Тулса

— Этот человек, женщина? — Надежда буквально впилась в глаза пленника.

Он хотел соврать, что мужчина, но тогда бы выставил себя в жутком виде.

— Да. — Светоч потупил взгляд.

— И у вас с ней любовь? — Надежда читала его мысли.

— Да. — Светоч покраснел.

— Назови имя, пожалуйста. Нам необходимо это знать. Ей ничто не угрожает. — Произнесла психолог, делая паузы между словами.

Светоч заерзал на месте. Он не доверял этим людям. Они были врагами, и верить им на слово он не собирался. Надежда поняла его чувства и ослабила хватку. Ее взгляд стал добрее и мягче.

— Ладно, можешь пока не называть. Уверена, что позже, когда ты поймешь, что ей ничего не угрожает, ты сделаешь это без принуждения. Так, господа, — она повернулась к мужчинам, — теперь ваш черед.

Светоч снова напрягся и беспокойно забегал глазами. Мужчина в гражданской одежде сел ближе и раскрыл папку с бумажными листами внутри.

— Меня зовут Николай. Я представляю службу, которая занимается разведкой. Часть людей, отобранных вашим МАКом для пополнения генофонда, являются нашими агентами. Этот кулон сделан службой, аналогичной нашей, но не возле Тулсы. Мы установили, что он был сделан в районе Карибского бассейна. Следовательно, агент, который тебе его передал, приехал оттуда. Мы предполагаем, что это девушка или женщина экзотической внешности. Таких, по нашим сведениям, за последние десять лет в Тулсу попало пятьдесят три персоны. У меня имеются фотографии всех. Я буду тебе показывать каждую, но тебе не надо никого называть. Просто смотри. Понятна задача?

Светоч посмотрел на Надежду, потом кивнул. Он уже понял, что люди знают свое дело и все его попытки юлить и уворачиваться все равно окончатся желаемым для них результатом. Николай вынул первую фотографию. На ней была мулатка, но не Коломбина. Светоч смотрел и ничего не делал. Когда ему показали фотографию Коломбины, на которой она широко и жизнелюбиво улыбалась, нервы сдали, увлажнились ладони, сбился пульс, но он постарался не подать вида. Только Николая провести не удалось.

— Значит, это она, Коломбина. — Он усмехнулся. — Отличный выбор.

— Что ей грозит? — Спросил Светоч. — Она очень хороший человек.

— Человек? Не дикарка? — Переспросил Николай. — Вы же не считаете нас за полноценных людей.

— Она не такая.

— Мы это уже поняли. И ты не такой, и она не такая, вот между вами и искрануло.

— А что могут делать ваши агенты на внешнем кольце? — Светочу пришла мысль о бесполезности что-либо узнать в удаленном от города месте.

— Мы собираем сведения. Агентам делать особенно ничего не надо. Пусть живут так, как требует этого ваш МАК. Дай бог ему здоровья и цифрового долголетия. Кулон, который тебе передали, это не только глушилка сигналов, но и штука для сбора информации. По плану, твоя Коломбина должна была передать ее своему ребенку, который получит свой чип и отправится жить в город. Наше приспособление сделает образ с операционной системы «клеща», так называемой ментаграммы. И как-нибудь в одну из встреч мамы с ребенком, она должна была забрать его, а потом подарить бойцу, который отправится в рейд, пострелять дикарей. Там мы его должны подбить и снять кулон. Вот такой был план, но Коломбина решила внести в него свои изменения. Она либо влюбилась в тебя и решила обезопасить от разрыва аорты, либо решила, что ждать ребенка долго и можно снять образ с твоего чипа и передать его нам. В любом случае, большое ей спасибо.

— И что вы будете делать с образом? Наверняка ваши технологии далеки от возможностей МАКа и у вас не получится скопировать его. — Предположил Светоч.

— А вот этого тебе знать не надо, друг. Ваш искусственный градоначальник очень не любит, когда кто-то пытается стать умнее его. Мы уже устали прятать наши предприятия от его зоркого взгляда. Приходиться быть хитрее, изворотливее и умнее. Чтобы ты нам поверил, сейчас вот эти господа с добрыми глазами проведут перепрограммирование твоего чипа. — Николай кивнул на мужчин в форме.

