Черное озеро

Он выглядит удивленным, хоть и всячески пытается скрыть это за идиотской ухмылкой.

– Воровка, говоришь? – раздаётся громогласный голос из-за спины. Человек трясёт меня в воздухе, с такой легкостью, как будто взбивает подушку. Ноги отрываются от земли и ребра жалобно скрипят с новой силой. Вою, трепыхаясь, как рыбешка.

– Воровка, воровка. – тяжело пыхчу, с трудом сдерживая рвотные позывы.

– Поздравляю. Это было твое последнее ограбление. – самодовольно, не скрывая издевки, обращается ко мне азиат. – Амур, давай вздёрнем её у рынка?

Они убьют меня. В страхе за свою жизнь можно сделать много непростительных вещей. Например, убить кого-то. Но ножи в кроссовках и мне их не достать. Так же, как и ружьё.

Всё происходит слишком быстро. Азиат тычет пальцем мне в бедро, и я бездумно пинаю его в лицо. Раздаётся отвратительный хруст. Он отшатывается, схватившись руками за лицо и щедро осыпает меня оскорблениями:

– Маленькая грязная…

Его прерывает человек, держащий меня позади. Раскатистый смех прокатывается волной по моему телу. Чувствую, как он дергается позади, подталкиваю меня в спину.

– Решила испачкать подошву в Хастахе? Дорогая, не отмоешься.

У них тоже эти странные клички. Азиат – Хастах. Кто-то из них – Амур. Амур – как река?

– Именем царской дружины мы производим задержание.– слышится крик и со всех сторон показываются бандиты в красных тряпках. Их не менее десяти. Они выползают как черти из табакерки, расцветая алыми цветами на унылой улице, между домами и в окнах. Минуту назад я была готова поклясться, что мы здесь совершенно одни.

Кажется, те трое с горы тоже назвали себя дружинниками.

Мужчины хватают азиата. Внезапно, громила, стоявший позади меня, исчезает. Падаю на колени. Кругом снуют ноги в красных накидках, задевая и толкая меня из стороны в сторону. В суматохе прикрываю голову руками. Дружинники переговариваются между собой, шуршит трава и топот сотрясает землю. Нос чьего-то ботинка влетает мне по животу, выбивая воздух из лёгких.

Мужчина в красном валится на землю совсем рядом и больше не двигается. Жмурюсь, когда взгляд натыкается на темнеющее пятно на его спине, чуть ниже шеи. Кровь. Его пырнули в толпе. Кто-то резко дергает меня в сторону и рывком поднимает на ноги. Парень в шрамах одной рукой прижимает меня к себе, а вторую вытягивает перед собой, ловко лавируя между нападавшими.

– Кто это? – Пытаюсь докричаться, задирая голову наверх.

– Солдаты. – Отрывисто отвечает Амур, крепче прижимая меня к себе. От него пахнет мятой и порохом. Утыкаюсь носом в его грудь, бесцельно бултыхая ногами в воздухе в поисках опоры.

– Зачем ты спас меня?

Дважды, хотелось добавить мне, но я промолчала.

Мой вопрос остался незамеченным в гуле голосов. Толчок. Мой спаситель делает еще несколько неуверенных шагов и теряет равновесие. Мы оба падаем на землю. Ударяюсь головой о замерзшие комки грязи. Амур прикрывает меня собой, слегка навалившись. Чьи-то руки бесцеремонно выдергивают меня из-под него и ставят на ноги. Дружинник до боли скручивает мои руки за спиной. Ноги подкашиваются от боли, но я вынуждена стоять.

– Отпустите, мне больно! Вы не понимаете! Я не знаю, как оказалась в этом гадюшнике! – кричу, отбиваясь от солдата. Тщетно. Их больше, и они гораздо сильнее.

– Эй, полегче с выражениями. Я, конечно, не патриот, Боги уберегли меня от этого, но следи за языком. – с угрозой обращается ко мне высокий, как баскетболист, мужчина в дредах. Кожа цвета молочного шоколада делает его самым заметным среди всех. Двое солдат топчутся вокруг, пытаясь его повязать. Они хватаются за пиджак, настолько узкий, что он вот-вот лопнет на широких плечах здоровенного мужика. Я узнаю его голос. Это он держал меня, пока Хастах отвешивал мне затрещины.

