Страница 84 из 88
С 1966 года изучение биологических наук в системе высшего образования стало по направленности полноценным, хотя качественно, из-за острого недостатка квалифицированных преподавательских кадров, было еще далеко от совершенства.
Торжества по случаю столетнего юбилея открытий Г. Менделя
О существовании Г. Менделя, монаха из Брно, в СССР знали значительно больше людей, чем в любой другой стране, за исключением, может быть, родины Г. Менделя Чехословакии. После 1948 года слова «менделизм», «менделист», «морганист-менделист» и т. п. проникли в самую широкую печать, в сатирические журналы, радио, эстрадные программы, кино. Но 100-летний юбилей опубликования Г. Мендедем своих первых сообщений о законах наследственности (1865) пришелся на более удачное для него время. Г. Мендель был реабилитирован. И столетие его открытий было отпраздновано как триумф не только законов Менделя, но и как победа истинной науки над лженаукой. Почти все центральные газеты поместили очерки и портреты Г. Менделя (Правда. 1965. 24 июня; Известия. 1965. 25 июня; Сов. Россия. 1965. 25 июня и т. д.). К тому же дню было приурочено и торжественное заседание Академии наук СССР, проведенное на очень высоком уровне в празднично украшенном зале Московского Дома ученых.
На мемориальный международный симпозиум в Брно в августе 1965 года выехала большая группа генетиков (около 70 человек). К прекрасному памятнику Г. Менделя во дворе монастыря, возле делянок, где он когда-то проводил свои опыты, был возложен венок от советской делегации.
Чехословацкая Академия наук присудила именные золотые медали Г. Менделя двадцати выдающимся генетикам мира. Среди советских ученых медаль была присуждена Б. Л. Астаурову, Н. П Дубинину, М. ЕЛобашеву, Н. В. Тимофееву-Ресовскому, Н. В. Цицину, И. А. Раппопорту.
Некоторые организационные изменения в советской биологической науке
Происходившие в биологии перемены требовали, естественно, и ряда организационных мер, необходимых для закрепления достигнутых успехов. Эти меры, хотя и медленно, под большим давлением со стороны научной общественности, стали осуществляться. Мы укажем лишь некоторые, основные из них.
1. Наиболее активные лысенковцы, занимавшие посты директоров институтов (ВИР — ИА. Сизов, Институт животноводства — А. С. Всяких и некоторые другие) были заменены, хотя руководство отделами и лабораториями за ними сохранилось. Из Московского университета были уволены (по конкурсу) И. И. Фейгинсон и ФДДворянкин, Т. Д. Лысенко не был переизбран по конкурсу на должность зав. кафедрой генетики и селекции Тимирязевской сельскохозяйственной академии.
2. Институт генетики АН СССР, состоявший в основном из лысенковцев, был в начале 1966 года расформирован и вместо него создан Институт общей генетики, который возглавил академик Н. П. Дубинин.
3. Журнал «Агробиология», выходивший под редакцией Т. Д. Лысенко и до койца 1965 года пытавшийся противопоставить себя общему течению советской биологии, с 1966 года прекратил свое существование.
С сентября 1965 года начал выходить ежемесячный журнал «Генетика» (гл. редактор П. М. Жуковский, зам. гл. редактора С. И. Алиханян и Д. К. Беляев. В состав редколлегии и редакционного совета вошли многие советские генетики).
4. Был пересмотрен в 1966 году состав Высшей аттестационной комиссии по присуждению ученых степеней, и ряду заслуженных генетиков ученая степень доктора биологических наук была присуждена без защиты диссертации.
5. Был изменен состав некоторых редколлегий биологических и сельскохозяйственных журналов. Вместе с тем известный лысенковец А. Н. Студитский, возглавлявший когда-то журнал «Успехи современной биологии», был оставлен заместителем главного редактора.
6. 30–31 мая 1966 года состоялся учредительный съезд советских генетиков и селекционеров, на котором было создано Всесоюзное общество генетиков и селекционеров им. Н. И. Вавилова. Президентом общества был избран академик Б. Л. Астауров.
Ликвидирован ли лысенкоизм как специфическое научное течение и организационное объединение?
