Исихаст

— А что же ты!.. — возмутился ненароком. — Что же ты, как сегодня утром, как с полчаса назад, не сделала первой шаг ко мне? Ты же видела, как я робею.

— Видела, — вздохнула он. — В том-то и дело. Только я тогда была самовлюбленной негодной девчонкой, а ты — первый романтик в моей жизни. И последний. — Она сменила регистр с обволакивающего полушепота на хрипловатый басок. — Это сейчас перед тобой тёртая на крупной тёрке циничная тётка.

— Ты это… — запнулся я возмущенно, отхлебнув приличную порцию коньяку, — слышь, «циничная тётка»! Не сметь мою первую самую прекрасную любовь так называть!

— А то что? — заинтригованно протянула она прежним меццо-сопрано. — Неужели руку поднимешь?

— И подниму и опущу! — рявкнул я. — Никому не позволю порочить и унижать мою нежную девочку. Даже её нынешнему аватару! Или клону!..

— Слушай, оказывается, это та-а-к приятно слышать, — пропела она. — Нет, все же ты был и остаешься уникальным парнем. Я тебя очень и очень люблю. Так и знай. Ну прости меня, пожалуйста. Поверь, я очень ценю и твою влюбленность, и верность и… твое смущение. Ты лучший.

Она сунула руку в сумочку, щелкнула какой-то кнопкой, пояснила:

— На всякий, включила глушитель. Радиус действия сто метров. Ты же сейчас начнешь допрос? Когда ты играешь в шпионов, у тебя на переносице морщинка появляется. Давай, жги!

— Послушай, прости, но я сейчас в замешательстве. — Потер я переносицу. — Как тебя зовут? Сейчас.

— Как обычно — Светка. — Затем, понизив голос: — Я же сейчас «на переменке», понимаешь? Как в школе после второго урока. Сейчас мне дадут немного отдохнуть — и снова в бой. Но уже под новым именем, с новой биографией, и с новым старым мужем. Почему-то мне чаще всего именно старички достаются.

— Так ты все-таки вляпалась в эти самые… в сети, откуда выход через трубу в крематории, что на Октябрьском поле.

— Ага, — кивнула она игриво. — Сведения о трубе на Октябрьском у Резуна почерпнул? Ну-ну! — Саркастически улыбнулась. — Что касается карьеры. Будто меня кто-то спрашивал. Твой папуля моего папулю вытащил из нищеты, вернул в строй, меня закадрил, а дальше: «Дан приказ ему на запад, мне в другую сторону» — где-то так… А знаешь, я оказалась очень даже ценным кадром. Могу супостатов оптом утилизировать, могу кого угодно соблазнить, могу выдуть литр вискаря и ни в одном глазу, да еще сходу выбью девяноста пять из ста, а могу такую романтику сыграть — закачаешься!

— Ты всерьез взялась меня расстраивать? — гнусаво протянул я на манер Дона Корлеоне. — Хорош! Опомнись, это же я, твой «дружок».

— Уже опомнилась. — Кивнула она, плеснув в рот двойную порцию джина. Для храбрости, что ли? — Но, знаешь, — она пригнулась к своей тарелке с креветками, — мне умные люди сказали, что теперь можно здесь, на большой земле, завести нормальную семью и даже от проверенного человека родить парочку пузанчиков розовощеких. — Надула щеки, проткнула пальцами, издав неприличный звук. — Так чота хочется, слюнявчиков щекастеньких!

— Таким феминистским образом, ты делаешь мне предложение? — изумился я, открыв рот.

— Ага!.. — Улыбнулась она, глядя в окно, предоставив моему восхищению свой идеальный профиль. — Ты же сам хотел. Чтобы я первой… Сдалась.

Внезапно встав, Светка бросила деньги на стол, взяла меня под локоть и потащила на выход.

— Взмахни рукой, чтобы твой лимузин подогнали.

Черный автомобиль послушно принял нас в объятия мягких сидений. Особо приятно было опустить затылок на стерильные чехлы упругих подголовников.

