Леди в черном

– Татьяна, милая Татьяна, – пробормотала Ирка, уместно процитировав Пушкина.

– Тридцать три года уже Татьяна, – огрызнулась деваха. – Вы заходите, нет? Или держите ключи и сами разбирайтесь, что к чему, мне тут с вами некогда…

Не дожидаясь ответа, она развернулась и зашагала по гравийное дорожке в глубь двора.

Мы потянулись за ней.

– Вот, – деваха остановилась у кирпичного домика с мансардой.

– Дом, милый дом, – пробормотала Ирка, не сильно видоизменив свою предыдущую реплику.

– Удобства в пристройке, она с другой стороны, колонка газовая, старая, но исправная, включается автоматически, стиралки нет, мама тазиком обходилась, за воду, свет и газ отдельно по счетчикам заплатите, за сохранность имущества отвечаете рублем, – напористо протараторила Татьяна. – Ключ вот.

Она сунула в руку Ирке – та стояла ближе – приличных размеров железяку, но тут же выдернула ее обратно:

– Ой, там же собака!

– Ключ, милый ключ, – пробормотала подруга, глядя на свою ладонь, под тяжестью совсем недолго полежавшей на ней железяки опустившуюся сантиметров на пять.

– Меня больше собака интересует, – озабоченно шепнула я. – Сдается мне, она совсем не милая!

Дверь дома содрогнулась под ударом изнутри.

– Демон, фу! – крикнула Татьяна. – Фу, я сказала, сидеть!

– Демон? – с непередаваемой интонацией повторила Ирка.

Черти в этой истории уже упоминались. Теперь и демон появился. Растем! Набираем обороты!

Хозяйка не без труда провернула в замочной скважине царь-ключ, открыла дверь, ловко сцапала за ошейник вырвавшееся наружу чудище и, переступив через широкую черную спину зверя, сжала его меховые бока ногами. Чудище оглушительно гавкнуло, вывалило красный язык и шумно задышало, глядя на нас с таким видом, будто оно тоже сегодня еще не завтракало, но твердо намерено сделать это в ближайшее время.

– Ой, и кто это тут у нас такой? – неискренним льстивым голосом засюсюкала Ирка, явно надеясь расположить к себе чудище.

– Сказали же тебе – демон. – Я по широкой дуге обошла Татьяну с плененным зверем и поднялась на крыльцо.

Дверь крепкая, если что – захлопну ее за собой и спасусь.

Демон но пасаран!

– Демон – это кличка, – снизошла до пояснений хозяйка. – Хороший пес, хоть и не чистопородный.

– Помесь Астарота с Бегемотом? – поинтересовалась я.

Под прикрытием прочной двери уже можно было и поязвить.

– Ньюфа с ротвейлером. – Хозяйка с усилием оттащила собаку подальше. – Вы заходите, а мы пойдем. Ключ я на крыльце оставлю.

Ирка птичкой вспорхнула на упомянутое крыльцо, непринужденно продавив меня внутрь дома.

– До свиданья, Татьяна, – вежливо сказала я в щелочку приоткрытой двери.

– Изыди, Демон, – так же вежливо добавила Ирка.

– Я как-то странно себя чувствую, – шепотом пожаловалась подруга в кромешном мраке. – Что-то мне дискомфортно.

– Извини. – Я прижала локоть, который упирался во что-то мягкое. Предположительно – в Ирку, но убедиться в этом возможности не имелось. В помещении, где мы добровольно самоизолировались от голодного Демона, было темно, как в погребе.

Кто-то (предположительно, опять же Ирка) чем-то зашуршал, и по стене рядом с дверью зашарил рассеянный луч: подруга достала мобильник и включила в нем подсветку.

– Где-то тут наверняка есть выключатель…

– Это если тут есть электричество, что вовсе не наверняка, – заметила я.

Однако ошиблась: Ирка нашла искомое и с победным возгласом «Эврика!» оживила лампочку на шнуре. Я поморгала, восстанавливая зрение, и осмотрелась, не спеша сходить с коврика у порога – помнила, что тут взаперти огромный пес сидел. Вдруг он оставил следы своей жизнедеятельности? Характерное амбре собачьей шерсти точно присутствовало.

– Ну-у-у, что сказать? Привет, восьмидесятые! – Ирка протянула руку и щелкнула по носу-пуговке олимпийского Мишку на картинке, наклеенной на зеркало для маскировки (неудавшейся) облупленного угла.

