Черное озеро

– Ты в порядке? На тебе лица нет. – киваю Стиверу, нервно сдирая тесто с пальцев, царапая кожу. Оно не отлипает, заставляя нервничать еще больше. Стараюсь скрыть напряжение, но у меня едва выходит.

– Я могу тебя утешить. – натужно весело говорит Катунь. – У тебя ведь нет мужа в «твоем мире»?

У всего плохого, что произошло в моей жизни – его лицо.

Как я вообще могу чувствовать себя в безопасности черт знает где, если я была лишена этого даже в собственном доме?

Мотаю головой, пытаясь отогнать воспоминания подальше. Хочу запереть их где-то глубоко внутри, чтобы больше никогда не касаться вязкого ужаса, заставляющего сердце обливаться кровью из давно заживших ран.

– Отвяжись от нее. – зло бросает Амур. Замираю в раздумьях, но так и не могу заставить себя обернуться на его голос. Молчание становится напряженным, и я выпаливаю первое, что приходит на ум, после нелепо оборванной беседы:

– Я помню, ты не фанат вторых свиданий, но знаешь, что самое приятное в длительных отношениях? Думаю, в «любом мире». – я не обращаюсь ни к кому конкретному, от чего наверняка выгляжу крайне глупо. Тема разговора давно перестала быть актуальной, но подумала я об этом слишком поздно.

– Порази меня. – без особого энтузиазма подаёт голос Амур. У меня наконец хватает сил обернуться. Кажется, он спас меня из неловкого положения непроизвольно. Его уставшее лицо не выражает ни единой эмоции, схожей с интересом. Он мотает головой, прочесывая чёлку длинными пальцами. Хватаю ртом воздух. Слова выходит из меня неуверенно и с трудом.

– Чувство безопасности.

Амур неодобрительно качает головой из стороны в сторону. Он не смеется надо мной и это уже несказанно радует. Я не могу отвести взгляд, даже когда он, заметив мое чрезмерное внимание, закатывает глаза.

– Понятия не имею, о чем речь.

Его голос звучит высокомерно. Амур вновь прилипает озабоченным взглядом к бревенчатой стене перед собой, крутя граненый стакан в исполосованных шрамами руках.

Чего тебе-то жаловаться? Будто Идэр могла угрожать его жизни.

Сердце гулко стучит в груди, ещё пару часов назад наполненной речной водой. Каждый удар отдается болью в сломанные ребра, словно сердце спотыкается о глупую догадку, заставляя меня обратить на себя внимание.

Что если шрамы на лице Разумовского оставлены названной женой, которую он так яро презирает?

Глава 6. Сорняк. Нева.

Из трех старших сестер мне не повезло полюбить ту, которая ненавидела меня более всего на свете. Кто же знал, что, вспоминая дом, я всегда буду думать лишь о ней?

***

Все собрались на кухне. Катунь отпускает пошлые шутки, а Стивер возмущается в ответ. Я слышу их голоса через стену. Меня переполняет уверенность.

Инесса права. Нужно просто поговорить и закончить эту главу своей жизни. Скоро все подойдет к концу, и я уеду. Исчезну, будто меня никогда и не было в этом проклятом царстве.

Но прежде я должна отпустить.

Ардон – третья старшая сестра, гордость и проклятие нашего княжеского рода. Отмеченная Старыми Богами с рождения, она всегда возвышалась надо мной хищной птицей. Она умеет решать свои проблемы. И чужие. Чем же я хуже?

Ноги болят после краткосрочного блуждания по дому. За время заключения я совсем отвыкла так много двигаться. Потеряв всякую надежду, толкаю очередную безликую дощатую дверь плечом. В маленькой каморке, заполненной кромешной мглой сидит Мален.

Наконец-то я тебя нашла.

Его белокурая голова появляется и исчезает. Раскрасневшиеся щеки показываются из-за тёмной макушки. Идэр, по-хозяйски, сидит на его коленях, загораживая собой парня. Без одежды. Ее бронзовая кожа кажется еще темнее на бледном фоне тела Распутина. Я замерла, сжимая выструганную дверную ручку, не в силах дышать и сдвинуться с места.