Позиции лысенкоизма после 1964 года заметно ослабли, его влияние на судьбу советской биологии резко снизилось, значительно уменьшилось число людей, причислявших себя к представителям «мичуринской» биологии. Однако лысенкоизм далеко не был ликвидирован, он не потерял полностью и своей среды, состоявшей из людей, не способных к восприятию современной биологии, биохимии, генетики и не желавших отказаться от того примитивного набора догм, которые они прочно усвоили и долго считали вершиной науки. (И не желавших, что особенно существенно, оставить свои руководящие посты, которые они долгое время занимали отнюдь не благодаря своему высокому научному потенциалу). Не исчезли и философы — идеологи лысенкоизма, которые продолжали активно выступать в защиту модернизированного лжеучения. Не утратил лысенкоизм и многих административных возможностей в науке.
Сейчас очевидно, что лысенкоизм, долго прикрывавшийся термином «мичуринская биология», — псевдонаука. И не только псевдонаука, а практически вредное направление, приносившее и в ряде случаев еще приносящее серьезный ущерб народному хозяйству. И тем не менее активные сторонники этого направления вес еще удерживали серьезные позиции; они руководили отделами, кафедрами, лабораториями (Г. Н. Шлыков, И. А. Сизов, Ф. К. Тетерев, А. Н. Студитский, Г. Платонов, Х. Ф. Кушнер, И. Е. Глущенко и др.), пользовались многими привилегиями и активно поддерживали друг друга. Немало число их заседало в Высшей аттестационной комиссии, в различных редколлегиях, комитетах. Долгое время сохранялась за ними и экспериментальная база в «Горках Ленинских», которой руководили три знакомых нам академика — Т. Д. Лысенко, И. И. Презент, М. А. Ольшанский.
В чем причина подобного парадокса и каковы прогнозы на будущее?
Причин очень много, мы приведем лишь некоторые из них. Прежде всего — это общая демократизация научной и общественной жизни. Постоянная многолетняя борьба настоящих ученых с репрессиями и администрированием в науке делает весьма трудным осуществление новой радикальной чистки научных учреждений теперь, когда истина в основном торжествует.
После октября 1964 года резко уменьшилось вмешательство высших политических и административных органов в дискуссионные проблемы науки. Решение их представлено ученым, и это, конечно, правильно. В 1948 году лысенковцы осуществили быстрый разгром научных учреждений, смену редколлегий, ученых советов в основном методом приказов и директив министерств, ведомств, управлений и т. д., созданием специальных полномочных комиссий, режимом «переворота». В настоящее время эти методы неприемлемы.
Нельзя не отметить и того, что общая научная изоляция лысенковцев, презрение и неуважение, которое они постоянно чувствовали со стороны большей части научной общественности, заставляло их объединяться в однородные группы и осуществлять взаимную поддержку, сохранять известную кастовость. Они сумели воспользоваться и теми принципами, которые постоянно выдвигались в борьбе против них, и прежде всего принципом свободы дискуссий. Это позволяло им время от времени в той или иной форме вновь выступать с пропагандой своих ошибочных, неверных догм, продвергать критике своих оппонентов, фальсифицировать реальную ситуацию в биологии.
Опасности в этих выступлениях нет, и в условиях демократического построения науки они неизбежны.
Такого рода шумовые помехи существуют в научной жизни любой страны. У нас уровень этих помех пока еще выше международного, но он все же постепенно снижается. Помехоустойчивость создана, и это главное.
Сохранению лысенкоизма долгое время способствовало и еще одно обстоятельство — слишком большое значение в нашей науке различного рода степеней и званий. Эти звания и степени (кандидат, доктор, профессор, член-корреспондент, академик) по международной традиции пожизненны. Взаимосвязи между степенями, званиями и должностным положением таковы, что человек, получивший подобного рода звания, получает пожизненную ренту, независимо от его научной репутации. Научная репутация может быть крайне низкой и даже отрицательной, но рента остается. Строгая официальная и неофициальная регламентация должностей и званий, особенно в системах академий наук и в столичных вузах, создавала большие трудности для выдвижения молодых, способных ученых на те должности, которые занимали богато оснащенные титулами представители старой лысенковской гвардии.