Книга Розы

Теперь же, помимо пары чулок «Аристок» в ящике, намека на запах духов «Герлен» в ванной комнате и, возможно, микроскопического волоска на расческе, от нее не осталось никаких следов. Словно она никогда здесь не бывала.

— Кажется, нашел. Смотри. — Оливер внимательно изучал машинописный текст, напечатанный на официальной государственной пишущей машинке на министерском бланке из дорогой плотной бумаги с руническим символом СС.

Бленхеймская конференция

3 мая 1953 года

Совершенно секретно

Список участников:

Вождь, протектор Розенберг, бригаденфюрер СС Шелленберг, группенфюрер СС Эрнст Кальтенбруннер, начальник уголовной полиции рейха Артур Небе.

Другие представители: Министерство иностранных дел, СС, гестапо, Министерство по делам расы и переселения, Министерство по делам женщин.

— Что тебе бросается в глаза в этом списке?

Она внимательно вгляделась:

— В нем нет короля.

— Точно.

— Почему же?

— Дело в том, что именно они собираются обсуждать. — Он указал на текст ниже.

Повестка дня

Приведение законодательных актов Англо-Саксонских территорий в соответствие с континентальным законодательством.

— Никто не стал бы собирать всех высших чинов партии, если они не собираются обсуждать что-то крайне важное. Подозреваю, «приведение в соответствие» означает, что все серьезно. Все законы, действующие на континенте, начнут действовать здесь. Вся защита неарийцев и прочих заканчивается.

— Но мы же не знаем, какие законы на континенте.

— Правда. Но из записок Бергхофской конвенции мы знаем, что королю Эдуарду дали некоторые послабления относительно порядков в протекторате. В общем, ему кинули кость. Удовлетворили прихоть. У людей есть некая слабость в отношении коронованных особ, наверное, и Вождь подвержен обаянию монархии, как все люди. В любом случае с самого начала конвенция подразумевалась как нечто временное, как и указано в протоколах к ней. Они собирались ее заменить сразу после коронации.

— Заменить чем?

— Тем, что уже есть в других странах.

Она не знала — они оба не знали, — что за порядки в других странах, но Роза почувствовала дрожь, как перед дверью стоматологического кабинета — за этой дверью явно скрывается нечто ужасное, и узнавать, что именно, совсем не хочется.

— Думаю, они начнут с евреев, — сказал Оливер. — Протектор ярый антисемит. Наверное, только гомеопатия его и сдерживает.

— Откуда ты знаешь?

— Все написано в его книге, его взгляды изложены яснее некуда, достаточно туда заглянуть.

Оливер сложил бумагу и убрал ее в свой вещмешок.

— Что ты делаешь?!

— Забираю документ с собой.

— Нельзя этого делать! Мартин все сразу поймет. Он заметит пропажу.

Оливер взял ее лицо в ладони.

— А по-твоему, ему еще не все известно?

Что знает Мартин? Его предложение руки и сердца и отказ Розы — все это сейчас казалось таким далеким, но он наверняка переживал обиду и ничего не знал ни об аресте, ни о том, что она так и не вернулась в свою квартиру прошлой ночью. И все же, он весь год был так настойчив в своих ухаживаниях и так уверен, что у них впереди совместная жизнь. Наверняка он попытается ее разыскать.

Действуя импульсивно, Роза подошла к кровати. Во всех съемных квартирах в прикроватных тумбочках полагалось иметь книгу протектора, как Библию при старом режиме. Подразумевалось, что одинокие жильцы найдут в ней утешение и вдохновение в ночные часы. В этой книге, под красной сафьяновой обложкой, между листами с золотым обрезом Мартин хранил фотографию, которую выпросил у Розы в начале знакомства. «Вряд ли сюда кто заглянет!» — пошутил он тогда.

Она перевернула книгу и потрясла, но оттуда ничего не выпало. Как и все призраки прошлой жизни, некогда драгоценное фото растворилось в небытие.

Окинув квартиру прощальным взглядом, Роза закрыла за собой дверь.

Снаружи, на противоположной стороне улицы, в черном «опеле» сидели двое мужчин. Они слегка оживились, когда Роза и Оливер вышли из здания, не особенно стараясь скрываться.

