Вторжение в Ойкумену

Эжен Тома захохотал, запрокинув голову. Потом замолчал и с интересом посмотрел на чернокнижницу.

— Значит, не скажешь, — сделал вывод он и повернулся к бургомистру и адъютанту. — Повесить до обеда.

Эжен Тома тронул белого коня, чтобы уехать с площади. Надо было ещё принимать дела. Следом за ним устремилась Асторга, на своей каурой лошадке.

— Эй! — крикнула ей вслед Элигия Целеская. — Не подскажешь заклинание, которым ты такого видного мужика захомутала? Мы чернокнижники живучие, вдруг пригодиться.

Эжен Тома ухмыльнулся, а потом приказал бургомистру.

— Вешать медленно, чтобы помучалась.

Тот испуганно кивнул, всем своим видом давая понять, что готов служить завоевателям верно и честно.

Эрцгерцог Иоганн, который сберёг армию, но потерял лицо, вот уже час не показывался от императора. Порой из-за дверей доносилась громкая ругань: это отец переругивался со своим средним сыном. Генерал Герхард фон Шифф, лишь пожимал плечами. У старшего — Пауля, дела обстояли не лучше, а что поделать? Имперская армия вступила в войну в плохом состоянии, по сути дела, ничего не изменилось со времён Пятилетней войны, а она когда была? Тогда склавины прикрыли спину, по сути дела, спасли от унизительного поражения северным алеманнским королевствам, которых науськивало Соединённое Королевство Альбийских островов. А теперь что? Да тех же склавинов и альбийцев бьют эти фанатики из Нейстрии.

Наконец, дверь раскрылась и оттуда выскочил, красный как рак эрцгерцог Иоанн. Он как будто хотел что-то сказать в адрес отца, но сдержался и только кивнул фон Шиффу.

Как генерал выяснил чуть позже, когда принц успокоился, орал не император на Иоганна, а сын на отца. Припомнив ему всё, в том числе конфликт с Ингваровым и прочее. Оттон лишь огрызался в ответ, указывая, что и сам принц не очень удачно выступил. Закончилось всё хорошо. Император приказал сыну готовить армию к отражению вторжения уже на близкие к столице земли, чем они, собственно говоря, и так собирались заняться.

А в это время в Северной Латинии дела у алеманов обстояли не самым лучшим образом. Укрепившая свою власть в Нейстрии Алурия, взялась последовательно возвращать земли вассального уже лично ей Латинского королевства. Начала с княжества Граппали, взяв Тауринорум. Эрцгерцог Пауль просто бежал в панике, бросив свои войска. Этим Иоганн выгодно и отличался от своего брата. Хотя они оба отступили, но один делал это организованно, отходя на заранее подготовленные позиции — и, видит Бог, не его вина, что армия испугалась внезапной атаки генерала Тома. Он сделал всё что мог и даже больше, сохранив для империи большую часть своей армии.

Пауль же покрыл себя позором, сбежав прямиком, бросая армию, которая попыталась оказать сопротивление, но или погибла и попала в плен.

К счастью, в войсках оказался племянник императора Ульрих фон Фальксбург, тоже эрцгерцог. Именно он смог собрать жалкие остатки разбитой армии, и организованно отвёл их в Инсубр, где держался, пока не подошла подмога.

Оттон Десятый всё-таки пошёл на конфликт с сыном, забрав у него часть войск, и перспективного командира Фридриха фон Штольберга, которого и послал помочь Ульриху.

Фридрих был достаточно молод, для генерала, но уже отличился в нескольких сражениях, а ещё он был наравне с фон Шиффом ближайшим советником Иоганна.

Прибыв на место, генерал заметил, что молодой принц ничуть не хуже, а то и лучше Иоганна, который был больше администратором, нежели полководцем. Вдвоём они пытались противостоять наступающей армии Алурии, в которой, помимо неё самой были такие покрывшие себя славой в этом мире: барон Шарль д’Альстаф, граф Гай де Клермон, Мишель д’Остраг, Луи де Борага. Считалось, что против них успешно может воевать только Ингваров, который, по общему мнению успешно морочил голову д’Арно в Гельвеции, но Ульрих фон Фальксбург и Фридрих фон Штольберг попытались. Хотя и не очень успешно.

