Бер и Берегиня

Вот у дома тормозит автомобиль. Марку разглядеть с моего места не получается, но ясно, что машина принадлежит женщине. Красивый бежевый цвет, не большие габариты. Мужчины предпочитают что-то массивнее и грубее.

Из машины выходит светловолосая девушка, стройная, не высокая. Пшеничные волосы стянуты в высокий хвост. Одета легко, в светлую майку и светлые шорты, которые открывают яркому солнышку прямые, красивые ножки в белых босоножках. Отрыла заднюю дверцу, достала несколько пакетов, и перекинув через плечико объемную спортивную сумку, помогла выбраться с заднего сиденья светловолосому малышу. На вид мальчику было не больше трех, максимум, четырех лет. Встав на землю, малыш рванул к калитке с звонким криком «мы пиеееехааали»

Калитка распахивается, и малыша на руки похватывает огромный, широкоплечий лысый мужчина и с громким, басовитым смехом подкидывает ребенка вверх. Малыш смеется, когда подлетает над мужчиной, а я все смотрю на монолитную фигуру. Мужчина ловит заливающегося звонким смехом малыша, целует его в светлую макушку, ставит на землю. И, вдруг, поднимает взгляд в небо. Вижу родные черные глаза. Кирилл???

Разглядываю своего мужчину. Он стал больше, широкие плечи стали покатыми, и еще шире, чем раньше. На мужественном лице прибавилось морщин, глубокие складки залегли между черными бровями. Но прежней жесткости в лице стало меньше. Он стал мягче.

— Сколько раз говорил, не таскай тяжелое! — отчитал девушку за то, что нагрузила себя пакетами и сумкой. — Приедет муж твой, голову оторвет мне, если узнает.

Девушка звонко рассмеялась, а я выдохнула с облегчением. Эта блондинка— не с моим Кириллом!

— Дядь Кир, а кто ему что-то скажет? Я вот не скажу точно. — она заговорчески подмигивает моему мужчине, обнимает и чмокает в щеку.

— Не говорил, когда сам приедет? — спрашивает Кирилл, сажая мальчишку на свою бычью шею, и подхватывая пакеты.

— Вы ж его знаете, дядь Кир.

— Ага, весь в отца, такой же упрямый медведь. — слышу знакомый голос. Не. Может. Быть.

Я вижу себя. Я практически такая же, как и в прошлом сне. Только волосы стали еще длиннее. Ни следа макияжа, лицо загорелое, фартук повязан на раздобревшей в бедрах фигуре. Я вижу себя вторую в футболке, бриджах и домашних тапочках.

— Ба! — вскрикивает малыш и тянет ко мней-старшей ручонки. Я— старшая смеюсь и снимаю внука, да, скорее всего внука, с могучей шеи Кирилла, и тискаю, тискаю смеющегося малыша в объятиях.

— Привет, сладкие мои. — старшая я улыбаюсь, смотря в синие глаза малыша. — Я так по вам скучала.

— Дай тебе волю, ты б их никогда от себя не отпускала, — улыбается Кирилл, шлепая меня-старшую по попе. Однако, с возрастом он стал все больше похож на своего деда.

— Конечно, не отпускала бы. — улыбаюсь я в ответ, целуя блондинку в щеку. — Как ты, детка? Все нормально?

— Да, теть Варь, — она кивает, прикладывая маленькую узкую ладошку к своему животику. Так-так-так, а у меня будет еще внук! А ну-ка. Мой сон— мои правила.

Напрягаюсь чутка, и вижу, что моя сноха родит мне второго внука! Только… Что-то в нем не то. Нет, он здоров, и ментально тоже. Но в нем есть что-то, что отличает его от старшего внука.

Меня выкидывает обратно в сон. Моя семья уже сидит за столом, мой внук (мой внук, мать его! У меня есть внук!) сладко спит на диване рядом. А старшие ведут милый разговор.

— Как твои, Оль? — Кирилл сидит, полуоткинувшись на спинку стула.

— Ой, не спрашивайте. — отмахивается Ольга, закатывая глаза. — Кажется мне, что скоро за пятым пойдут. Отец как с цепи сорвался, — хихикает, прикрывая миленький ротик, — Мама от него уже не знает, куда спрятаться.

— Толку то прятаться, — ржет Кирилл, а на него шиплю старшая я, чтоб не разбудил внука. — Все равно выследит. Так она его еще больше провоцирует на охоту.

— А может, ей нравится? — вставляю старшая я свои пять копеек. — Ну не поверю я, что за столько лет жизни с оборонем, она не знает, на что они реагируют острее. Как младшие, Оль? Все хорошо?