— Ну что, поели, теперь можно и на пляж. Позагораем, искупнёмся, обгорим до пузырей. Не, а чо нам мешает! У меня отпуск, ты вообще свободный как истинный поэт. Так что, шеф, в Домодедово эйрпорт, плиз. Он у тебя по-русски кумекает? — Шофер впервые подал признаки жизни, сурово кивнув седой головой. Я в роли заказчика, подтвердил согласие на авантюру, конспиративно вздохнув:

— Чего не сделаешь ради первой школьной любви.

— Эт точно! В нашем перво-школьном-любовном деле, шантаж — главный козырь. Я, например, в Сочи ни разу не была.Майами, Ницца, Кипр, Эйлат — это сколько угодно, а в Сочах – нет. Сейчас номер для молодоженов закажу. — Нырнув в телефон, она узнала в инете, какой там отель лучший и забронировала два номера-люкс. — Второй, на случай ссоры молодоженов, хи-хи. Та-а-ак, наш самолет взлетает через сорок минут. Шеф, поднажми! А впрочем, без нас все равно не улетит, не позволю. На всякий случай, заложников с угоном самолета заказала. А что такого, сейчас и такая услуга есть, квест называется. Шучу. Ладно, я всхрапну минут семь, а ты мух отгоняй. — И сходу захрапела как пьяный боцман. Вот и люби ее такую!..

Выйдя из такси, Света отошла и повисла на телефоне. Расплачиваясь, я протянул карточку водителю, и вдруг тот подал голос:

— Кстати, храпит она ненатурально, да и духами не пользуется. Дама не та, за кого себя выдает. Понимаю, вы влюблены, но на вашем месте был бы с ней осторожней. По всему видно, мы с ней из одной конторы.

— Благодарю, — холодно бросил я. — Счастливого пути.

— Что, служивый успел меня заложить? — осведомилась дама. — Быть стукачом всю жизнь — это у стариков норма. Ладно, полетели.

В салоне аэробуса, Света, извинившись, задремала, на этот раз без храпа. Мне же не спалось. В голове прозвучало: «опять плывешь по течению». Да плыву, мне так привычней. Практика показала, что это самый надежный способ выживания.

Дело в следующем. С детства был болезненным, переболел, кажется, всеми хворями, которые описаны медицинской энциклопедией, я узнавал. Но это ладно, я еще и умирал несколько раз. Первые два летальных случая погрузили меня во мрак и ужас, впрочем, длилось это состояние минут пять, так что испугаться по-настоящему не успел. Пока со стороны недоуменно рассматривал самого себя, бледного и бездыханного, как сверху спустился ко мне светлый ангел, подхватил подмышки и вытащил из тьмы на свет. Когда терминальная ситуация повторилась в третий раз, я даже не беспокоился, просчитал до сорока — и мой добрый ангел извлек меня из небытия на свет, бережно уложив на кровать.

Рассказал об этом маме — она только горько заплакала, рассказал отцу — он отнесся к моим словам на удивление спокойно, только попросил «больше так не делать», мол ему нужен наследник и друг, и лучше, если живой, иначе «для кого он живет и кому всё это оставит». Наверное, мне удалось проникнуться чувством ответственности и даже пообещать отцу выжить во что бы то ни стало, чтобы продолжить его дело и довести до победного конца. С тех пор так и живу с этим бременем ответственности, за что имею все, что мне нужно и даже чуть больше.

Никогда не нуждался в деньгах. Разумеется, кроме тех экспериментов, когда выходил из дома без копейки в кармане, бродил по городу, голодал, просил милостыню — и таки получал мелочь на обед в столовке. Мне подавали милостыню охотно, что расстраивало штатных нищих. Поэтому решил отдавать деньги им, чтобы невзначай не получить костылем по затылку. Заметив мой исключительно академический интерес к нищенству, штатные попрошайки, перестали на меня сердиться и даже из отданных им денег выделяли мне десятую часть на кофе с пирожком и проезд в метро. Я же в качестве благодарности бегал за портвейном и развлекал общество анекдотами. Когда объявил об удачном завершении эксперимента, мои штатные попрошайки, ставшие мне чуть не родными, даже огорчились, из-за чего пришлось им устроить прощальный ужин в подвале, куда из ресторана доставил целую коробку с едой, вином и пивом. Обещал навещать при случае.