Овцы смотрят вверх

– Да я бы установил эту штуковину за полчаса.

– От города можно добиться налоговых льгот, – сказал Филип, и сердце его внезапно заколотилось: Алан прав – эта штуковина имеет колоссальный коммерческий потенциал.

– Если смогу, постараюсь получить льготы от штата, – хмыкнул Алан. – Но, что еще более важно, в качестве поддержки я найду мощных партнеров. Мой бывший партнер Бад имеет хорошие связи в «Колорадо Кэмикэл». Я попросил его связать меня с ними. Бад не такой дурак, чтобы не знать – сегодня он помог мне, завтра я – ему. Я был у них, идея им понравилась, и, если мне удастся убедить их в том, что я справлюсь с рассчетными объемами, они возьмутся меня финансировать, и на более выгодных условиях, чем прочие банки.

И он откинулся на спинку кресла с самым довольным видом.

– Я не уверен, что я им понравлюсь, – сказал Филип, немного подумав. – То есть вряд ли «Город Ангела» даст мне идеальные рекомендации.

– Да положи ты на этот «Город Ангела»! – отмахнулся от Филипа Алан. – Я рассказал им, как собираюсь создать имидж компании, то есть как я ее буду продавать публике, и им это так понравилось, что они предложили нанять на это дело самого Фиделя Кастро. И я смог бы, если бы захотел.

– Как это?

– Помнишь того черного копа, который прославился во время схода лавины в Тауэрхилле? Как же его звали? А, Пит Годдард!

– А разве он не парализован?

– Сейчас – на реабилитации. Уже ходит по комнате. Понятное дело, хромает. Естественно, в полицию они его назад не возьмут. Но я на днях был в больнице, говорил со знакомым доктором и там же встретил дядю тех детей, что спас Пит. Он – настоящий денежный мешок, импортирует пчел. Он оплачивает лечение бедняги, который не сможет вернуться на работу и заплатить сам, и вообще помогает семье. Но не будет же он платить ему пожизненную пенсию, верно? И я подумал: бог мой! Что еще тебе нужно? Вот он – известный всему миру черный герой! Лицо компании! Да как только белые ублюдки вроде нас с тобой увидят это лицо на нашем буклете, они начнут наши фильтры с руками отрывать! И все пойдет так, как нам нужно.

И Алан довольно потер руки.

– Ну что? Неплохие перспективы, верно? Чики-пуки, и мы в дамках!

Лабораторный отчет

В присутствии доктора Майкла Адвоусона, наблюдателя, назначенного комиссией ООН, был произведен забор образцов продукта «Нутрипон Бамберли» из упаковки, обнаруженной, как следует из полученных свидетельств, в обрушившемся подполе одного из домов в Ношри. Герметичность упаковки была нарушена, вследствие чего мы не можем исключить возможность проникновения отравляющего агента уже после ее вскрытия. Образцы, разведенные в различных растворах, были проанализированы стандартными техниками бумажной хроматографии (бумага для анализа, Хадсон, тип 3). Во всех образцах были найдены следы сложного алкалоида, напоминающего гидролизованные дериваты спорыньи, идентичные тем, что ранее были выделены из мочи и плазмы жителей Ношри. Введение данного вещества лабораторным животным вызывало у последних мышечные спазмы, аберрантное поведение, немотивированную панику и кровавый стул. Предполагаем, что именно данное вещество стало причиной катастрофы, постигшей Ношри, хотя определить, на каком этапе оно было введено в «Нутрипон Бамберли», невозможно.

Париж, институт Пастера:

Л. М. Дюваль (доктор медицины, доктор химических наук)

Чудеса современной цивилизации

Маленькая секретарша с изящной точеной фигуркой, одетая в ультрасовременный наряд, включавший юбку с разрезом спереди до талии (когда она вставала, были видны трусики, на которых в самом низу был закреплен пушистый комочек сверкающей стальной нити, напоминающий клочок шерсти), вслушивалась в переговорное устройство самой последней модели, установленное на ее тщательно отполированном столе. Звук, текший из устройства, был, естественно, сфокусирован на слушающем. В кабинете было прохладно и очень тихо благодаря тому, что вместо обычных окон здесь стояли косморамические проекторы, с помощью которых можно было забыть об убогой реальности. По соседству со зданием, где работала девушка, находились трубы, двадцать четыре часа в сутки исторгавшие едкий дым, в проекторах же по голубому небу плыли легкие облака, светило желтоватое солнце – не слишком ярко, чтобы не уставали глаза. Это была природа – настолько настоящая, что казалась нереальной.

