Страница 41 из 81
Кроме братьев к Юрию должны были привести свои полки племянники: Василько, Всеволод, Владимир Константиновичи. Старший из них, Василько получил еще от отца в 1218 г. Ростов с Костромой и «со всею областию Галицкою», которые сохранял и теперь; Всеволод держал Ярославль и Углич «со всею областию», а Владимир – Белоозеро. Таким образом, на Сити ждали полки Ростова, Ярославля, Костромы, Углича, Юрьева Польского, Галича Мерского, Белоозера, а также, скорее всего, Суздаля, Переяславля и некоторых других менее значительных городов.
Если вспомнить, что такой заштатный князь, как Юрий Владимирович Белозерский, в 1146 г. без труда направлял своим союзникам «тысящу бронникъ дружины Белозерьские»[233], то есть тысячу тяжеловооруженных всадников, то собранные вокруг Юрия в начале 1238 г. силы должны были быть весьма велики. Девять крупных городских центров могли выставить не менее 10 тысяч воинов, а если говорить о поголовной мобилизации – и того больше. В случае подхода новгородцев эта армия могла удвоиться, а следовательно, монголам нанесен тяжелый удар. Двадцатитысячный корпус тяжеловооруженных воинов должен был без труда противостоять двух- или трехкратно превосходящей армии кочевников, фактически лишенных доспехов и измотанных трехмесячными скитаниями в лесистой, засыпанной снегом Суздальщине. Пережили бы монголы вторую битву у Коломны? В этом отношении расчет великого князя был совершенно верным, и ему требовалось только время.
С другой стороны, неизвестно, на что надеялся князь Юрий Всеволодович, когда оставлял во Владимире жену и сыновей. Владимирское воинство было разгромлено, и предстоящая оборона должна была лечь на плечи стариков и детей. При этом сдавать столицу, очевидно, никто не собирался. В ней был Всеволод Юрьевич, уже поднимавший оружие против монголов и потому не имевший возможности рассчитывать на снисхождение в случае плена. Горожане также были настроены решительно. Первое, что ожидало монголов, когда они подошли к Владимиру, – град стрел: «Тогда приидоша множество кровопроливец крестияньских бес числа, аки прузи к Володимерю месяца февраля в 3 день в вторник прежде мясопуста за неделю; Володимерци затворишася в городе с Всеволодом и Мьстиславом, а воевода бе у них Петр Ослядюкович; Володимерцем же не отворящимся, а Татарове же приехавше к Златым воротом, водящи с собою княжича Володимера Юрьевича и начаша вопрашати: «великии князь Юрьи есть ли в городе?» Володимерци же пустиша по стреле на Татары»[234].
Владимир Залесский. Схема плана XII–XIII вв. I – город Мономаха, 1108 г.; II – Ветчаной город, 1158–1164 гг.; III – Новый город, 1156–1164 гг. 1 – Успенский собор, 1158–1160 гг., перестроен в 1185–1189 гг.; 2 – Спасская церковь, 1164 г.; 3 – церковь Георгия на дворе Юрия Долгорукого, 1150-е гг.; 4 – Дмитриевский собор, 1190-е гг.; 5 – Рождественский собор Рождественского монастыря, 1192–1196 гг.; 6 – Успенский собор Княгинина монастыря, 1200–1202 гг.; 7 – Золотые ворота, 1160–1164 г.; 8 – Серебряные ворота, 1160-е гг.; 9 – Волжские ворота, 1160-е гг.; 10 – Торговые ворота, 1160-е гг.; 11 – Иринины ворота, 1160-е гг.; 12 – Медные ворота, 1160-е гг.; 13 – Ивановские ворота, 1160-е гг.; 14 – стены детинца Всеволода Большое Гнездо с надвартной церковью Иоакима и Анны, 1194–1196 гг.; 15 – Вознесенский монастырь; 16 – церковь Воздвиженья на Торгу, 1218 г.
