Книга Розы

Роза не могла удержаться от улыбки и, в приливе доверия, призналась:

— В прошлом году я ездила с Мартином в Берлин, помогала ему готовить речь. В тамошних ресторанах все было невероятно вкусно. Никогда не пробовала ничего подобного.

— Лучше не надо об этом. Единственное полезное, что вынесла моя бывшая супруга из школы невест, — умение готовить. Больше о ней, пожалуй, ничего и не скажешь. Я скучаю по шницелям Урсулы гораздо сильнее, чем по самой Урсуле.

— У вас, наверное, сложности из-за развода? В смысле с карьерой? Насколько я понимаю, детей у вас нет?

Шумахер мрачно пожал плечами и покатал очередную сигарету между пальцами.

— Верно. Как вы знаете, всем сотрудникам уголовной полиции присваивается звание штурмбан-фюрера СС, и Гиммлер настаивает, чтобы у каждого было не менее четырех детей. Если нет своих, нужно брать приемных. Пока блюстители закона из команды стимулирования семьи меня не трогают, но всему приходит конец. Возможно, они просто решили, что я не гожусь для брака. Урсула определенно так и считала. — Он зажег сигарету и улыбнулся. — Еще раз приношу извинения за сегодняшнее. Как я уже сказал, всех привели в полную готовность. В этом городе никогда не случалось ничего подобного визиту Вождя. Я ввожу полностью закрытый режим в центре: никаких машин и автобусов, приходится привлекать резервы для установки заграждении. В Колледже всех душ, Хэртфорд-колледже и Брасенос-колледже установим пулеметные гнезда. За полчаса до прибытия Вождя в Камеру Рэдклиффа[14] отправят полицию с собаками. Снайперам дан приказ стрелять на поражение. Я уже провел превентивные аресты, а комендантский час для всех классов с прошлой недели начинается с шести часов.

Так вот почему, когда она вышла прогуляться накануне вечером, город казался таким странно пустынным.

— А после коронации Вождь, король и прочая знать собираются на конференцию здесь неподалеку, в Бленхеймском дворце.

— Мартин упоминал, что Вождь остановится в Бленхейме. Он говорил, что придется проверить все, вплоть до столовых приборов и лебедей в озере.

Бруно усмехнулся:

— Стало быть, Мартин обеспечивает антураж, а его старый друг отвечает за правопорядок. Кто бы мог подумать? — Видимо, эта мысль ему понравилась. — Для меня это еще и вопрос профессиональной гордости. Приезжает шеф уголовной полиции рейха, Артур Небе. Мой самый главный начальник. Он шеф крипо[15] с 1936 года и почти что бог для нас, детективов. Я как-то раз с ним встретился. Хотите посмотреть?

Он открыл бумажник. Внутри, где обычно носят фото возлюбленной, лежала замусоленная фотография молодого Шумахера, пожимающего руку жилистому старику с седыми волосами под цвет блестящей серебряной мертвой головы на фуражке. Его лицо напоминало холст с отверстиями, из которых холодными льдинками блестели глаза.

— Ему давно следовало уйти в отставку, но кто его отправит. Небе ничего не упускает, так что моя работа должна быть безупречной. — Он наклонил кружку пива в ее сторону. — В связи с чем это моя последняя до конца недели.

— Пейте на здоровье.

— О, безусловно. Но дело не в этом. Это не оправдывает поведение моих сотрудников. Можете рассказать, как было дело?

Роза отхлебнула едва теплую жижу из щербатой фарфоровой чашки.

— Я ходила во вдовий квартал, чтобы расспросить фрид об их детстве.

— А зачем, позвольте спросить?

— Поручение министерства в связи с книгой, которую пишет протектор.

— Как интересно.

— Да. Я уже заканчивала беседу, когда появились ваши люди. Они ввалились без спроса и вели себя очень грубо. Когда я возмутилась, один из сотрудников толкнул меня и ударил по затылку. Но гораздо хуже то, что они натворили в доме у фрид. В этом не было никакой необходимости. Они изломали мебель, выбили дверь. У этих женщин и так почти ничего нет.

Шумахер наклонился к пивной кружке, словно пытаясь прочитать ответ, написанный тайными письменами на водянистой пене, потом резко поднял голову.

— А вы когда-нибудь раньше бывали в жилых кварталах шестого класса?

