Великий диктатор

Я-то боялся, что мне попадутся какие-нибудь забитые жизнью дети, которые молча выслушав меня и приняв подарки, тут же забудут о моём визите. А вот спор, это хорошо. Это говорит, что наша встреча может выйти интересной и продуктивной. А может, наоборот, перерасти в конфликт. Ну, тут всё от меня зависит.

- Что вы, ты, - мальчишка на мгновение сбился в сомнении, как меня величать, но видимо решив, что снявши голову — по волосам не плачут, продолжил. - Ты, скорее — «золотой кролик», которому за деньги кто-то написал книгу, а теперь ты — знаменитость. Вот! - и гордо задрав голову, обвел взглядом остальных. Видали, мол, как я его?

Паренёк, называя меня «культа пу-пу», явно провоцировал конфликт. Простой кролик (kani) не шёл ни в какое сравнение с оскорбительным кроликом (pu-pu).Так называли здесь мажоров, золотую молодёжь, которая, в случае проблем, сразу пряталась за спины взрослых и сама за себя постоять не могла. Видимо, хотел меня обидеть так, чтобы я плюнув на всё, ушёл и оставил их в покое.

- Тебя как звать? - решил я сменить тему и зайти с другого фланга.

- Звать меня Ванхемпи (старший), - прошипел в ответ мальчишка, то ли странное имя, то ли прозвище. - И я здесь решаю кто говорит первым! Только…

- Вот и прекрасно! - грубо перебил его я. - Распорядись, нагреть самовар. А то тут мои бабули пирожков вам напекли.

С этими словами я поставил на стол мешок и развязал его. По комнате сразу поплыли сногсшибательные запахи свежей выпечки с лесными ягодами, отчего сразу с нескольких мест послышались громкие голодные сглатывания и урчание животов.

Когда бабушки узнали о том, что я на следующий день еду в детский приют, они тут же заявили, что в гости с пустыми руками нельзя, и припрягли меня месить тесто. Влезший было с советами о начинке печева дед Кауко схлопотал по шее и позорно утёк, бросив внука на произвол судьбы.

- Ммм, - замялся предводитель приютских при виде горы румяных пирожков. - Ну, да. Это можно, - согласился он и, явно взяв себя в руки, скомандовал. - Кирппу, Йоха, самовар разогрейте, бегом! Туме, Татта, тащите кружки и тарелки!

В комнате сразу поднялась суета и пацаны забегали, как наскипидаренные. Двое, явно десятилеток, схватив полуведёрный самовар рванули за дверь. Ещё двое, начали доставать из посудного ларя кружки и блюдца.

- Меня зовут Мауно. Мауно Уотила, - всё же представился местный вождь и, как бы нехотя, протянул мне руку.

- Матти Хухта, - в ответ представился и я, хотя, дядя Ларс уже представлял меня. И пожал его протянутую руку.

Пацан явно хотел с силой пожать мою лапку, даже так показывая, что он здесь главный. Но я ответил тем же, и мы почти на минуту застыли в силовом рукопожатии, глядя друг другу прямо в глаза.

- Силён, - констатировал он, после того как сам, первый, разжал руку. - Так это правда, что ты сам пишешь книги?

- Честное пионерское! - я вскинул правую руку в пионерском салюте, так как был в своей форме, с галстуком и различными нашивками.

Мальчишка вначале испуганно дёрнулся из-за моей вскинутой руки, но быстро сообразив, что это элемент какой-то клятвы, засыпал меня вопросами про пионеров и нашу организацию. Почти всё чаепитие я рассказывал ему и остальным кто такие пионеры, какие у нас задачи. Отдал им привезённые с собой копии текстов устава, правил и пионерской песни.

Я так увлекся рассказами про наш отряд и наши приключения, что не заметил даже прихода Ларса Нюберга за мной. Так и не успел им рассказать про новую книгу «Волшебные спички». И просто оставил три экземпляра её на столе. Зато договорился с дядей Ларсом, что на пасхальные вакации он привезёт к нам, в Яали, Мауно, который уж очень хотел увидеть вживую наш отряд.

И уже в самом конце, ко мне робко подошёл мальчишка, которого Отто назвал Кирппу (блоха), отправляя разогревать самовар.

- Простите, господин Хухта, - мальчишка замялся, но всё же справился с, то ли стеснением, то ли боязнью. - Вы сказали, что вы с Яали. А вы не знаете, живут ли там тетя Ханна и дядя Отто Макела?