— Придётся оставить Медиоланское герцогство, — мрачно сказал фон Штольберг Ульриху, когда они склонились над картой.

— Но тогда мы фактически пустим Алурию к Лацию и Портинопскому королевству, — возразил Ульрих. — К тому же генералиссимус Ингваров окажется запертым в горах Гельвеции.

— Да, — хрустнул костяшками пальцев фон Штольберг. — Проблема. Но боюсь, дорогой мой Ульрих, пытаясь удержать Медиоланское герцогство, мы просто потеряем и свою армию и идущих на помощь склавинов.

Ульрих прикусил губу.

— Но должен же быть хоть какой-то выход.

— Если он и есть, — пожал плечами фон Штольберг. — То я его не знаю. Но на карте стоит многое — не пустить Алурию в Прасинию, и далее, в имперские земли.

— Война проиграна? — печально уточнил Ульрих.

— Не извольте сомневаться Ваше Высочество, — хмыкнул фон Штольберг. — Она была проиграна едва мы начали боевые действия.

— Но Ингваров… — как-то печально сказал эрцгерцог.

— Ему семьдесят лет, — пожал плечами Фридрих. — И да, как полководец он хорош, но ему никогда не приходилось воевать в таких условиях. Он всегда наступал, отталкиваясь от родных земель, с хорошо отлаженной логистикой. Регулярное пополнение как солдат, так артиллерии и всего остального. То, что он держится, в какой-то мере чудо… ну и попустительство врагов, которые играют и с ним, и с нами в какую-то игру.

— Какую? — вздохнул Ульрих.

— Если бы я это понял, у нас бы появился шанс, — немного чопорно ответил фон Штольберг.

Однако на всякого мудреца довольно простоты. Алурия просто упёрлась в оборону Медиоланской области, или просто Медиолана — так нейстрийцы назвали расформированное герцогство. В дальнейшем Гастон д’Арелато планировал небольшую административную реформу, но всё это должно начаться после войны.

— Нам нужна Церералия! — доказывал Альстаф, на очередном совещании в штабе. — Мы можем обойти Медиолану, как это сделал генералиссимус Ингваров, когда наступал, послав против них лишь часть войск. Сейчас же и этого не потребуется. Эрцгерцог Ульрих не посмеет атаковать, так как в обороне у него больше шансов и он это понимает.

— Не забывайте про склавинов, — заметил Жаккар.

Генерал Шарль Жаккар подобно Луи Кавелье и Эжену Тома был из нейстрийских военных-республиканцев, и приближен Алурией за военные заслуги. Впрочем, он выделялся даже на их фоне. Осторожный, он избегал крайностей. Поддерживая революцию, выступил против казни короля, за что был брошен в тюрьму и провёл там два месяца. Однако своим убеждениям, а также привычке их публично высказывать не изменил ни на йоту. Следующие, кто взялся за него, были андижонисты, когда Жаккар стал выступать против преследования магов. Однако у них получилось куда хуже, чем у предшественников — Шарля не смогли даже арестовать, посланные по его душу комиссары просто сбежали от солдат, которые отказались выдавать им своего командира.

Во время войны первого альянса Шарль Жаккар умело воевал и даже несколько спас нейстрийскую армию от полного разгрома. Когда на горизонте появилась Алурия, то Шарль отнёсся к ней индифферентно. Но вскоре, увидев, как она воюет, стал большим поклонником её полководческого искусства, и даже записался в армию Алурии, которая отправилась в Тамерию.

Несмотря на неудачи тамерийской кампании, Жаккар смог там отличиться и привлёк внимание Алурии, которая, отбывая в Нейстрию, поручила ему заключить мир с альбийцами и турсманами, что тот и выполнил. Однако, когда Шарль Жаккар попытался вернуться в Нейстрию то был задержан альбийцами и объявлен военнопленным. Вырваться ему удалось только через месяц, и он сразу поспешил к своей императрице, и та дала ему две дивизии. К тому, что Алурия из генерального консула стала императрицей, он отнёсся равнодушно, видя в этом следование традициям древнего Лация.

— Которые сначала разбил этот генерал Тома на Риволе, а потом они героически отступали из Риволланда, даже не пытаясь прорваться на помощь Ингварову? — отбивался Альстаф.

— И правильно сделали, — заметил Гвидо. — Они бы все там легли. Тома прекрасный командир.