— Это слежка, да? — спросила Роза.

— На нас вышли быстрее, чем я думал. Этот консьерж оказался на удивление сообразительным. Наверное, он позвонил куда следует, как только мы вошли. Появятся и другие. Скорее всего, еще двое ждут впереди. Нам очень везет.

— Везет?

— Если бы послали полицию, мы бы уже сидели в камере. А так они хотят посмотреть, куда мы пойдем. Постараемся от них оторваться.

Роза заставила себя идти спокойным шагом, глядя на тротуар перед собой, притворяясь, будто идет, как обычно, в контору, а не бежит в неизвестность от всех, кого знала. Обратной дороги нет, понимала она. Рокот автомобильного двигателя вернул ее к реальности, когда она немного отвлеклась, представляя, что сегодня обычный день. «Опель» у них за спиной медленно тронулся с места.

— Неважно, что мы их заметили. Все строго по методичке УБС. Два и два. Они меняются местами, так что двое всегда впереди, а двое сзади. Скорее всего, вторая пара передвигается пешком. Полевые агенты. Передовой отряд и резерв. Они общаются между собой — подают знаки шляпами или держат по-разному газеты — целый лексикон условных сигналов. Нужно их найти, но, если избавимся от парочки в машине, наши шансы возрастут.

Роза нервно разглядывала прохожих. Гели в пальто из шотландки с меховыми воротниками, две магды с дешевыми сумочками, клара, волочащая за собой сопротивляющихся близнецов в школьной форме и с полуспущенными гольфами. Вот парочка: мужчина с редеющими волосами и резкими чертами лица и прильнувшая к нему девушка — лени, судя по аккуратному серому костюму из ткани в елочку. Они так тесно прижимались друг к другу, что Роза сразу решила — они не муж и жена, а любовники. Возможно, они тоже провели волшебную ночь вместе и наслаждаются последними минутами физической близости, перед тем как расстаться на весь рабочий день. Ей на мгновенье захотелось стать этой девушкой с поднятым к любовнику смеющимся лицом и не заботиться ни о чем, кроме того, куда пойти в выходные.

Перед серо-розовым мостом Альберта движение замедлилось. На большинстве лондонских мостов стояли посты охраны, которые проверяли машины. Год назад под Хаммерсмитский мост заложили бомбу, которая взорвалась, когда по мосту проходили войска. Новость попала на последние страницы газет, под кратким заголовком «Бесчинства террористов», но о жертвах, десятках погибших солдат, как и о раненых, ничего не сообщалось. Мост на несколько месяцев закрыли, а обломки перевернутого армейского грузовика до сих пор валялись на берегу реки.

«Опель» прибавил скорость, снуя между машинами и оставаясь в паре десятков футов за ними.

— Где же остальные? — тихо пробормотал Оливер. — Смотри внимательно.

Роза судорожно рассматривала пешеходов, вглядываясь в лица, стараясь понять, наблюдают они за ними или нет. Мимо шли совершенно обычные люди: мужчины в костюмах или форме, безликие фигуры в шляпах и макинтошах, женщины всех возрастов и каст.

— Я никого не вижу. Или, точнее, это может быть кто угодно.

— Обращай внимание на тех, кто ничего не делает. Читает газету на скамейке, разглядывает витрины. Безделье сложнее всего изобразить.

По всей длине набережной стояли автобусы, и все новые и новые группки туристов выбирались из них, нагруженные складными стульями, свернутыми пледами, рюкзаками и корзинами, откуда торчали сэндвичи и термосы. Судя по акцентам, люди прибывали со всей страны: говоры центральных графств, Севера и Запада мешались в воздухе, полные возбуждения в предвкушении воскресенья.

Оливер шел рядом быстрым шагом, стараясь выглядеть спокойным. Он напряженно всматривался вперед, иногда поглядывая в боковые зеркала проезжающих машин.

Неожиданно им повезло. За ними, перекрыв движение, остановился грузовик с солдатами. Солдаты выпрыгнули из кузова, открыли задний борт и начали выгружать на тротуар металлические ограждения. Движущиеся на юг машины остановились, и, быстро оглянувшись, беглецы увидели, что «опель» застрял вместе с остальными.