Страница 89 из 92
Мне стало дурно, голова закружилась, и я отключилась. А когда очнулась, надо мной стояли Гитл, Шука и Дэби, все сбежались. И никто не понимал, что стряслось. Только Роз, сидевшая рядом на траве, гладила меня по руке, мелко трясла головой и по-собачьи тихонько скулила. Гитл мне шепнула, чтобы я не обращала на это внимания. Ее подруга выпила слишком много вина и видела слишком много хорошо одетых людей за один короткий вечер.
Шука, тот хотя бы помнит старика и его необыкновенную скрипку, а его мамаша утверждает, что никакого хасидского оркестра вообще не было. Шукина сестра тупо повторяет, что было жарко, даже душно, и такое напряжение… чего же удивляться, что невеста упала в обморок? Но глаза у нее при этом признаются, что лгут. Чума же темнеет лицом и не хочет говорить об этом событии.
Потом все стали расходиться. Старик со своим оркестром исчез, пока я валялась без чувств. Гитл и Роз уехали на такси, как только я очнулась, а перед этим Гитл отвела меня в сторону и долго наставляла, как жить дальше. Я не запомнила ее наставлений, мне хотелось, чтобы вечер скорее закончился. Я действительно страшно устала. Кароль договаривался с Шукой о поездке в Ришон. Пора познакомить Шуку с Виктором. А папа-Глазер обеспокоенно гулял вокруг сейфа с чеками-подарками, который он не собирался оставлять в райском саду до утра. И кто же, наконец, поможет ему нести этот сейф, и в какую из семейных машин эта металлическая коробка может влезть наилучшим образом, не повредив обивки?!
Для названной цели годился только вездеход Шуки, но Шука порядком выпил с кочатинскими хасидами. Поэтому за руль села Чума. Тяжело сидела, словно отлитая из бронзы. А перед въездом в Яффу сказала, насупившись еще больше: «На твоем месте я бы сейчас поехала к Гитл».
Но голова гудела, и никакие мысли в ней не задерживались. Только бы добраться до подушки.
Добралась, заснула и отчетливо услыхала голос Гитл: «Господи, перед Тобой все открыто! Сколько труда я положила и сколько скорби испытала! И Ты говорил мне: как в несчастий ты видишь ее, дам тебе увидеть и в счастии. Зачем же Ты призываешь меня к Себе, не дав поглядеть на рождение младенца? Ведь если Ты пошлешь Меира сюда, мы с ним не увидимся и там, куда ты меня забираешь?»
Так явственно был слышен этот голос, что я не могла понять, почему Шука спокойно сопит и не просыпается. Мне с трудом удалось его растеребить.
— Зачем ехать в Ришон? — бормотал Шука, спуская ноги на пол. — Куда тебя несет в три часа ночи?
Но Шука — человек военный. Раз надо, так надо. Всю дорогу до Ришона мы мчались с той же скоростью, с какой ездили выручать Женьку. Шука качал головой, но не бурчал, не скандалил, не упрекал меня за дурацкие видения. Только один раз сказал:
— Вот увидишь, мы приедем, а она спит. И ее зверюга раскроит мне голову.
— Зверюга живет теперь в дурдоме.
— Ну если так… — согласился Шука.
15. Прощание с «Андромедой»
И вот мы несемся, рассекая ночь, на зов, которого не было, на звонок, который не прозвучал. А я вовсе не подвержена мистическим причудам. Шука — тот, возможно, склонен вслушиваться в голоса и звуки, которые одни слышат, а другие нет. Я же и в то, что сказано живым голосом, верю с трудом.
Мир, с моей точки зрения, — это большая мышеловка, в которую никто не положит кусок сыра, не имея для того резонных оснований и не надеясь получить прибыль. А смысл жизни в том и состоит, чтобы распознать эти основания вовремя и не продаться за грош. Право на прибыль от работы собственных мозгов имеет каждый, и за все полагается платить, но я не люблю переплачивать. И совсем уж не выношу, когда меня напаривают.
Ну чем она меня подчинила себе, эта Гитл? Какой хитростью? Как я могла поверить, что она и впрямь вхожа в Небесную канцелярию, знает все наперед и выполняет какую-то сверхъестественную миссию? Все это чистой воды жульничество.
