Исихаст

Честно сказать, мне эта Светкина слабость к детям нравилась. Не раз вспоминал её слова: «Мне умные люди сказали, что теперь можно здесь, на большой земле, завести нормальную семью и даже от проверенного человека родить парочку пузанчиков розовощеких. Так чота хочется, слюнявчиков щекастеньких!» В этих мечтах сквозило вековое стремление нормальной женщины завести семью, родить и воспитать деток. Даже примеривал на себя роль «проверенного человека с большой земли», только слабовато у меня это получалось — видимо, родительская привычка к приоритету важных государственных дел мешала отдаться созиданию семьи вот так, просто и естественно.

Заметив свободное место штурмана, справа от водителя, прополз по качающемуся проходу между рядами кресел, спросил разрешение и расположился в полужестком кресле.

— А я думаю, с кем поговорить, — оживился отец Федор. — Боюсь задремать за рулем.

— Именно с этой целью сюда и пришел. Подумал, может пришло время песни петь и анекдоты рассказывать.

— Прежде чем начнешь меня развлекать, хочу поделиться наблюдением. Ты не замечал, как с виду вроде бы простыми событиями Господь выстраивает сложнейшие цепочки взаимоотношений. С какой целью? Правильно, чтобы творить Свою Божью волю и нас при этом направлять по правильному пути. При этом, заметь, не нарушая свободы воли — а это величайший дар нам, убогим. Правда, и ответственность наша здесь велика.

— Значит, и вы, батюшка, считаете, что все мы сейчас участвуем в таком, вроде обыкновенном чуде?

— Вы-то да, точно! А мне позвонили из монастыря, попросили исповедать монахов. Духовник у них приболел, в больнице на операции лежит. А я там у них подвизался в самом начале, всех знаю, и прежних, и новых. Мы с матушкой сюда каждый год заезжаем, когда отпуск выдается. Там есть колокольня, если забраться наверх рано утром, можно побывать на небесах.

— Это как, простите?

— С верхотуры открывается чудесный вид. Представь себе, облака находятся ниже тебя. И так хочется, пройтись по этой белой пелене!.. Мысленно, конечно. Потом туман поднимается ввысь, растворяется в небе — и чудо проходит. Вы обязательно взойдите утречком на колокольню — обещаю, получите незабываемые впечатления.

— А что там за пещеры подземные? Это не опасно? Под землей, все-таки.

— Если со сталкером, то есть проводником, то нормально. Готовься, брат, к метафизическим событиям. Там такие дела! Такие!.. На всю жизнь запомнишь.

Он подумал, подумал, пошевелил в молитве губами, прошептал под нос «да понял я, понял», затем сунул два пальца в карман, достал визитную карточку, протянул мне:

— Скорей всего, не дадут нам с тобой поговорить, там сейчас захватит праздничная суета. Так возьми на всякий случай карточку. Позвонишь, договоримся о встрече. Да и вообще, как соскучишься, наведывайся. Мы с тобой теперь повязаны, брат, — а это надолго и накрепко. Потом сам поймешь.

— А со Светой к вам в гости можно? — спросил я, глядя, как моя дама увлеченно тренируется на поповичах.

— Конечно, — кивнул он, — кажется дети ее приняли. Только, насколько я понял, она здесь ненадолго? Прости, но она насквозь заграничная, у Светы даже акцент английский проявляется.

— Тем более, — пожал я плечами, — ей беседы с вами будут вдвойне полезны. Она только в начале пути. Духовном.

У ворот монастыря нас встретил, будто поджидал, бородач в черной рясе.

— Дамочку я чуть позже устрою в гостиницу, — сказал он. — А тебя, брат, сразу отведу в пещеры.

— Вы что, со всеми так: девочки направо, мальчики налево, — пошутил я.

— Нет, только с вами.

— За что же такая честь?

— Ваш водитель заранее позвонил, предупредил, что везет проверенных людей.

Я взглянул на Свету. Думал, возмутится, но дева в платочке и длинной юбке скромно стояла, не поднимая глаз.

