Знаменка

- Разбита голова и вроде всё. Крови больше нигде не заметил, – ответил подполковник, задержавшись у входа, чтобы сбить с обуви налипнувший снег.

- Может, всё и будет не так трагично, как могло быть. Можете оставить номер своего телефона, чтобы вам потом позвонили, или ожидать здесь. Предупреждаю, операция может длиться долго, неизвестно сколько часов, в зависимости от характера повреждений, – произнес врач, складывая бумаги и разворачиваясь к Сезонову.

- Я останусь.

- Ваше право, – хирург кивнул и направился к лифтам.

- Если остаетесь, наденьте бесплатные бахилы, вон там.

Медсестра за стойкой указала в сторону, где рядом с кофейным автоматом на пластиковом столике стояла прозрачная шар-колба с бахилами.

- А гардероб здесь только для сотрудников, – добавила она.

- Ничего, я так. Спасибо.

Подполковник пошуршал бахилами, разворачивая их и надевая на сапоги, и, расстегнув куртку, сел на скамейку под информационным стендом.

Бригада, доставившая раненного Власова, уехала, но приемная не пустовала. На новый вызов выехала очередная машина, стоявшая при входе. К стойке, за которой медсестра общалась по телефону, что-то вбивая в компьютер, подошли трое медиков. Негромко переговариваясь, они сделали короткие записи в бумагах и вновь ушли через стеклянные двери на второй этаж. Со стороны коридора выбежали два санитара и направились к автомату с кофе. Девушка, едва завершив телефонный разговор, вновь подняла трубку; по ее строгому выговору было ясно, что очередная бригада везет нового сложного пациента. Молодая женщина перевела звонок на новую линию и набрала другой номер, опять застучав по клавиатуре.

Время тянулось страшно медленно. Прошло всего лишь пятнадцать минут. Приемная так и была полна звуков: голоса, телефонные звонки, сирены подъезжавших «скорых»… В куртке стало жарко, Сезонов снял ее и, свернув, положил на край скамьи рядом. Вывернутую вовнутрь, испачканную в крови капитана шапку подполковник сунул в карман верхней одежды. В руках он вертел шапку Власова, без интереса оглядывая ее.

- Юра, Юра… Что ж тебя так… угораздило, – Сезонов, вздохнув, положил шапку на куртку.

Мобильный зажужжал трелью входящего вызова. Подполковник взглянул на экран. Генерал Фамилин.

- Товарищ генерал-майор, – Сезонов ответил, прочистив горло.

- Товарищ подполковник, извольте объясниться, почему вас нет на месте и никто из ваших подчиненных не знает, где вы? – холодно прозвучал голос Фамилина.

- Вам еще не сообщили?

- О чем? Кто?

- Капитан Власов ранен. Его сейчас оперируют. Я с ним в больнице.

- А с тобой что?

- Здоров, жду информации о состоянии капитана.

- Валерий! Что? происходит?

- Мне бы самому понять, Егор Семёныч.

- Ладно, поговорим по твоему возвращению. Раз остался, оставайся. Как Власова прооперируют, доложишь.

- Есть.

Генерал отключился первым. Сезонов вернул телефон в карман куртки. Взглянув на кофемат, подполковник встал и купил терпкий американо, вернулся к скамейке. Сейчас, сидя в приемном зале операционного отделения и ожидая, когда Власова прооперируют, как бы ни было тоскливо и скучно, придется запастись терпением и усидчивостью: он, Сезонов, никак не может повлиять на ситуацию. У него одна задача и самая непростая – ждать. Ждать и верить в лучшее. Но при этом как, думая о раненном Власове, оказавшимся на грани между жизнью и смертью, одновременно мыслить и о текущих планах, о неисполненном, которое было из разряда сиюминутной важности и которое он оставил, когда полчаса назад сорвался к капитану? А, ладно! Пусть потом принимают любые меры, что не исполнил бумажное задание для высших генералов в срок. Всё же, как ни крути, для него жизнь человека, военнослужащего, его подчиненного – хорошего товарища ситуативно важнее всех приказов министра обороны и начальника Генштаба вместе взятых.

Сезонов, протянув руку в сторону, выбросил картонный кофейный стаканчик и, вновь достав мобильник, сделал пару звонков служащим управления. Теперь его не потеряют, а генералам объяснят, почему он, подполковник, оставил выполнение для них срочного задания и с Лубянки спешно убыл в неизвестном направлении.