— Да, теть Варь. Братислав и Душан собираются через пару месяцев в Россию, они оба прошли отбор к Александру Семеновичу в отдел. Ну а Слава, — Ольга ласково улыбается, вспоминая о младшей сестричке, — Славна на полном серьезе собирается за братьями. Она почему-то уверена, что братьям крайне необходима защита ветеринара.

— Ну а что? — Кирилл серьезно смотрит на сноху, — Врачи всегда нужны. Тем более, ветеринары. И пусть ветеринару всего 10 лет.

Ольга смеется.

Ольга… Ольга… Так, стоп! Это же Ольга! Дочь Алисы!

Старшая Я вдруг поворачивает голову и внимательно смотрит прямо на меня. Я замираю. Хотя чего бояться, это же я. Старшая я чуть заметно кивает головой в сторону двора, и я покорно вылетаю вслед за ней. Она идет к беседке, садится на одно из мягких кресел, достает из кармана пачку сигарет, закуривает, и внимательно смотрит прямо на меня. Как она меня видит?

— Я тебя давно ждала. — произносит старшая я и улыбается мне. — Садись, есть о чем поговорить.

Мой дух опускается рядом. Я не ощущаю прикосновений к своему телу ткани кресла. Но очень хочется курить. Очень.

— Я помню, как увидела этот момент во сне. — продолжает говорить Старшая я, не сводя с меня взгляда. — Успокой свою душу, Варь. У вас все будет хорошо. Сын, сноха, внуки. Глеб и Шура живы, дай боги им здоровья и долгих лет. Кирилл… — она немного спотыкается на его имени. — Вы многое переживете, Варь. Очень многое. Много раз будете под ударом. Но все будет хорошо. Только будь рядом с ним, не оставляй одного. С каждым днем ваша привязанность будет сильнее и сильнее. Уже сейчас, ты чувствуешь, что ему грозит опасность. Ведь именно поэтому ты сейчас с Глебом в Нави, если я ничего не путаю. Но будут моменты намного опаснее, чем сейчас. Ты сама поймешь и почувствуешь.

Старшая я докурила сигарету, огляделась вокруг в поисках пепельницы, и не неайдя, матюкнулась.

— Опять пепельницу на место не поставил. — затушила сигарету о подошву шлепки, и спрятала бычок в карман. Подняла на меня взгляд. — Варя, сына зовут Иван. А сейчас тебе пора. — и щелкает пальцами, меня с дикой силой тянет в небо, и всасывает в огромную воронку.

И я просыпаюсь.

23.2. Кирилл Коновалов

Сознание возвращалось рывками. Перед глазами плясали кровавые круги.

— Кир, — меня потрясли за плечо и тело отозвалось болью.

— Кир, блядь, хорош разлеживаться, очухивайся давай! — я его убью когда— нибудь. Хоть Милош и был мне братом, но убью.

Открыл глаза с трудом, и постарался оглядеться. Тело отдавало болью. Казалось, болела каждая клеточка.

— Ну наконец-то. — Милош появился откуда-то сбоку. Выглядел мой сербский капитан не сильно хорошо — помятый, в кровавых разводах там, где красные нити Игната впивались в тонкую человеческую кожу. На мощной шее был одет ошейник, от которого в темноту уходила тяжелая цепь. Ошейник?!

Я дернулся, стремясь проверить и свою шею на наличие такого же, но не смог дотронутся. Да что там, я и руки то поднять не мог. В отличие от Милоша, которого пристегнули за ошейник, я был пристегнут за руки. Попытался приподняться на локтях — и свалился обратно на каменный пол. Боль, только-только начавшая затихать, взялась за свое с новыми силами. Суставы выкручивало и выламывало, мышцы сводило судорогой.

— Тихо-тихо, бата, не шевелись. — на лоб упала мокрая тряпка, некогда бывшая футболкой. Моей или Милоша— не ясно. — Поломала нас сила этого уебка, — тихо говорил серб, пытаясь унять мою боль. Я знаю, наша Нина гоняла его по лекарскому мастерству, я же в то время был в, так скажем, командировке. Он протер мой лоб тряпкой еще раз. — Я и обратиться не могу. Эта тварь нас заблокировала. Я теперь человек, а ты… А ты бер.

В смысле я бер? Опустил взгляд — голова отозвалась тяжелым ударом крови по вискам— и увидел вздымающиеся бока и живот медведя. Но почему я не слышу его?

«— эй, ты тут?»— тихо позвал своего медведя мысленно, но ответа не услышал. То есть я заперт в теле медведя? Пиздец, приплыли.