Страница 21 из 81
И вот тут я с разбегу столкнулся с реальностью средневековья. Зачем нужны деньги? Чтобы что-нибудь купить, очевидно же. А что нужно купить крестьянину? Практически, ничего. Община обеспечивает себя полностью. Изредка, возможно, даже не каждые несколько лет, можно докупить инструмент. Топоры или серпы, например. Еще реже бывает нужно купить что-то дорогое. Например, услуги лозоходца для поиска места под новый колодец или рыцаря для зачистки опасного места от всякой хтони. Все остальное — от еды и выпивки, до одежды и мебели — крестьяне делают для себя сами. Им почти не нужны деньги.
Деньги нужны городским мастеровым, но и за красивый кувшин и за хороший топор, в принципе, можно расплатиться несколькими рулонами домотканого сукна, тюками шерсти или тушей барана. Действительно, по настоящему, деньги нужны купцам. И аристократам.
Оружие слишком дорого. Самый простой щит стоит корову, копье которое я и в руки не возьму, даже дороже коровы. И, если мастер-оружейник по совместительству не мясной магнат, он предпочтет взять их стоимость серебром или золотом. Потому что так ему будет удобнее. Тоже самое и с предметами роскоши. Вот и выходит, что атрибуты аристократов, сталь и бархат, стоят денег. Купцы оперирует золотом и серебром, потому что это удобнее, чем менять десятки телег одного товара на целую баржу другого.
И мир денег, почти никак не пересекается с миром подавляющего большинства крестьян.
В городе мне принадлежало два склада у Портовых ворот, я имел право взимать аренду с одного из шести причалов. Вся эта «коммерческая недвижимость» оценивалась моими писцами в 20 000 дукатов и приносила в год от тысячи, до полутора тысяч. Больше, чем все остальное. Были еще мелкие источники дохода. Например, семья Итвис могла привозить и увозить из Караэна сыр и шерсть без пошлин. Это делало возможным сделки с заинтересованными купцами, но там доход был непостоянным.
Но самым главным способом достать деньги у нашей семьи, была… Торговля. Разумеется, у моего отца была слишком хорошая репутация, чтобы он опустился до такого публично. Зато, у нас были негласные доли в торговых предприятиях. В пяти крупнейших купеческих семьях Караэна, в двух Отвина и еще в пяти в других местах. Кроме того, нам частично принадлежали девять торговых кораблей. На данный момент. В начале года кораблей было 12, но три уже потонули. Возможно, до конца года это число еще сократиться. Но доход с каждого рейса одного корабля выражался сотнями, а иногда тысячами дукатов.
В общем, посчитать точное количество инвестиций в купеческие предприятия, похоже, было нельзя — во многом это были не деньги, а труд, расходники или даже просто протекция. Но сумма колебалась в районе пятидесяти тысяч дукатов. А приносили эти инвестиции мне от десяти тысяч дукатов в год. Пожалуй, не будь этого источника дохода, отец бы точно сжег непутевого сыночка, своровавшего полторы тысячи дукатов перед побегом.
И это были живые деньги. Насколько я понимал, Королевство Фрей — куда ближе к средневековью, чем Регентство. И пусть, формально, у их знати больше земель и людей, но 50 000 золотых для них, даже для Короля — огромная сумма живых денег, которые они просто не способны собрать со своих крестьян.
Первое, что пришло мне в голову, разумеется — вложить свободные деньги в торговлю. И мне пришлось напрячь всю волю, чтобы не сделать это немедленно. Этот мир довольно похож на наш, и основные законы физики тут работают так же. Значит, и основной закон предпринимательства не должен был измениться. А он прост.
Надо иметь возможность защитить свои инвестиции.
А с этим было пока непонятно. Каким образом отец смог добиться гарантированных выплат, в книгах расписано не было. Так что мне еще только предстояло обновить все связи, встретиться с купцами и судовладельцами, подтвердить старые договоренности. И отказаться даже от самых выгодных контрактов, если выяснится, что мои партнеры предприняли меры и теперь я не смогу их убить в случае необходимости.
Бизнес ведь строится на доверии, понимать надо.
Я задумчиво пробежался глазами по свитку в котором рассказывалась о том самом заповедном лесном угодье с лесником. Записи, сделанные разными людьми, иногда с перерывом в десятки лет, напоминали скорее хронику, чем бухгалтерский отчет. Выполненные в повествовательном стиле, подряд, никакого тебе «приход-расход, дебет-кредит». Просто стена текста, в которой рассказывалось о жалобах лесника о том, что положенные ему «десять тушек куриц в месяц» постоянно не доходят, просьбы выдать сукно на новую одежду, внезапное указание об уплате двенадцати сольдо на обновление стены. Следующим предложением сообщалось что в этом году рядом с угодьями были замечены варги и больше я о них ничего не узнал. Как ни странно, но чтиво было даже отчасти занимательным. Насколько я мог судить, «лесник», по сути, был старейшиной семейного клана, следящего за лесом. И старейшина менялся со временем. Семья этих лесников служила нам не одно поколение, хоть и оставалась слишком малозначительной, чтобы упоминать их имена. Раз в четыре или пять лет, одна двадцатая часть леса вырубалась для продажи и засаживалась новыми саженцами. При это результат продажи всегда был непредсказуем. От «купец из Отвина отдал двести дукатов, потому как лес был дивно хорош», до ' в тот год лес пришлось отдать на строительство для города, ибо покупателей не нашлось'. При этом жизнь «лесника», была насыщенна и интересна. Хоть и рассказывалась о ней… Даже не иносказательно. А только в той мере, в какой она касалось нашей семьи. Мой дед подарил леснику свой охотничий арбалет, потому что однажды приехав поохотиться, увидел «мертвые головы браконьеров развешанные на заборе» и впечатлился усердием лесника. Мой отец тоже в молодости охотился в этом местечке и с тех пор, раз в год, посылал леснику два сольдо и старую одежду. Это не значило, что он спихивал обноски. Это как сейчас бы миллионер отдал вам свой костюм сшитый на заказ у известного модельера. От отца я такой щедрости не ожидал в принципе. И предполагал некую важную причину. Надо будет тоже съездить, поохотиться.
Запахло горелым шашлыком. До жути похоже на тот вечер, когда отец последний раз давал выход своему огненному темпераменту. До жути похоже. Только, там была еще вонь горелых волос и одежды. Вот эти запахи прямо в горле застревают, хочется отхаркиваться и откашливаться. А запах горелого мясо у меня всё еще вызывал здоровое слюноотделение. Глянув в сторону слуги, жарящего мяса, я заметил, что он таращится на бегущую к нам через сад девичью фигурку. Посмотреть было на что, я и сам залип, забыв одернуть «шашлычника».