Лунная Ведьма, Король-Паук

Соголон перекатывается и тяжело падает с кровати на грудь и подбородок. Удар прошибает ее словно искрой, до самых пят. Существо под потолком шумно шевелится. Соголон вскакивает и бежит к двери, но что-то цепляет ее сзади за рубашку. Это черно-смоляное дитя хватает ее своим длинным пальцем за вырез рубашки – не со зла, а как бы из любопытства. Соголон снова кричит. Она рвется бежать, но упругая хватка крепка, и ее ноги мельтешат на месте. Ткань рубашки рвется, и Соголон сдавленным криком зовет стражника; между тем смоляное дитя тянет ее назад легко, будто пушинку. Затем он отцепляется – наверное, это «он», но оглянуться и посмотреть боязно. Она силится высвободиться из рубашки, но мягко-жестокая сила снова дергает ее, опуская на землю. У Соголон кружится голова; пульсирует и раскалывается, а комната приходит в движение, мотая из стороны в сторону. Пол под ногами безостановочно движется; Соголон снова перекатывается и падает, между тем как пол опрокидывается набок, становясь стеной, а стена полом. Она подкатывается к окну и протягивает руки, чтобы на него опереться и уберечь себя от падения. Комната всё равно смещается, но падает только она. Всё остальное – кровать, табурет, светильник, ковер, кувшин – остается на местах. Так что, по всей вероятности, голова идет кругом только у нее. Но вот опять кружение, и она снова падает, и потолок превращается в пол, а пол становится потолком. При этом Соголон стоит, вместо того чтобы висеть. Она в растерянности хватается за колонну.

А у существа наружность и впрямь мальчиковая. Мальчик чернее ночи, и необычайно тощий, конечности у него длинные, как у жирафа, туловище небольшое, а мелкая голова высоко наверху. Единственный источник света в комнате – это тусклый светильник на прикроватном столике, с единственным язычком огня. А у мальчика глаза светятся пугающей желтизной, как ладан в курильнице. На полу он сгибается в коленях и локтях, угловатостью движений напоминая паука. Глаза Соголон теперь прикованы к двери на той стороне комнаты; то есть, чтобы туда попасть, ей придется пройти мимо него. Вот же ужас! Мальчишка топает ногой и сердито шипит. Вот он вскарабкивается по стене, затем по потолку, и скрывается с глаз. Комната Соголон расположена в башне, и потолок здесь весьма высок. Но сейчас потолок – это пол, а пол – потолок; или всё опрокинуто на правую сторону, а она сама стоит ногами кверху. Соголон подбирается к двери и хватает светильник как раз в тот момент, когда он ворочается на полу, то есть на потолке. Он прыгает на Соголон с такой быстротой, что она, не думая, бросает в него светильник, который попадает ему в грудь. Грудь вмиг воспламеняется, и огонь расходится по всему животу, а также по спине и шее. Черный уродец заходится воплем, и этот звук режет уши словно ножом. Подобно пауку, этот «уголёк» подлезает к окну и исчезает снаружи. Соголон спускается по верхушке потолка и возвращается к двери. Только оказавшись снаружи, она слышит свой собственный крик. Здесь за дверью пол как пол, а потолок как потолок. Всё на своих местах. Тут же лежит и стражник – спит как убитый, или и в самом деле безжизненный. Соголон стремглав сбегает вниз по лестнице и несется через коридор. Еще вниз, и еще одна дверь, которая ведет к другой двери, и еще к одной, и наконец она попадает в первый тронный зал – не тот, где она встретила принцессу, хотя в темноте толком ничего не разберешь. Тем не менее она видит трех львов, спящих посредине зала. Кеме ее, помнится, предупреждал: не каждый лев оборотень, некоторые просто львы. Сонная, усталая, напуганная и совершенно без сил, Соголон прокрадывается между ними, опускается на пол и засыпает.

Наутро она просыпается в постели; солнце пригревает лицо, погасший светильник стоит рядом на столике. Что же это такое? Она выбегает из комнаты и захлопывает за собой дверь, будя стоящего наверху лестницы стражника.

– Юная госпожа, всё ли ладно?

– Я не госпожа, – резко замечает Соголон.

– Согласен.

– Где он, караульщик с прошлой ночи?

– С ночи? У нас под утро смена, юная госпожа.