— Зачем? — Светоч напрягся.

— Затем, чтобы проверить работоспособность наших разработок на живом материале. На мертвых ничего не проверишь, правда?

— А если что-то пойдет не так?

— Мы сделаем откат, не переживай. — Николай, как показалось Светочу, высокомерно ухмыльнулся. — Переживать надо было, когда ты сел в танк, стрелять в добрых людей, не желающих никому зла.

— Но вы же первые обстреляли Тулсу накануне. — Попытался оправдаться Светоч.

Все присутствовавшие в помещении люди, не сговариваясь, рассмеялись.

— Это МАК тебе сказал, что мы по вам стреляем ракетами? — Спросила Надежда.

— Разве это не так?

— Абсолютно не так. За последние сто лет в сторону Тулсы не было выпущено ничего. Но в нашу сторону летит каждый раз, как только ваши спутники видят какое-то подозрительно похожее на современный завод сооружение. Мы могли бы устроить ядерный апокалипсис вашему городу и никакое ПВО не смогло бы помешать этому, но мы не хотим. Мы верим, что города были хорошим делом, но что-то пошло не так. И нам надо выяснить, в какой части электронного мозга произошел сбой и можно ли вернуть все к начальному плану, задуманному двести лет назад. Почему замерло развитие, и почему люди, оставшиеся за барьером вдруг стали врагами.

Светоч не знал, что ответить. Если ему говорили правду, то она просто подрывала его картину мира. Теперь ее надо было собирать заново и переосмысливать. Военные положили портфель на стол и вынули из него приборы, предназначенные для перепрограммирования «клеща».

— Мы не уверены, что в процессе перепрограммирования не возникнут спонтанные мышечные сокращения или другие реакции организма, поэтому привяжем руки и ноги к стулу. — Произнес военный, показывая кожаные ремешки. — Это просто предусмотрительность, не переживай.

Светоч все равно переживал. Он уже столько раз переживал за последние дни, что не был уверен в том, что сможет когда-нибудь чувствовать себя прежним, как во время благословленного времени жизни в Тулсе.

— Уровень депрессивных гормонов повышен. — Произнесла ментаграмма, но совета как избавиться не последовало.

Светоча пересадили на массивное кресло, словно предназначенное для проведения пыток. Пристегнули руки и ноги.

— Не переживай, это не опасно. Мы всегда сможем откатить изменения, если что-то пойдет не так. — Попыталась его успокоить Надежда.

Светочу не хотелось с ней общаться. Вообще ни с кем. Он чувствовал себя подопытной игрушкой, мнение которой интересно исключительно из вежливости и чтобы показать, что «дикие», не такие уж дикие.

— У нас все готово. Расслабься и постарайся ни о чем не думать. — Посоветовал военный Светочу.

— Хорошо. — Светоч закрыл глаза и откинулся на подголовник.

Ни о каком внутреннем расслаблении речи и быть не могло. Он был напуган и зажат в мышцах.

— Начинаем. — Произнес военный.

Прежде Светоч никогда не испытывал никаких ощущений во время обновления ментаграммы МАКом. Возможно, это происходило во сне. Его никогда не уведомляли об обновлениях. Просто встав утром, он замечал, что в его восприятии что-то поменялось. Появилось отображение новой информации, ее подача или расширился коридор возможностей зрения, слуха и прочих органов чувств.

Против воли мышцы сами расслабились. Зрение стало чудить расфокусировкой. То же происходило со слухом. Звук менялся, как будто открывалась и закрывалась дверь на улицу. Потом задергались мышцы шеи. Голова завертелась против воли. Затем дошел черед и до остальных мышц. Программа как будто проверяла настройки и калибровки сопряжения нервных импульсов с электрическими сигналами чипа. После мышц началась эмоциональная чехарда. Злость, радость, расслабление и напряжение сменяли и наслаивались друг на друга. Хотелось смеяться и плакать одновременно. Светоч очень стеснялся, что выглядит перед людьми, как идиот, не способный себя контролировать.

В какой-то момент он потерял сознание, а когда пришел в себя, то понял, что эксперимент закончился. Оборудование было убрано в портфель. Люди пили кофе и разговаривали между собой вполголоса.