– Арестовать Амура Разумовского и его псов. Живыми. – кричит мужчина, стоящий поодаль, нервно постукивая тростью по замерзшей земле. Командир. Его форма черная, на груди – красная лента с золотой вышивкой. Солдаты мечутся, окружая нас.

Темнокожий здоровяк вяло отбивается, обращаясь к Хастаху:

– Лапать царевича не благочестиво, господа!

Суматоха усугубляется. Подозреваю, это был сигнал.

– Катунь! – кричит Хастах, отбиваясь от солдат. Катунь бросает ему длинный изогнутый нож. Хастах вонзает его в шею одного из дружинников. Прямо на моих глазах он убил человека! Голова идёт кругом.

Катунь резко дергает руками, и дружинники повисают на его плечах, как блохи на собаке. Хастах пробегает мимо меня, уводя за собой троих солдат. Пока дружинники пытаются арестовывать двух парней, ко мне подходит небезызвестный в этом дурдоме Амур Разумовский, которого я наивно пыталась ограбить. Скручивать его никто не спешит.

Он же безоружен, чего они медлят?

Мельком вижу Хастаха, бьющего ногами одного из мужчин в красном одеянии.

А он неплохо держится для того, кто поцеловал мою подошву.

В толпе раздаётся выстрел. Все замирают. Этого хватает, чтобы кольцо сомкнулось. Нас окружают. Оглядываюсь и принимаюсь считать красные силуэты. Бросаю глупое занятие дойдя, когда цифра переваливает за двадцать.

От них не убежишь.

Разворачиваюсь к Амуру. Он усмехается, расправляет плечи и тяжело вздыхает, кивая на человека с тростью.

– Не пропусти торжественную часть. Фиагдон будет стараться произвести впечатление на даму.

Я не отвечаю, а лишь следую его наставлению, глядя в указанном направлении. О ком идёт речь ясно сразу же. Тот самый главнокомандующий. На груди Фиагдона красная лента, на пальцах множество перстней. Он опирается на трость с набалдашником в виде то ли всклоченной собаки, то ли самого уродливого медведя, которого только можно представить.

– Именем Суда Совета я оглашаю приговор: вы обвиняетесь в более чем полусотне убийств на границе с княжеством Муониэльвен, вы обвиняетесь в незаконном освобождении заключенного из-под стражи царской дружины, вы повинны в разорении церквей и могил, княжеских склепов, похищении и убийстве дочери князя Романова. Амур Разумовский, вы обвиняетесь в измене царству, убийстве престолонаследника, а также в разбое, попытке дворцового переворота, работорговле и покушении на убийство одно из членов Совета.

То, как Фиагдон процедил последнюю фразу наталкивает меня на мысль, что он знает того, о ком говорит.

Скручивать нас никто не спешит. Напрягаюсь. Амур Разумовский – убийца и, если подумать, я неплохо так подорвала его авторитет, отлупив палкой. Пытаюсь отвлечь его настолько непринужденной беседой, насколько это возможно в сложившихся обстоятельствах.

– А ты времени даром не теряешь, да? Послужной список внушительный.

Солдаты приближаются. Амур Разумовский не торопится отвечать. Встаёт ко мне за спину, наклоняется и игриво шепчет на ухо:

– Если бы я пытался устроить дворцовый переворот, то уже грел бы задницу на троне, а не морозился в глуши.

– То есть к остальному претензий нет? – бубню в ответ, чувствуя его руку, крепко вцепившуюся в мой локоть. Солдаты плотнее смыкают кольцо, медленно приближаясь.

– Я не торгую рабами, у меня просто куча должников.

Не это я рассчитывала услышать. Я думала, он станет открещиваться от повешенных на него убийств.

– Так ты маньяк?

– Мои руки в крови не больше, чем у них. Средства одни и те же, только цели разные.

Страх затуманивает разум. С трудом борюсь с нарастающей паникой. От непонимания хочется зареветь в голос.

– Что ты несёшь?

– Мне плевать кто ты и откуда. – шипит мне на ухо он, крепко вцепившись в плащ, приобняв меня со спины. Наверное, заметил, что я едва стою на ногах. – Если ты так хороша, как думаешь, то я предлагаю сделку. Мы вернем тебя туда, куда ты хочешь сразу после.

– Сделка? Нас же арестовывают!

Амур пинает меня по лодыжке, и я валюсь на колени. Оборачиваюсь. Бледная тень улыбки расползается на его губах, когда он беззвучно говорит: «один – один».

Я поставила на колени его, и он решил мне отомстить.