Допустим, что Гитл так умна, что сочинила очень сложную интригу для того, чтобы заполучить работы Шмерля. Хези ей их не отдавал, так? Не отдал бы и мне, несмотря на письмо Паньоля. Он же был сумасшедший, этот Хези Кац. Тронутый, двинутый, больной на голову. И Гитл подпиливает что-то там в крышке багажника и посылает дурака Хези чинить машинку «Зингер». Машинка, кстати, принадлежала Роз. Хези просто оказал любезность старой приятельнице и повез старое барахло на улицу Нахлат Биньямин.
Хорошо. Но тогда следует предположить, что Гитл заранее знала о моем приезде в Израиль, подсадила на пляж Женьку и отправила нас в Яффу к Каролю. Маловероятно. Скорее, иначе: Гитл узнала от Роз, что я интересуюсь Шмерлем и собираю его картины. И тогда она решила убрать Хези. Не сходится. Я познакомилась с Роз только в тот день, когда Хези засунул голову в багажник.
Ладно, пойдем с другого конца. Паньоль подсунул мне картины Шмерля по тайному сговору с Гитл. Тогда Хези укладывается в схему. А я, как последняя идиотка, пошла по следу, забрала картины и безропотно их отдала.
Опять не так.
Что значит — Хези укладывается в схему? Они не могли знать, поеду ли я за картинами вообще, а уж тем более — поеду ли в тот день. Оставим Хези в покое — его смерть была случайной, никто ничего не подпиливал. Сговора между Гитл и Паньолем не было. Все, что произошло, — цепь случайностей, которым Гитл придала видимость причинно-следственной связи своими выдумками.
Перейдем ко второму разделу. История с пропавшим годом. Какой-то суггестией Гитл удалось внушить мне мысль об этом странном событии и вызвать такую бурю в моей, не столь уж чувствительной, душе, что я превратилась в испуганную куропатку, готовую отдать картины Малаха Шмерля, которые должны были стать основой моего грядущего профессионального существования, этой идолице, которую даже ее возлюбленный Марек считал воплощением демонессы Лилит, что имеет для хасида исключительно отрицательную коннотацию. Сходится? Нет.
Нет! Ничего не сходится! Пропавший год был, реб Зейде жил, все происходило так, как происходило, но я все равно отказываюсь верить в чудеса. Не могу! Так уж устроена!
Никто не сможет меня убедить, что на мою свадьбу прибыл сам Илья-пророк со скрипкой в компании ангела смерти, играющего на гобое. Я же видела, как этот черный дьявол что-то сказал старцу и показал на Гитл. Старец вздохнул, потер щеку, но все-таки обратился к Гитл и сказал то, что сказал.
Сказал? Кто? Илья-пророк со скрипкой? Я точно сошла с ума!
Значит, не было этого. Гитл не вытанцовывала спор с Небом, как пророк Моисей под горой Нево, и не отстаивала права дождаться нового рождения своего Марека. И волшебного оркестра не было! Кто его видел? Хасиды, страстно жаждущие прихода Мессии, и несколько склонных к мистическому ощущению персонажей, вроде Чумы и моего супруга?
Но почему тогда таинственный оркестр привиделся мне?
Значит, и впрямь: усталость, духота, возбуждение, возможно, белая поганка в салате. Впрочем, я не ела салат. Я вообще ничего не ела на собственной свадьбе. Кусок в горло не лез. И выпила два, нет, три стакана вина, потому что все лезли чокаться, и бокал шампанского. На голодный желудок? Вот это оно и есть! Тогда зачем я сижу в этой машине и куда это я еду среди ночи? А Шука тоже хорош! Мог бы сказать: «Ну и свадебную ночь ты мне устроила!»
— Куда поворачивать? — спросил Шука.
— Я знаю только, где живет Роз! Едем к ней!
Шука послушно повернул руль.
Сумасшедшая Роз поймет. Или выругает и отправит к чертовой бабушке. Во всяком случае, ее мой ночной визит не удивит, и она о нем никому не расскажет.
Но у Роз было темно, и на звонок никто не отвечал. А я звонила так отчаянно, что из двери справа выглянул заспанный сосед в пижаме и сообщил, что, по его мнению, Роз сегодня и не возвращалась.
— Она всегда приносит сладости со свадьбы, знает, что наш дед ужасный сладкоежка. Но дед ждал до часа ночи своих гостинцев, да так и лег спать злой.
Значит, Роз поехала ночевать к Гитл. Это уже с концами, потому что я так и не выяснила, где живет Гитл. Что же делать?