— Вы, дамочка, не волнуйтесь, — утешил вратарник. — Это ненадолго, три-четыре часа и он вас нагонит.

— Да не волнуюсь я, — произнесла Света несвойственно кротким голосом. — Мы ведь в правильном месте.

— Это точно, — согласился бородач. — Пока вот здесь присядьте, — указал он на скамейку, — я через десять минут вернусь.

Монах вовсе не походил на сложившийся в сознании образ представителя равноангельского чина — улыбчивый, размашистый, с аккуратно постриженной бородкой.

— А я и не монах, — объяснил он свой статус. — Белый священник. Пришел в обитель по благословению родительницы. Как похоронил маму, собрался и давай обители разные-всякие обходить. Отовсюду гнали — слаб здоровьем, возрастом не вышел, староват, у нас мол из молодых и крепких целая очередь. Пришел сюда, а здесь тогда три монаха всего-то было. Пожил на испытательном сроке полтора года, настоятель сказал, не монах я вовсе, давай, мол, женись. Да еще сам на невесту указал. Так что вроде при монастыре, но не монах. А тебя в подземелье веду — так это у меня послушание такое.

— Вроде Сталкера Тарковского, — блеснул я познаниями.

— Вроде, — подтвердил он, улыбнувшись. — Так я тебя только до первого обвала доведу, а дальше, прости, сам, своими ногами.

— Звучит зловеще, — прошипел я. — Обвал какой-то!..

— Да ты, брат, не волнуйся, — улыбнулся сталкер, как-то грустно. — Тут все просто: или дойдешь сам, или вернешься ни с чем.

— Живой хоть? — потребовал я уточнения.

— А то как же! Конечно живой… — Прозвучало это не совсем уверенно.

Завернули за угол крепостной стены, прошли через густой перелесок и остановились перед черным зевом пещеры. Немонах достал фонарик, дважды тряхнул, загорелся неверный свет. Взял меня за руку, потянул за собой. Из-за его спины я почти ничего не видел. Наконец, перед плакатом с надписью: «Осторожно! Обвал!» он остановился, посветил фонариком в глубь тесного туннеля и сказал:

— Всё, брат, дальше самостоятельно. Там тебя встретят. — Сказал как-то подозрительно облегченно, будто стряхнув прах с ладоней. И ушел.

Оставшись в полной темноте, касаясь каменных стен обеими руками, шаг за шагом, тронулся в путь. Мерещились неясные звуки там, впереди. Казалось, вот сейчас раздастся треск, и меня завалит каменная масса. Но нет, ничего такого не происходило. Вспомнил о молитве, произнес первые слова, потом еще — и дело пошло на лад. Извлек крест из-под рубашки, перекрестил пространство на четыре стороны. Наконец, успокоился, устрашающие звуки стихли, и только шепот молитвы вел меня вперед, как давеча немонах за руку вслед за собой. Прошел мимо еще одного плаката «Осторожно! Обвал!», метров через сто обошел стороной другой, на развилке уверенно свернул направо и, наконец, рассмотрел выступившего из тьмы человека в черном до пола подряснике.

— Дошел? — удивился неизвестный. — Хороший знак. Следуй за мной.

Как ни странно, то ли привык к темноте, то ли от нового сталкера исходил свет, но я уверенно следовал за черным силуэтом. Мы свернули еще дважды — и оказались у ровной вертикальной стены, расчерченной правильными квадратами. Здесь пещера была попросторней, на подсвечниках, укрепленных в стене, горели три свечи.

— Тут погребены убиенные монахи монастыря, — пояснил он, указав на стену. — Это они тебя позвали в гости.

— Почему? — спросил я, кажется догадываясь.

— Один из них твой предок по материнской линии.

— А вы, простите?..

— Я один из них, — как ни в чем не бывало пояснил сталкер. — Сегодня мой черед званных встречать. Зовут меня…

— Феодор?

— Да, Божий дар, ежели в переводе.

— И что теперь? — спросил я недоуменно.

— Сначала помолимся, как положено, а там сам увидишь.