Рядом с трюмо высилась рогатая вешалка, густо, как сказочное чудо-дерево, поросшая разнообразным барахлом, под ней толпилась незатейливая обувь – тапки, галоши, войлочные боты, разношенные до бесформенности туфли. Дальше тянулся короткий коридорчик, перегороженный шторой на кольцах. Ирка шагнула вперед, отдернула плешивый бархатный занавес, толкнула прячущуюся за ним двустворчатую дверь, сунулась за нее, оставив мне на обозрение только свою тыльную часть, и глухо возвестила из закулисья:

– Ну все понятно. На окнах ставни, хозяйка забыла их открыть! Поэтому тут темно, как у негра в… в ночном Томбукту.

Она вернулась, выглянула за дверь, удовлетворенно сообщила:

– Ушли уже, – и тут же выдвинулась наружу.

Я осталась стоять на месте, прислушиваясь к хрусту гравия, треску лопухов и громыханию железа. Судя по звукам, Ирка обошла дом и попыталась открыть ставни. Судя по нерушимому мраку, не преуспела.

– Ставни деревянные, перекладины железные, заперты на навесные замки, – доложила подруга со двора. – А ключ нам оставлен всего один, и он только от входной двери, к амбарным замкам на ставнях не подходит! Вот же бестолочь эта Татьяна!

– Не то слово, – согласился с ней незнакомый женский голос.

Я выглянула за дверь и нос к носу столкнулась со смутно знакомой особой.

– С новосельицем! – полная женщина лет шестидесяти умильно улыбнулась мне и подняла накрытую салфеткой тарелку.

Я потянула носом – очень приятно пахло свежей выпечкой. Кажется, с творогом. И с изюмом. И с ванилью…

– Пирожочки? – облизнулась я.

– Ага. А я Людмила, соседка ваша.

– Я Елена.

– А я Ирина, – подоспевшая подруга протянула руку – думаю, к пирожкам, но соседка поняла это как предложение рукопожатия. – Будем знакомы… Не заметила, как вы подошли.

– Так я не в калитку, а через малинник. – Людмила кивнула в глубь заросшего сада. – У нас же там проход между участками открыт. Ефимыч начал забор менять, старые доски снял, а новые не набил еще…

– А кто у нас Ефимыч? – насторожилась я.

– Так тоже квартирант. – Соседка вскинула голову и подбородком указала на островерхую крышу. – В мансарде живет, еще спит, наверное. Проснется – познакомитесь.

– И попросим ключ от замка на ставнях. – Ирка нашла решение проблемы и обрадовалась. – А пирожочки с чем?

– Так с творогом и сухофруктами. – Людмила деловито шагнула в дом, но тут же отступила. – Темно-то как, и псиной попахивает… Давайте мы лучше тут!

Она отошла к дощатому столу, вкопанному под яблоней, поставила на него тарелку, села на лавку и жестом пригласила нас присоединиться.

– А у меня горячий чай, – запасливая Ирка достала из своей торбы термос, запаянную в целлофан стопку новых бумажных стаканов, пластиковые ложки и шоколадку.

Я вынула из сумки упаковку влажных салфеток.

Общими усилиями мы моментально организовали чаепитие на свежем воздухе. Хотя мне показалось, что наличие у нас бумажных стаканов и пластиковых ложек соседка расценила как признак крайней бедности, а не похвальную предусмотрительность.

– Ну ничего, у Зины нормальная посуда есть, – сообщила она нам сочувственно. – И бельишко постельное, и прочий нужный скарб… Небось не все еще Танька утащить успела.

– Но что-то уже утащила? – встревожилась я.

Если дочь нашла мамины кольца, ничем мы батюшке Александру не поможем. Сам пусть бодается с родней усопшей, доказывая, что золото обещано храму, а святой Георгий – наследник первой очереди.

– Так прилетела как ошпаренная, едва о смерти мамки узнала! – Людмила широко расставила пышные локти, низко нависла над столом и заговорила заговорщицким шепотом: – То годами не являлась, разве только чтоб поскандалить, а тут вихрем примчалась! И нет чтоб мамку оплакать, куда там! Скорей давай в шкафах шуровать, пока другие наследники не подоспели. У Зины же еще два сына, но оба далеко живут. Да и нормальные они, у мамки денег никогда не просили.

– А Танька, значит, просила? – Ирка так заинтересовалась, что забыла про свой недоеденный пирожок. Так и застыла с ним в одной руке, с ложкой в другой – чисто императрица с державой и скипетром!