Страница 26 из 39
– Неужели? – застонала я.
– Попробуй хоть немножко развлечься. Ведь ты смотришь на Отбор как на тяжелую работу.
– Потому что так оно и есть! – скептически усмехнулась я.
– Идлин, это может быть очень даже весело. Попробуй еще раз. – Папа многозначительно посмотрел на меня поверх очков.
– Отлично. Одно свидание. Но о большем и не думай просить, старина, – пошутила я.
– Старина – это ты верно сказала, – хмыкнул он.
Папа, очень довольный собой, снова уткнулся в бумаги. Я же принялась исподтишка за ним наблюдать. Он слишком часто потягивался, периодически потирал затылок и время от времени хватался за голову, хотя ничего экстраординарного у нас не было.
Хейл заронил в мою душу зерно сомнения, и теперь я старалась не выпускать папу из виду.
Своей следующей целью я выбрала Бейдена. Возможно, тетя Мэй действительно разбиралась в людях. Бейден не лез на глаза, но и не уходил в тень. Во время того памятного чаепития он не стал поднимать шума, когда у него перехватили инициативу, но, как только представилась возможность, охотно поддержал разговор.
– Вы ведь играете на фортепьяно? – спросил меня Бейден, когда я пригласила его на свидание.
– Да, действительно. Ну, не так хорошо, как мама, но вполне сносно.
– А я играю на гитаре. Может, попробуем сыграть дуэтом?
Конечно, такое мне и в голову не могло прийти. Хотя чем больше музыки, тем меньше пустой болтовни. Что ж, я обеими руками за.
– Конечно. Я организую для нас Женский зал.
– А меня туда пустят? – смутился Бейден.
– Безусловно. Ведь вы мой гость. А я позабочусь о том, чтобы там не было посторонних. В Женском зале стоит мое любимое фортепьяно. Вам нужна гитара?
– Нет, – усмехнулся он. – У меня своя.
Бейден непринужденно провел рукой по коротко стриженным волосам. Я по-прежнему держалась холодно и неприступно, хотя некоторых парней это не слишком пугало, и Бейден относился к их числу.
– А вдруг Женский зал свободен прямо сейчас? – поинтересовался он.
Его энтузиазм меня умилил.
– Очень может быть, но у меня много дел.
Он поклонился, в его глазах появился озорной блеск.
– Ну, всех дел не переделаешь. Спорим, если потребуется, вы будете работать хоть до зари.
– Все верно, однако…
– Работа никуда не убежит.
Я удивленно всплеснула руками:
– Ведь я действительно не имею права…
Тогда он стал тихо напевать:
– Прогуляй, прогуляй, прогуляй!
Я крепко сжала губы, пряча улыбку. По правде говоря, следовало хоть кому-нибудь сообщить. Ведь это уже второе свидание без кинокамер… Хотя я все-таки в своем праве. На следующей неделе, пообещала себе я, после ближайшего выпуска «Вестей столицы», непременно подумаю о присутствии кинокамер.
– Ладно, несите свою гитару, – сдалась я.
– Две минуты!
Он вихрем унесся прочь, а я с сомнением покачала головой. Надеюсь, он не станет трепаться, что меня так легко уломать.
Я направилась в Женский зал в тайной надежде, что он свободен. Там действительно не было никого, кроме мисс Марли, сидевшей в углу с книгой в руках.
– Ваше высочество, – приветствовала меня она.
Ужасно забавно. Из уст маминых подруг официальное обращение звучало подобно милому прозвищу типа Тыковки, Малышки или Детки. Я в принципе не возражала, хотя и находила это несколько странным.
– А где мама?
Мисс Марли закрыла книгу.
– У твоей мамы мигрень. Я хотела с ней посидеть, но она меня отослала. У нее от малейшего звука раскалывается голова.
– Ой! А у меня сейчас тут будет свидание, но, может, стоит его отменить и проведать маму.
– Нет, – ответила мисс Марли. – Ей сейчас нужен покой, да и вообще, твои родители только обрадуются, что у тебя впереди еще одно свидание.
Я задумалась. Что ж, если маме на самом деле так плохо, тогда, возможно, действительно лучше переждать.
– Э-э-э… Ну ладно. Вы не возражаете, если я займу эту комнату? Мы с Бейденом хотим немного помузицировать, – сказала я и, покосившись на мисс Марли, добавила: – В прямом смысле слова.
