повезут ли на машине по мосту, который был древнее монастыря, или на понтоне?.. Второй вариант для нас был намного предпочтительнее, ив предвкушении его мы растаяли как эскимо в ладони…все того же одноглазого…. Вероятно, надо объяснить, что ни у кого из нас не было желания кормить раков и налимов в железном ящике на колёсах. Как видите, я противоречив и тенденциозен к нашему конвою. А они были способны на такой щедрый подарок, а значит, что-то человеческое смогли сохранить. И после тягот, лишений и кошмаров поездок в «столыпинах» и автозаках нас поджидал понтон. А понтон – это праздник!
Мы расселись на палубе как туристы в гондоле в Венеции. Для полного ощущения праздника я вылепил из своего огромного мешка что-то наподобие трона, и, как Соломон, погрузился в созерцание неотразимой красавицы. Меня ничтожной суетой могли только на короткое время оторвать от супершикарной мадам… Это вроде рекламной паузы во время интересного, захватывающего фильма. В это время движок катера настойчиво застучал свой рок-металл. Я никогда особой склонности к року не испытывал, но эти звуки движка ласкали слух. В сочетании с очаровательной природой можно было впасть в транс, что, наверное, со мной и произошло.
Меня уже совершенно не волновали вопросы будущего, и прошлое не цепляло своим якорем. Меня растворило и размазало в красках осени. Я обновлялся и освежался каждой частичкой тела. О душе можно и не упоминать. В неё нахлынул ниагарский поток ласковых и нежных чувств. Тихий шёпот волн мне стал диктовать, как нерадивому школьнику, забытые воспоминания. Видно, один из якорей зацепился за твёрдый грунт памяти. Я мысленно отбросил целый пласт времени, и пошёл скитаться в своей юности. Когда я так же наслаждался красотой, но не озера, а морями и Тихим океаном. К этим примешивался кандальный звон, а в тех не фонило ничем, кроме абсолютной свободы. Такие эротические для моей психики воспоминания расшевелили во мне флибустьера. Я невольно оглянулся по сторонам. В этом движении проявилась десятилетняя практика неукротимого побегушника. И просчитал вариант возможного побега. Был бы подельник, то сбросить в воду этих манекенов с автоматами, чтобы она смыла с них церберскую спесь, не составило бы труда. Я увлёкся отработкой плюсов и минусов ситуации. Задачка довольно простая: не хватало только надёжного товарища, способного на риск, авантюрные приключения и «без отдачи». Что значит в переводе с жаргона: человек без отдачи – это такой, который не подведёт в экстремальной ситуации. Люди, прошедшие войну, про таких любят говорить: с ним я бы пошёл в разведку.
Вот такого человека мне для осуществления подобного плана и не хватает. Я оглядел сидящих арестантов. Среди двух десятков мой взгляд остановился на безруком парне. С таким бы я пошёл в разведку, сделал я вывод. И ко всему прочему, у него срока как у дурака махорки, да и у меня ещё 9 лет застилает горизонт до свободы. Внутренние противоречия и желания раздирали меня на две половины, как голодные львы. Мои прежние установки, взгляды и убеждения устроили семейную сцену новым, которые не чувствовали ещё себя в моём храме по-хозяйски. Они были скромными, застенчивыми гостями. Однако их голос пробился в моё сознание в виде такого вопроса: дорогой брат, как твои подобные мысли совмещаются с верой в Бога и с Его заповедями? Пожалуй, если бы я был лицемером и хамелеоном, и надел бы на себя одежды христианина ради каких-то меркантильных расчётов, то, несомненно, оправдание своим действиям я сумел бы найти. Одно из свойств психики. Ноя осознанное и искренне совершил покаяние в прежних грехах и всем сердцем потянулся к светлой жизни, которую может дать только Всевышний, через Своего Сына Иисуса Христа.