- Он учителем в школе работал? - и дождавшись кивка, огорошил мальчика ответом. - Умер он. В прошлом году. От гриппа. А жена его жива. Родственники твои?

- Да, - прошептал парнишка. - Тётя Ханна — родная сестра моей матери.

- А чего же ты тогда здесь? - искренне удивился я. - Никак сообщить не могли, что ли?

- Мы в Брагестадте жили. А когда родители умерли, я решил сам до тётки добраться. Но меня поймали на железной дороге. И сюда определили. Даже слушать не захотели про родню, - быстро-быстро выпалил пацанёнок, будто боясь, что я не дослушаю и уйду.

- Звать-то тебя как? А то, что я скажу твоей тётке? Не про блоху же рассказывать?

- Ой. Извините, господин. Я это, я Петри Хакала.

- Ясно. Сейчас запишу и вечером или завтра сам ей расскажу о тебе.

- Спасибо, господин Хухта!

По приезду домой, за ужином, я рассказал родным о встрече и не забыл упомянуть про Петри Хакала. Чем вызвал непонятное мне оживление, а дед, забыв про еду, оделся и ушёл, сказав, что пойдёт навестит Ханну Макела.

- За два года до твоего рождения семья Хакала продала свой хутор и земли нам, - пояснил мне отец. - Это то самоё болото, где мы торф сейчас добываем. Да и дружили мы семьями. Если Ханна не возьмёт племянника, то мы сами его к себе возьмём. Ты как, Эмма? - обратился он к матери.

- Конечно, Матти! Они же нам как родные были. Мы с ними вместе росли, - и одобряюще накрыла своей ладошкой кулак отца на столе.

…..

В конце марта к нам приехал из Швеции дядя Бьорк, старший брат моей мамы. И привёз хорошие новости о цене строительства железной дороги от нашего кирпичного завода и до Улеаборга. На организованном дедом Кауко совещании собрались все совладельцы завода и я, в том числе.

Сначала дед попытался меня турнуть, не из-за вредности, а из-за того, что меня, вместе со всеми моими пионерами, включили в состав церковного хора, и сегодня была как раз репетиция перед Пасхой, которая в этом году припала на седьмое апреля. Но наш управляющий, англичанин мистер Райт, вступился за меня, заявив деду, что мастер Хухта будет ему нужен на этом собрании.

Я несколько раз безуспешно попытался донести до деда, а потом и до отца, как я сам вижу нашу будущую железную дорогу. Но от меня и от моих каляк-маляк отмахнулись, как от назойливой мошкары. Поэтому я и пошёл к мистеру Райту, который, в отличие от родни, меня очень внимательно выслушал и предложил немного подправить мой план. В итоге, после долгих часов обсуждения мы с ним и готовились представить всем то, что мы придумали.

Шведский подрядчик, которого нашёл дядя Бьорк, брал на себя проектирование дороги и строительство путей. С нашей стороны было только финансирование, получение разрешения на строительство и возведение моста через речку Калимеэноя в селе Корвенкюля. Мост, для экономии, решили поставить пока деревянный.

- А ездить-то что по этой дороге будет? Где мы паровозы возьмём, - неожиданно влез в разговор, дремавший в своём углу дядя Тапио.

- Один паровоз можно переделать очень быстро под вашу колею. Он как раз есть в наших мастерских. И он продаётся. Шесть тысяч крон, - ответ на этот вопрос дядя Бьорк явно подготовил заранее.

- Девять тысяч марок? - влёт конвертировал валюту дед Кауко. - Это что же за рухлядь там по такой цене? В Гельсингфорсе, тридцать тысяч марок хотят за старый английский «Dubs».

- Хороший, кстати, паровоз, - подал голос и наш управляющий. - Очень хорошо подходит под то, что мы придумали с юным мастером.

- И что вы там придумали? - с подозрением в голосе осведомился наш глава клана. - Давай, Матти! Не тяни. Сбежал с хора, так хоть здесь дело предложи.

- Надо строить железную дорогу не только до нашего завода, а и до Кийминки. И запускать пассажирские перевозки. Так мы ещё быстрее окупим свои затраты на строительство.

Пока взрослые, выпав в осадок от моего плана, потихоньку пытались прийти в себя, я со скоростью пулемёта выдавал всё, что мы подготовили с мистером Райтом. Про цены на перевозки, пассажиропоток и строительство станций.