Страница 123 из 127
43. На всю улицу веселье
Новоселье мы собрали буквально из ничего и на коленке. Зато — реально всем миром.
После эпической битвы и похорон молчали, сидели, как пришибленные, не могли разойтись — тем самым составом, которым бились. Ровно до тех пор, пока генерал не поднялся с лавки и не сказал громко:
— Госпожа маркиза, мне кажется, что все мы злоупотребляем вашим гостеприимством. Позвольте сейчас откланяться, и прислать к вам людей, которые позаботятся о ваших нуждах.
— Каких ещё нуждах? — не поняла я.
— О припасах и прочем. Господа, подъём, — кивнул он своим.
Те поднялись. Полковник Трюшон держался на ногах плохо, но держался. Северин уже вполне оклемался — бегал только в путь. Асканио ходил медленно и смотрел волком на Дуню, вот ведь вредное существо. И не позволил ей никак себе помогать, только фыркал. Платона Александровича, в себя пришедшего, но на ногах не стоящего, утром унесли в дом Филимошки Рыжего, рядом с домом Васильчиковых, где тот обретался, не имея собственного дома, да и не испытывая в нём нужды, как я поняла. И мы остались нашим женским царством — Марья, Меланья, Дарёна, Настя. И коты. И я.
Впрочем, не успел отбыть генерал, как сверху с помощью Северина прислали куль муки, и разом с ним тамошнего интенданта. Капитан Огюст Дрю, парень лет тридцати, был высок, тощ, черноволос и кудряв, он неуклюже поклонился, а потом сказал:
— Госпожа маркиза, мне поручено провести ревизию ваших припасов и доложить, чего недостаёт.
Вот так, значит, доложить.
— Пойдёмте, молодой человек.
Ну что, осмотрели наши запасы, потом Дарёна с Настёной сводили его поглядеть на куриц и поросят, а потом он сообщил, что всё понял, генералу доложит, но, по его мнению, просто нужно переправить сюда некую часть того, что есть наверху. И договориться, чтобы часть рыбы, которую по договору поставляют наверх, просто сразу же несли сюда, и всё.
В целом меня это устраивало, я поблагодарила расторопного молодого человека, и передала благодарность за заботу генералу. И пригласила господина капитана на новоселье. Тот чуть в обморок на месте не упал — как же, сама маркиза дю Трамбле пригласила его в свой дом, пусть этот дом и вовсе не дворец, и находится где-то на краю света.
Дальше думали с забежавшей на огонёк Ульяной — кого пригласить и как им всем передать.
— Так не беспокойся, передам. Все узнают, кому надо.
— И пусть приходят в первую очередь со съестным, — добавила я. — Потому что нашими усилиями мы всех накормим, конечно, но потом сами на бобах останемся.
Вообще в девяностые и нулевые мы все ходили друг к другу в гости с чем-нибудь к чаю, и даже самые пропащие приходили с каким-нибудь печеньем или шоколадкой. Так что — ничто не ново под луной.
Ульяна вышла на двор, что-то там делала — в одиночку, прошу заметить — и довольно скоро вернулась, сообщив, что дело сделано. Я подивилась про себя, но ни о чём спрашивать не стала. Будет нужно — узнается ещё.
Вообще, конечно, можно было и майонез сделать самим, и салаты им заправить, и ещё кое-что… но времени уже в обрез. Поэтому — чуть позже. Завтра мы просто показываем, что сделали из пустого захламлённого дома, населённого нежитью, а всякие вкусности и разносолы у нас ещё впереди. Зима длинная, чует моё сердце, ещё не раз будем гостей собирать. Пока же просто поставим тесто на пироги, да побольше.
А вечером затопили баню — впервые, раньше руки не доходили вот совсем. С удовольствием вымылись, да баннику пара оставили, всё, как полагается.
К слову, я случайно узнала, что некоего нашего домового прикармливает Меланья. Мол, пока нежить в доме была, он уходил, прямо как коты, а теперь вернулся. Ну, я вечером тоже налила собственноручно молока в блюдце и призвала «батюшку-домового». Утром блюдце нашли не просто пустым, но прямо вылизанным, и я не стала спрашивать Васю с Мусей, кто именно это сделал. Так здесь положено — значит, будем делать и мы.
А наутро в дом набились помощнички.
Ульяна пришла самой первой, мы ещё только чай пили, и с шутками да прибаутками подняла всех на ноги и организовала. Потом подтянулась Пелагея — и привела мальчишек, которые, всё же, ночевали у неё в доме, и мне пока было некогда бороться. Может, и ладно? Поглядим, в общем. Пока же они с готовностью отправились колоть дрова.
К вечеру мы сварили много рыбной похлёбки и много картошки, напекли пирогов с разными начинками, нарезали всякой закуски. Рыбы нам доставили в течение дня от нескольких адресатов, пожелавших остаться неизвестными — свежей, солёной и копчёной. Свежая ушла в уху, остальную красиво разложили на блюда и выставили на стол. Наварили морсов — с мёдом и кисленьких.
Из столов соорудили огромную композицию — типа, один большой стол, вокруг поставили лавки. Скатертями меня тоже ссудили, или подарили, я уже и не знаю. Ложек было много, наверное, хватит всем, как и мисок, и чашек. И стопочек. Во главу стола положили вилки — штук десять нашли.
Марья суетилась, что меня нужно красиво одеть — как положено, в общем. Я наотрез отказалась от придворного платья, и просто надела комплект из красной шерсти с вышивкой — какой надевала в начале, когда только пыталась обжиться в этом месте.
Что, всего два месяца прошло? А как целая жизнь. Или её какой-то большой и значимый кусок.
Гости потянулись в сумерках. И несли всякое — полезную утварь, посуду — миски и чашки, ложки с вилками, и вкусное. У кого грибочки особые, у кого редька хорошо уродилась, у кого сметана свежая, жирная, у кого куры яйца несут особо крупные. Ульяна посмеивалась — вот на месяц попозже если, там бы уже капусту наквасили, и сало посолили, и колбасок из кишок наделали, и ещё что-нибудь.
Мысль о том, что мне придётся делать колбаски из кишок, внушала ужас, но может, я так справлюсь? Найду, кто сделает это лучше меня, и уговорю поделиться?
Про присмотром Федоры Феоктистовны внуки принесли небольшой бочонок солёных огурцов — аккуратненьких, в пупырышках, и стоило приоткрыть крышку — чесночно-укропно-хреновый дух прямо поплыл по залу. Почтенная дама сказала, что солит невестка, но солит хорошо. Невестка стояла тут же, рядом, готовая поддержат даму, если вдруг отец Вольдемар отвлечётся, но он не отвлекался. Красавица Софья шла между ними разодетая — как-никак, последние дни в невестах.