Страница 61 из 78
На выходе мне крайне настойчиво предложили разоружиться, полностью. Спорить с суровыми мужиками в летах, щеголяющими армейской выправкой и аллергией на шутки, не было никакого желания, так что я выложил всё. Отстегнул меч, выволок из-за пояса ножны с хавном, отстегнул кобуру с полуавтоматическим новеньким пистолетом, вынул и положил на стол револьвер, а затем даже свою выкидушку из рукава достал. Мужики слегка впечатлились, переглянувшись, но вслух не прокомментировали. Один из них, стоявший наособицу, прошептал на ухо что-то Кристине, от чего та, кивнув в знак согласия, тут же куда-то ушла вместе с котом. А мне были предложены узкие железные браслеты, исчерченные мелкими знаками, со свисающими с них замкнутыми цепочками. Не кандалы, но похоже…
— Пожалуйста, наденьте браслеты, господин Дайхард, — спокойно произнес наблюдавший за мной человек, — Эти предметы просто мешают использовать внутреннюю ману в достаточной мере, чтобы мы успели отреагировать на вашу возможную агрессию. И вот это… оно для вашей книги.
— Это стандартная процедура? — осведомился я.
— Разумеется, — мне ответили с легким кивком, — Облегченная. Мы предпочитаем еще помещать взрывное устройство на неблагонадежных посетителей. Реагирующее на любое движение маны в теле, но в вашем случае…
— Оно только в браслетах, да? — скривил я губы в улыбке.
— У вас прекрасно развито понимание тонких нюансов дипломатии, — внезапно ухмыльнулся мой собеседник, — Впрочем, не я первый делаю вам подобный комплимент, так ведь?
Красовский, точно. «Любые серьезные переговоры начинаются с гарантии взаимного уничтожения».
Небольшие странные железки с защелками оказались чем-то вроде кратковременных блокираторов для гримуара. При попытке выхватить книгу, я замкну простенькую магическую цепь, от чего защелки тут же намертво замкнутся, заклинивая гримуар в закрытом положении и подавая сигнал тревоги. Этот сигнал отправится как к охране, так и обратным ходом зацепит мои браслеты, инициируя два небольших взрыва, что оставят меня без кистей рук. Просто, надежно, доходчиво.
Но неэффективно. У меня еще остались руки и возможность использовать электричество. Правда, ничуть не собираюсь проверять это на практике, мне ж явно не обо всем рассказали.
— «Я могу использовать магию сама по себе…», — пробурчала мне мысленно даймон.
— «Не ты одна», — тут же предостерег я её, — «Поэтому не вздумай. Если мне оторвет руки — проиграем оба».
— «Я б тебе кое-что другое оторвала…», — пробубнили мне в ответ.
— «Хватит шутить», — поморщился я, уже идя по коридору за провожатым, — «Фелиция Краммер дель Фиорра Вертадантос, даймон гримуара Горизонта Тысячи Бед, слушай мой приказ — в случае моей смерти, ты используешь самое сильное заклинание со своих страниц, какое только сможешь воплотить»
— «Ты…»
— «Не время спорить и рассуждать», — жестко отрезал я, — «Если уж я не справлюсь с условиями нашего договора, то надо столкнуть над тобой Русскую Империю и Сильверхеймов. Это даст тебе куда больше свободы для маневра! Всё! Ты слышала приказ!»
За дверью в конце коридора, в огромном, прекрасно обставленном кабинете, куда меня пропустили одного, закрыв за мной дверь, был он. Император.
Узнать Петра Третьего было проще некуда, всё-таки на каждой купюре в десять рублей его лицо, а вот склеить порванный шаблон — куда сложнее. Всё-таки, когда тебе зловеще приглашают, зловеще везут, зловеще маринуют, а потом под конвоем и в взрывных наручниках заводят в чей-то кабинет, то, чего ты можешь ожидать? Зрелища человека, занятого бумагами за столом — в первую очередь. Стоящего у окна, с заложенными назад руками. Тоже годится. Нетерпеливо расхаживающего туда-сюда, пока пара добрых молодцев готовят пыточное кресло? Вполне укладывается в канву.
Лежащего на софе пузом вверх императора, лишь бросившего на меня мимолетный взгляд, я не ожидал. Тем более…
Пётр Третий оказался человеком крупным. Высоким, довольно широкоплечим, лицо слегка вытянутое, с мощным высоким лбом, приличных размеров и удивительно хорошо слепленный нос, ну и русые усы с небольшой окладистой бородой тоже имели место быть. То есть, вполне приличный такой император, ничего плохого сказать нельзя, вот вообще. А вот софа… нет, она, конечно, была вполне приличной софой, наверное… Полностью заслуживающей того, чтобы стоять в кабинете высшего государственного лица, в доме, очевидно предназначенном для неофициальных встреч. Опять же, никаких вопросов у потрясенно застывшего меня к софе не было.
Просто сам монарх был куда длиннее софы, поэтому совмещение этих двух несовместимостей вызвало у меня кратковременный ступор и перехватило голосовые связки.
— Ваше импера-тор… ское величес… тво, — натужно выдавил из себя я, пытаясь поклониться. Как именно — понятия не имел, потому как Эмберхарт просто-напросто не знал прогибов нужной глубины в принципе, но свидетелей моего ломанного реверанса не было.
— Голова болит, — низким звучным голосом проговорил лежащий монарх, — Сильно.
Я почтительно промолчал. Некоторое неестественное возмущение и всполохи злости от того, что кто-то смеет лежать в моем присутствии, были задавлены без особых проблем.
— Что за фамилия такая — Дайхард? — тем временем продолжал лежащий человек, — С англиканского переводил-переводил, крутил-крутил… Так-то тебе подходит, легкой жизни ты, парень, не ищешь. Но право, на кирпич похоже. Как на звук, так и по сути.
Что тут скажешь. Гладить чувство собственного величия, мол, что обо мне думает сам император, не хотелось совершенно. У меня, по сути, к лежащему самодержцу, одному из самых могущественных людей этой Земли, никакого выраженного отношения не было. С одной стороны, он велик, но как выросшему в демократическом обществе, мне было плевать. Осколкам Эмберхарта в моей памяти тоже было чхать. Опасность? Да. Смертельная? Да. Но не более.
— Так вот… — человек грузно зашевелился, принимая сидячее положение. Его глубоко посаженные глаза, жесткие и холодные, уставились на меня как сквозь ружейный прицел, — Ты, студент-ревнитель Дайхард Кейн. Знаешь, что мне про тебя рассказали?
— Нет, Ваше Величество. Не знаю, — тон голоса я попытался сделать максимально ровным, без интонаций. Как у робота.