– Я не… Ладно, не важно.

– Юная госпожа, вам нельзя…

Уйти отсюда. Хотя чем она, собственно, как раз сейчас занимается? Вниз по лестнице, мимо комнат, среди которых она гуляет по ночам, дивясь тому, насколько этот дворец подчас умеет быть безмолвным – иногда он ощущается более пустым, чем дом госпожи Комвоно. «Король занят делами, а равно и все его слуги», – отвечает ей кто-нибудь, когда она спрашивает. Впрочем, чего тут спрашивать: каждый день ждать решения принцессы, как та с ней обойдется, уже достаточно для сожаления, что тот мальчишка на потолке не забрал ее. Два льва всё еще спят, но один бодрствует и следует за ней. Они движутся бок о бок, и когда она спрашивает: «Берему?» – он не отвечает и даже не встряхивает гривой. Называется, спросила как пукнула. Соголон чутко напрягается. Это не оборотень, это лев. Нет слов, чтобы описать ощущение, когда трепет и ужас сходятся воедино. Зверь сопровождает ее половину пути к покоям военачальника Олу, но тут что-то привлекает его взгляд, и он убегает.

Приближаясь к дому воителя, на выходе она замечает женщину, которую прежде никогда не видела. Темная кожа, нагая грудь и ткань вокруг талии. В руках целая груда золотых блюд, кувшинов, кубков, а еще стрела, про которую Олу сказал, что это подарок от Короля, или Королевы, или кого-то, кто любит носить корону.

– Это всё не твое, – говорит ей Соголон.

– А ты мне что, указ или родная мать? – усмехается женщина.

– Свое ты с него уже заполучила.

– Он даже не помнит, где хранит свое добро. Приходится добирать самой.

– Я тебе не верю.

– Малышка, я выгляжу так, будто мне на твои слова не насрать хотя б полраза? Не заставляй меня бросать всё это и тебя резать.

Рев, такой грозный и мощный, что Соголон подскакивает. Женщина со звоном бросает всё и кидается наутек. Лев бежит за ней несколько шагов, но та прибавляет ход. Вслед за Соголон лев заходит внутрь; останавливать его она не видит смысла. Старый воитель лежит, распластавшись на постели. У Соголон мелькает мысль, что он мертв, но тут он поворачивается на бок. Не хватало ей Кеме с его голым задом, так теперь вот еще один.

– Воитель Олу. Воитель Олу, проснитесь. Проснись, воитель!

Олу шевелится и что-то бормочет, но не просыпается. В себя он приходит от львиного рыка и ошалело вскакивает с кровати. Удивительно: совсем рядом с местом сна у него лежит копье. Он хватает его, собираясь вроде как метнуть, но тут замечает Соголон. Снова львиный рык. Командир бросает копье и трет глаза:

– Что вы двое делаете в моем доме? Поспать не дают.

– Тебя грабила твоя шлюха, – отвечает Соголон.

– Кто?

– Твоя шлюха.

– В такую рань у меня в доме дворцовый лев и придворный шут. Какая неказистая шутка.

Разглядывать еще одного обнаженного мужика Соголон не с руки, но что делать, если он прямо перед ней. Старик поджар и мускулист, как из какого-нибудь кочевого племени; каждая из его конечностей исполосована шрамами – не узоры и не татуировки, а грубые шрамы войны. Волосы на груди и над членом подобны волосам на подбородке, черные с беловатой проседью. Встретившись взглядом с Соголон, он хмурится, видя, что она изучает его.

– Я тебя знаю, но не припоминаю твоего имени, – говорит он.

– Соголон.

– Соголон? Из племен буша?

– Не трогай мое имя, старик.

– А это что за друг, рядом с тобой?

– Это лев.

– Умно. Ты смотришь в воздух и предлагаешь мне его нюхнуть, или зачерпываешь воды и говоришь: «Посмотри, вот вода».

– Почему в Фасиси все такие грубияны?

Олу смеется:

– Потому что это Фасиси. Здесь все рождаются для войны, даже кормилицы. Деликатность у нас не в чести.

– Может, если ты не будешь возлежать со шлюхами, в тебе и грубости спросонок поубавится?

– Посмотрите на эту девочку! Уж не думает ли она, что может испытывать мое терпение в моем собственном доме? Кто же из нас грубиян?

– Я не…