Сезонов поднялся, кинул взгляд на настенные часы над стойкой, за которой, как белка в колесе, крутилась медсестра. Прошло всего лишь три минуты. Остро хотелось курить. Последний раз он затягивался страшно давно – в апреле, еще в Ярославле. Тогда, после ночного столкновения с внеземными существами. Только что мимо, на улицу прошел санитар, накинув на плечи пуховик, и, встав в стороне у края площадки над лестницей, достал зажигалку. Сезонов, надев куртку, вышел за мужчиной. Коренастый молодой человек с длинными светлыми волосами, убранными на затылке в хвостик, протянул подполковнику раскрытую пачку, поднес огонек зажигалки. Кивнув, Сезонов отошел в сторону и вновь углубился в думы: во что же Власов дал себя втянуть, с кем связался, как так вышло? От мыслей его отвлек укусивший пальцы пепел тлеющей сигареты. Он не заметил, как выкурил ее всю. Вернулся в приемный зал и сел на знакомую скамейку. Вновь мучительно потекли минуты, слишком медленно складывающиеся в часы…

Шел уже четвертый час, как Власова увезли на операцию, когда в приемный зал спешно вошел, оглядываясь, хирург, с которым переговаривался Сезонов. Увидев врача, подполковник встал и шагнул к нему. Хирург остановился.

- Сделали всё, что в наших силах, – произнес он без какой-либо эмоции, глядя подполковнику в глаза.

- В смысле… – просипел Сезонов и похолодел. Он вдруг не почувствовал под собой ног, готовый провалиться сквозь землю.

- Всё в порядке с вашим подчиненным, не переживайте так. Операция прошла успешно, сложностей особо не возникло. Зашили рану на голове, наложили шины на поврежденные конечности. Внутреннее кровоизлияние было, его удалось сдержать и предотвратить. Вправили ключицу и лучевую кость левой руки. Серьезный вывих и ушиб запястья. Недели две ему точно придется полежать у нас под наблюдением. Потом посмотрим, в зависимости от того, как быстро он будет восстанавливаться и идти на поправку.

- Спасибо вам.

- Да ну что вы. Всего лишь работа. Не только одна моя заслуга, коллеги тоже не малым образом причастны к спасению жизни вашего сослуживца. Сейчас я оформлю документы на него. Чуть позже сообщу номер палаты, куда его положили.

- Так понимаю, что сегодня к нему нельзя.

- Верно понимаете. Отойдет от наркоза, придет в себя, выспится. Завтра. Посещение до обеда. Расписание можете узнать вон, за стойкой, у медсестры.

- Хорошо.

- У него есть родственники? Родители, супруга? Им сообщили?

Ксения! Вот ведь он балда! Позаботился о том, чтобы его не потеряли в министерстве, а самому-то главному человеку в жизни Юры позвонить и сообщить о трагедии забыл! Вот же дырявая голова! Вот же!..

- Валерий Игоревич? – услышал он за спиной знакомый взволнованный голос и обернулся.

Через боковые двери в приемный зал вбежала Ксения. Узнав – от кого же и как? – о случившемся, она бросила все свои текущие, даже может важные, дела, и сорвалась сюда: пальто не застегнуто, лишь повязан пояс; шарф разметался по плечам; без головного убора, и шнурки на зимних полуботинках не завязаны, лишь заправлены за замшевый язычок.

- Ксения, – севшим голосом произнес Сезонов. Он не знал, как будет объяснять ей, что случилось с Власовым.

Женщина подошла к подполковнику, коротко взглянув на врача, и смотрела на Сезонова большими глазами, полными неописуемого страха.

- Что с Юрой? – она переводила взгляд с Сезонова на врача. Ее голос дрожал, она сглотнула, пытаясь заглушить подступавшие слезы, и часто моргала.

- Вы супруга Юрия Власова? – спросил ее хирург.

- Да. Нет. Почти. Мы не расписаны, но… – сбивчиво произнесла Ксения.

Врач рассказал ей всё то же, что и минуту назад подполковнику.

Выслушав хирурга, Ксения закрыла глаза и схватилась за лоб. Сезонов протянул руку, боясь, что у нее закружилась голова и она упадет.