Она захихикала и поспешно поднялась со стула.
– Нет проблем.
– А вам не кажется немного странным, что Кайл тоже во всем этом участвует? – неожиданно вырвалось у меня. – И я иду с кем-то другим на свидание? Как по-вашему, это нормально?
– Меня действительно потрясли ваши фотографии на первых полосах газет, – обескураженно покачала она головой, затем подошла поближе и добавила доверительным тоном: – Но ты, наверное, забыла, что, кроме твоих родителей, в Отборе тогда участвовал еще кое-кто. – (Я вдруг почувствовала себя форменной идиоткой. Ну как, как я могла выпустить такое из головы?!) – Я прекрасно помню, как твой отец в поисках подруги жизни старался уделить внимание каждой девушке и каждую ублажить. А тебе сейчас намного труднее, потому что на карту поставлены гораздо более важные вещи. Ты сейчас творишь историю и одновременно переключаешь на себя внимание населения. Сказать, что это безумно тяжело, – значит ничего не сказать.
– Ваша правда. – Я понуро опустила плечи, в очередной раз ощутив груз возложенной на меня миссии.
– Не знаю, чем там закончится у вас с Кайлом… хм… при нынешнем положении дел, но я буду немало удивлена, если он попадет в начало твоего списка. И тем не менее я тебе очень признательна.
– Но за что? – растерялась я. – Ведь я же ничего такого не сделала.
– Нет, сделала. Ты позволила родителям получить временную передышку, что весьма благородно с твоей стороны. Но ты и мне дала передышку. Ведь я не знаю, как долго мне удастся удерживать Кайла возле себя.
И тут раздался стук в дверь.
– Это Бейден, – объяснила я.
– Сиди. Я его впущу. – Мисс Марли положила руку мне на плечо.
– Ой! – удивился Бейден, когда мисс Марли открыла дверь.
– Не волнуйся, – хмыкнула она. – Я ухожу. Она тебя ждет.
Бейден заглянул через ее плечо и улыбнулся. Он не скрывал своего торжества, что наконец-то останется со мной наедине.
– Так, значит, это оно и есть? – поинтересовался он, махнув рукой куда-то за моей спиной.
Обернувшись, я поняла, что он имеет в виду фортепьяно.
– Да, оно самое. У него великолепный звук, а в комнате прекрасная акустика.
Бейден пошел за мной, и я слышала, как гитара в чехле бьет его по бедру или задевает за мягкую мебель.
Даже не спросив у меня разрешения, Бейден придвинул к фортепьяно табурет. Для разминки я исполнила гамму, пробежав пальцами по клавишам.
Бейден настроил свою гитару, обшарпанную и потемневшую от времени.
– А как давно вы играете? – поинтересовался он.
– Сколько себя помню. Когда я была еще крошкой, мама усаживала меня рядом с собой, и я невольно у нее училась.
– Люди говорят, ваша мама слыла фантастическим музыкантом. Кажется, однажды я видел по телику ее выступление, вроде бы на рождественском концерте.
– Да, она любит выступать с концертами на Рождество.
– Наверное, это ее любимое время года? – догадался Бейден.
– В каком-то смысле да, но не всегда. Вообще-то, она садится за фортепьяно, когда у нее плохо на душе.
– Что вы имеете в виду? – спросил он, подтягивая последнюю струну.
– Понимаете, – ушла я от прямого ответа, – праздничные дни тоже иногда бывают довольно напряженными.
Я не имела права рассказывать о маминых переживаниях. Ведь именно в Рождество она потеряла отца и сестру, уж не говоря о том жутком вооруженном нападении, во время которого чуть было не погиб папа.
– Поверить не могу, что во дворце кто-то может грустить в Рождество. Вот если бы она была бедной, тогда другое дело.
– А почему?
Он улыбнулся своим мыслям:
– Обидно, когда твои друзья получают горы подарков, а ты ни одного.
– О!..
Бейден походя подчеркнул наше социальное неравенство, но при этом, в отличие от многих, абсолютно беззлобно. Тогда я присмотрелась к нему более внимательно. Да, гитара явно была дешевой и старой, а вот о его финансовом положении оставалось только гадать, поскольку, как и другие Избранные, одет он был в то, что ему выдали во дворце.