За более чем 100-летнюю историю неприступные стены и валы Владимирской крепости еще никто приступом не брал. Расположенный на высоком (до 50 м) левом берегу Клязьмы город обладал исключительными по тем временам оборонительными качествами. Этот гигантский по средневековым меркам мегаполис превышал по площади Киев и Новгород, был самым крупным на Руси. Его валы имели у основания ширину около 24 м, а в высоту достигали 9 м, протянувшись в общей сложности на 7 км. На их гребне по всему периметру были возведены высокие деревянные стены, которые с внешней стороны обрамлял еще и ров шириной 22 м при глубине 8 м. Город делился на три района, отделенные друг от друга стенами и дополнительными укреплениями. Древнейшим был Печерний (Мономахов) город, в центре которого при Всеволоде Большое Гнездо был возведен обширный каменный детинец с Успенским, Дмитриевским соборами и княжеским дворцом. На запад от него раскинулся Новый город, обращенный в напольную сторону каменными Золотыми воротами. Восточную, ремесленную, часть Владимира составлял Ветчаной город, образующий широкий мыс в междуречье Клязьмы и мелководной Лыбеди.
Защищенный самой природой, этот городской центр обороняли лучшие на Руси инженерные сооружения. Штурм таких преград требовал огромных людских ресурсов, которых у монголов уже не было. Необходимо было строительство осадных машин, которые использовались под Рязанью, но потом, судя по всему, были брошены. Примечательно, что в таких условиях даже после того, как по ним со стен начали стрелять, монголы пытались вступить в переговоры. О сущности их предложений летописи не сообщают. Говорится только, что они попросили прекратить обстрел и подвели к Золотым воротам изможденного пленом княжича Владимира. Распознав брата, князья расплакались, с ними же разрыдались и горожане.
«Володимерци же пустиша по стреле на татары, и татарове же противу пустиша тако же по стреле на город и на Златыя ворота. И по сем ркоша володимерцем татарове: “Не стреляите!” Они же престаша стреляти. И приидоша близ ко вратом, и показаша им Володимера. И начаша татарове молвити володимерцем: “Знаете ли княжича вашего?” Бе бо уныл лицем и изнемогл бедою от нужа. Всеволод же и Мьстислав стояста на Златых воротех и познаста брата своего Володимера. О, умиленное брата видение и слез достоино! Всеволод же и Мьстислав с бояры своими и все гражане плакахуся, зряще Володимера»[235].
Содержание дальнейшей беседы монголов с владимирцами неизвестно. Однако только после этого захватчики приступили к обложению города, а князья Всеволод и Мстислав начали произносить патриотические речи: «Брате! Луче ны есть умрети пред Златыми вороты за Святую Богородицю и за правоверную веру, ниже в воли их быти». Возможно, Батый предлагал сдать крепость в обмен на жизнь Владимира и осажденных. По Татищеву, «татара говорили, чтоб град отдали без бою, обесчевая им всем дать живот»[236]. Прежде монгольские послы Юрию говорили: мы не против тебя, а на Рязань идем. Теперь аргументы могли быть те же: я не на вас пришел, а на князя Юрия, которого ищу. В южнорусской повести сохранились указания на некую «лесть» Батыя горожанам, которым указывали на трагическую судьбу рязанских князей, и лишь молитвы епископа Митрофана спасли положение, отвратив жителей от бесполезной надежды на мир.
Оборона Владимира-Залесского. Книжная миниатюра XVII в.
«Батыеви же стоящоу у града, борющася крепко о град, молвящим им лестию гражаном: “Где суть гради Резанстии, и ваш град, и князь ваш великии Юрьи? Не рука ли наша емши и, смерти преда?” И услышавъ о семь преподобыни Митрофан епископ, начат глаголати со слезами ко всем: “Чада! Не убоимся…”»[237]
Как бы то ни было, но на этот раз монгольская хитрость не сработала, и Батый вынужден был готовиться к штурму, концентрируя вокруг Владимира все наличные силы: «Татарове же отступиша от Золотых ворот и обьехаша весь град и станы сташа пред Златыми вороты, яко зреимо; и много множество вои около всего города»[238].
233
Воскр., 38.
234
ЛЛ, 516, 461; Воскр., 140. Ср.: СЛ, 86; ИЛ, 779; ТЛ, 368.
235
С1Л, 291.
236
Татищев 1994. С. 234.
237
ИЛ, 779.
238
ЛЛ, 516–517.