Помню каждое обжигающие прикосновения в стенах темниц. Десятки, быть может полсотни. Мне казалось, что это никогда не закончится. Что преисподняя, разразившаяся внутри поглотит меня раньше, чем наступит утро. Тогда начинался обход и в наши клетки приносили ведро воды. Я сдирала кожу ногтями до крови, пытаясь отмыть от себя их руки. Отпечатки, казалось, въедались так глубоко, что меня рвало желчью от осознания того, насколько я грязная.

Идэр и Мален замечают меня не сразу. Уж слишком их внимание занял процесс. Когда же Распутин ловит мой взгляд, то его лицо перекашивает от ужаса. Он бледнеет и бормочет что-то невнятное.

Мерзость. Жалкий, никчемный предатель.

Хлопаю дверью и пол под ногами скрипит. Глаза щиплет от слёз. Они, обжигая, катятся по щекам.

Внутри все разрывается на части от осознания – я все еще его люблю. После всего, что он со мной сделал мне всё ещё невыносима мысль о том, что он может быть близок с другой. Заключение убило во мне княжну, но любовь никуда не делась.

На ватных ногах я иду на кухню. Утираю слёзы, шмыгаю носом.

Мален был с ней нежен. Как давно невеста Разумовского положила глаз на одного из лучших друзей своего мужа? Поэтому они с Амуром сейчас не вместе?

На кухне царит дружеская атмосфера. Теплый воздух пропитался запахом жженой березы и дешевого пойла. Амур сидит на полу, вытянув перед собой ноги, облаченные в черные брюки и в резные кожаные ботинки. Он непривычно раздет. Черная рубашка ему велика. Зверь небрежно закатал рукава до локтей. В руке, исполосованной шрамами, – граненый стакан с коричневой жидкостью.

Вот он – слуга самой Смерти, вырезающий души из тел. Преступник, цареубийца и изменник короны. Легенда.

Разумовский поднимает глаза и кивает, приглашая присоединиться.

Все чары, коими окутан его образ, тут же рассеиваются. Сейчас он просто мужчина. Уставший, раздраженный и погрязший в мыслях.

Реальность оказалась хуже всех россказней. Амур Разумовский не благословенный агнец Смерти с звериными когтями и жаждой пить кровь своих жертв, а простой человек.

И я хочу быть как он. Опасной, чтобы никто не мог мне навредить. К черту почёт и уважение. Я хочу, чтобы меня боялись и не трогали.

Катунь, развалившись сидит за столом, поддразнивая Стивера. Ландау разложил на столе пару карт и внимательно изучает каждую деталь. Инесса, завидев меня, отвлекается от приготовления еды и машет мне вымазанной тестом рукой. Амур с нескрываемым интересом следит за тем, как она аккуратно слезает с табуретки. Стол слишком высокий для нее, потому она замешивает тесто стоя на коленях на стуле. Как ребенок. Инесса засыпает в миску ещё муки и возвращается на место. Переступаю через Амура и сажусь рядом с ним. Облокачиваюсь спиной о горячую печку. Руки трясутся, и я прячу их в складках сарафана.

Утирая слезы, я поднимаюсь с колен, чтобы упасть, и повторить все заново.

Улыбаюсь, стараясь выглядеть собранно. Амур протягивает мне стакан. Без лишних раздумий я делаю свой первый в жизни глоток алкоголя. Потом еще один. Горло неприятно жжёт несмотря на то, что жидкость холодная. Пойло отдаёт пряными травами и, кажется, полынью.

– Осторожно, маленькая княжна. – предупреждает Зверь. Возвращаю стакан и откидываю голову назад. Тепло приятно разливается по телу, подавляя нервную дрожь.

– Отлично выглядите, мадам. – обращается ко мне Стивер, за что получает насмешливый взгляд Нахимова. Инесса подходит ко мне. Непослушная прядка выбилась из ее прически. Инесса наклоняется, и я заправляю волосы ей за ухо. Амур крепко сжимает стакан, улыбаясь собственным мыслям.

Наверняка он думает о ней. Их притяжение не разглядит разве что слепой.

Инесса кивает, нахмурив брови. «Все в порядке» – одними губами говорю я, чем не могу ее убедить. Но она уходит, не заваливая меня расспросами прилюдно, за что я ей безмерно благодарна.

– Инесса делает пироги с мясом. Что может быть вкуснее пирога пол четвертого ночи? – радостно протягивает Катунь, побрякивая бусинами на спутанных волосах. Стивер провожает взглядом Инессу и утыкается носом в чертежи. Рядом с ним – три скомканных носовых платка.