Здесь же, между двумя стеклянными панелями, с ветки на ветку по отлично кондиционированному воздуху перелетали и пели птицы. Не везде теперь можно увидеть птицу. Далеко не везде!

– Мистер Хидеки Катсамура! – произнесла девушка. Катсамура встал с пластикового кресла, верх которого был отделан безупречно сымитированным мехом; имитация была безупречной и в том отношении, что ни один знаток не смог бы опознать в этой отделке шерсть когда-то существовавшего, а теперь, увы, вымершего животного. Катсамура был дородным, явно семейным, мужчиной, вызывающим уважение, с отличным английским, в строгом костюме. Все как положено. И, кроме того, не слишком склонный любезничать с секретаршами, к чему склонны многие.

Ждать пришлось долго, но это было понятно – неотложные дела!

Секретарша открыла дверь, ведущую в кабинет доктора Хирасаку, нажав скрытую кнопку. Очень современное устройство!

Позже, когда доктор Хирасаку и его вице-директора дали мистеру Катсамуре четкие инструкции относительно визита в Америку (целью визита было в мельчайших деталях договориться с тамошними контрагентами компании о поставках нового водоочистителя, а также объяснить им, чем плохи конкурирующие продукты), он отправился домой, в пригород Осаки. Здесь в полном соответствии с новейшими градостроительными нормами вдоль улиц текли прозрачные ручьи (результат работы самых современных очистных сооружений, преобразовывающих канализационные стоки в кристальночистую воду), над ручьями склонялись выполненные в древнекитайском стиле висячие мосты. Ни одной машины. И все сделано в высшей степени изумительно. Чистейший нейлон.

Разорванный рукав

Рейс, которым Майкл Адвоусон летел из Парижа в Нью-Йорк, делал промежуточную посадку в Лондоне. Самолет был дозвуковым – на чем настоял сам доктор. Незначительная, но постоянная часть его врачебной практики состояла в том, что он залечивал ожоги, которые люди получали, когда, снимая чайник с огня, слышали звуковой удар, вызванный пролетом сверхзвукового самолета.

Самолет должен был вылететь из аэропорта Орли почти в половине десятого вечера, но уже на полтора часа задерживался – был звонок о бомбе, и теперь полиция шерстила багаж.

Поскольку за билет платил не сам доктор, то летел он первым классом. Когда он поднялся в салон, за занавеской, отделявшей первый класс от остального салона, не было никого. Отсеки для пассажиров первого класса с каждым годом стало все труднее заполнять, и авиалинии были рады, когда какие-нибудь международные организации или крупные корпорации, желая скомпенсировать своим сотрудникам неудобства полета туда, куда им лететь совсем не хотелось, оплачивали им все прелести первого класса.

Но и во втором классе было негусто. Люди старались по возможности избегать перелета через Атлантику – если, конечно, кому-то специально не хотелось побравировать своей храбростью. Если ваш самолет не взорвут или не угонят, то уж опоздаете-то вы наверняка!

Не лучше было и с океанскими путешествиями, особенно после прошлогодней гибели полутора тысячи пассажиров круизного лайнера «Паоло Рицци» в море, покрытом слоем нефти, вылившейся из пробоины в танкере, с которым столкнулся лайнер.

Отсюда мораль: сиди-ка лучше дома!

Когда выключили игравшую в салоне отвратительную фоновую музыку, доктор попытался задремать и почти добился успеха, но тут громкоговоритель потребовал, чтобы он пристегнулся, поскольку самолет шел на посадку в лондонском аэропорту. Да уж, со сном не вышло.