— Нет. Зачем мне?

— И вы говорите, что приехали, если не ошибаюсь, чтобы расспросить фрид об их детстве?

— Да, я же сказала, это исследовательская работа. Для новой книги протектора.

— Не так уж часто люди приезжают к нам во вдовий квартал, чтобы поговорить с фридами об их детстве. — Он демонстративно почесал затылок и нахмурился. — Если подумать, никогда такого не бывало.

— Неужели?

— С другой стороны, в данный момент фридами действительно интересуются, но совсем по другой причине.

— Из-за незначительных происшествий, о которых вы говорили?

Шумахер задумчиво глотнул пива.

— Мисс Рэнсом, не знаю, понимаете ли вы, что здесь происходит. В этом городе, как правило, всегда очень тихо. Ну разве что случается либо драка пьяных студентов, либо магду застукают с замужним любовником и выкинут из ресторана, либо муж изобьет жену — такого сколько угодно.

Роза и сама все это знала. Британские мужчины, ущемленные низким социальным статусом, предпочитали срывать злобу на самых близких, и этими близкими чаще всего оказывались жены.

— Еще бывает, лени оскорбляет своим нарядом общественную нравственность. — Шумахер загибал пальцы, пересчитывая возможные нарушения. И тому подобное. Все это в порядке вещей. Но сейчас необычное время…

Он вздохнул и посмотрел на барную стойку, за которой грета перекладывала пирамиду булочек в тщетной надежде, что благодаря геометрическому волшебству они снова станут свежими. Поймав взгляд Розы, она бросила свое безнадежное занятие и скрылась.

— Я, конечно, многого не могу вам рассказать, но в качестве компенсации за чрезмерную прыть моих сотрудников постараюсь кое-что объяснить. Вчера мы задержали женщину за умышленную порчу государственной собственности. Точнее, за настенные надписи. Последнее время они появляются тут и там.

— И вы думаете, что за этим стоят фриды?

— Почти наверняка. Когда это случилось в первый раз, мы решили, что студенты хулиганят, но потом стали поступать сигналы из всех крупных городов. Эти надписи, как вы понимаете, берутся из вырожденческих книг. Послушайте, я совершенно ничего не понимаю в литературе — кроме надписей на коробках с кукурузными хлопьями, ничего не читаю, а когда прихожу домой с работы, засыпаю, как только ложусь в постель, так что, если чтение завтра объявят противозаконным, я не расстроюсь, — но, как вы знаете, есть вполне четкие законы, регулирующие обсуждение литературы.

— Только разрешенные книги и группами не более трех человек, за исключением особых мест.

— Именно. Школы —. раз. Группы юношеских союзов для девочек и мальчиков — два. Обо всем остальном докладывают нам.

Роза вспомнила слова Кейт: «Мы говорим о книгах. Только группами по трое».

— Нам давно известно, что вдовы регулярно собираются, чтобы поговорить о прочитанном. Большими группами, и, скорее всего, обсуждают главным образом книги, которые ферботен. Мое дело следить за порядком, поэтому меня мало волнует, каким образом эти древние фриды нагоняют друг на друга смертную тоску, однако, когда речь идет о порче государственных зданий, это уже другое дело.

— Почему вы уверены, что это имеет какое-то отношение к фридам?

Шумахер прищурил глаза.

— Вы сомневаетесь в профессионализме моих сотрудников, мисс Рэнсом? — Он рассмеялся. Низкий, булькающий смех курильщика. — Это шутка. Не вы первая. Но, поверьте мне, мы знаем, что это они, хотя нам пока не удалось ни одну поймать с поличным. Вот когда поймаем, то заберем их всех и передадим в руки правосудия.

— Но у вас же нет доказательств.

— К сожалению, нет.

— А зачем им это нужно?

— Мы предполагаем, что их активность связана с приездом Вождя. Они знают, что везде, где он появится, соберутся толпы, и им хочется, чтобы все увидели их невнятные лозунги, не знаю уж зачем. Они, видимо, даже не догадываются, насколько это бессмысленно. Никто не хочет их слушать. Одни не понимают, остальным наплевать.

14

Здание в виде ротонды на площади Рэдклифф в Оксфорде, в котором находится читальный зал Бодлианской библиотеки.

15

Уголовная полиция в Германии. Структурное подразделение Главного управления имперской безопасности (РСХА).