Я сделаю это сама

11. Что видно сверху

Анри проснулся от пения трубы за окном — звонкого и чистого. Глянул — рассвет, всё, как положено. Подскочил, растолкал спящего на лавке мальчишку Северина, и пошёл умываться.

Умывался во дворе, нашлось там хорошее место — где сверху небольшим ручейком течёт вода. Вода необыкновенная — очень холодная, очень чистая и очень вкусная, одно удовольствие такой умываться, зубы только сводит. Дальше этот ручеёк побежит вниз, с горы к берегу, и там вольётся в огромное здешнее озеро, которое деревенские называют морем.

Может и море, конечно, огромное оно. И пресное, совсем не солёное, надо же. Здесь всё не так, как он привык, и как видел всю жизнь — не те деревья, не та трава, не то небо над головой. И даже звёзды видятся иначе, хотя он в первую же ночь нашёл на небе Северный Огонь, и в трубу разглядел все его привычные звёздочки.

Таких гор он тоже раньше не видел. Таких высоких, и так много, по обоим берегам озера. Крепость очень удачно стояла на отроге такой горы, и вид со стен открывался — один раз увидеть и никогда не забыть. Ради такого стоило оставить позади всю прежнюю жизнь, и не сожалеть о ней ни капельки.

Что ты за место такое, Тихая Гавань? Которую местные называют как-то смешно… о, вот, Поворотница.

Конечно, Анри читал историю основания крепости — более ста лет назад, когда неуёмные исследователи из столичной Академии изучали перемещение без портала по заветам великого Жиля де Рогана, и попали… куда-то. Кристалл портала у них тоже был, и магической связью владели все горе-первопроходцы, но дозваться оставшихся в Паризии удалось очень не сразу, прямо скажем — пара-тройка месяцев прошла, со связью тут, как позже поняли, непросто. Оказались они тут летом, пока ждали и звали подмогу — наступила зима, да такая, какой дома отродясь не случалось, с лютыми холодами, когда даже воздух замерзает и нечем дышать. Анри ещё предстояло проверить, так ли это, или сказки рассказывают.

Но первопроходцы как-то прижились, в деревне на берегу им были не слишком-то рады, поэтому они подались сюда, в полуразрушенную крепость, оставшуюся с каких-то незапамятных времён. По преданиям даже не деревенских, те тоже пришлые, а совсем местных, живших за три горных долины на север, такую долину тут называли — распадок, когда-то давно эту крепость выстроили представители могучих и благих сил. Дабы отражать набеги некоего зла, обитающего по ту сторону перевала. Куда они потом делись — история умалчивала, но говорилось, что построились тут, сначала отсиделись за каменными стенами, а потом прогнали зло, правда, не до конца, но когда в нашем мире что бывает до конца? И отправились себе куда-то там дальше, очевидно — тоже бороться со злом. Местный священник отец Ремигий почитал все эти рассказы не более, чем легендами, потому что какие там злые силы? Просто живут ещё какие-то племена, более воинственные, и от них нужно держать оборону, да и всё. А благ лишь господь, неблаг — враг рода человеческого, а какие обличья он принимает в этих негостеприимных краях — это мы ещё поглядим. Анри такой подход был совершенно понятен, поэтому — сказки сказками, а дело делом.

С делом же оказалось непросто. И насколько непросто — стало понятно прямо в момент прибытия.

Что же ты был за человек, полковник Гастон, сгинувший здесь по весне? И почему оставил по себе такой хаос и разруху?

Когда Анри появился в крепости, первое, что он увидел — плохо подметённый двор. Потом — криво построенный и наспех одетый гарнизон. Что они тут делали с утра, спали, что ли? С кухни пахло горелыми корками, потому что у повара с утра тоже всё пошло наперекосяк. Отхожие вёдра изнутри не выносили, отхожее место на улице давно не чистили. Рожи немытые, рубахи нестиранные, оружие неухоженное. И как они тут собираются с кем бы то ни было воевать? И вообще, как они тут представляют его, гм, величество короля Франкии?

Впрочем, с этим последним моментом всё находилось в соответствии — каков король, и даже каковы два последних короля, вот так и представляют. Но это, прямо скажем, частное мнение одного отдельно взятого генерала Анри де Монтадора, ныне командующего здешним «фронтир орьенталь». И раз дома не хватило ума язык придержать и не болтать, не разузнав всё хорошенько, то здесь тем более не нужно. Последние события отлично показали, что вояка из него намного лучший, чем заговорщик.

Поэтому — во славу короля Франкии. Не конкретного вот этого короля Луи, тем более, что до него — как до Луны, а то до Луны, может, и поближе будет, просто никто не пробовал. А ради идеи и ради порядка, порядка в крепости и в головах. Кто их знает, этих врагов, придут ли они, и если придут, то когда, но если продолжать вот так, как сейчас — то крепость окажется лёгкой добычей. Не спасут ни толстые стены, ни нечищеные ружья. И даже храбрость солдат и офицеров не спасёт — если вообще успеют проснуться и на стены прибежать.

А это значит — что? Пробудились по сигналу, живенько умылись-оделись, построились. Стоят, красавцы, даже и не зевают уже. Первые пару дней зевали и чесали лохматые затылки, и получали по этим самым затылкам. Сейчас уже стоят навытяжку и смотрят, как положено солдатам короля.

Анри оглядел строй, остался доволен. Вот так, уже лучше. Кивнул Жаку Трюшону, ближайшему своему соратнику уже бог весть, сколько лет, тот улыбнулся чуток и скомандовал — бегом, марш. День должен начинаться с разминки, зарядки, тренировки. А потом и позавтракать можно.

С кухни уже не пахло горелыми корками, но — добрым свежим хлебом, и кашей, и ещё чем-то вкусным. Повара Марсо даже бить не пришлось — поглядел, послушал, осознал происшедшие перемены, сам пришёл, повинился, просил прощения и сказал, что всё будет, как положено. Поваром он оказался недурным, Анри встречались и намного худшие. Не как в отцовском доме, конечно, но — неплохо, неплохо.

Так вот, полковник Гастон. Пока жил и был, порядком не утруждался — почему-то. Не хотел, наверное. А потом по весне отправился на охоту — был большим любителем, как понял Анри по рассказам. И обычно был удачлив — но не в тот раз, тогда прямо на него вышел медведь — после зимы голодный и злой, и полковник Гастон оказался недостаточно проворен и силён. Медведя добили солдаты, которым обычно было строго-настрого наказано полковнику не мешать и добычу у него не перехватывать. Вот и не перехватили.